Валентин Мельников - Новые мытари

• Название: Новые мытари
• Автор: Валентин Мельников
• Жанр: История

---

С детства Петя Лисицин не был ни злым, ни жестоким. Таким он стал в зрелом возрасте. Мальчик рос хилым, тщедушным и за это сверстники частенько куражились над ним, дразнили доходягой, которого соплей перешибить можно. У него не было друзей, в компанию к себе пацаны его не принимали. На этой почве с юношеских лет у Лисицина развился комплекс неполноценности, переросший в стремление к постоянному самоутверждению и демонстрации собственной значимости. Ему ничего не давалось с лета, все приходилось добывать терпением и трудом, и это развило у него чрезмерную пунктуальность и формализм.

Если Лисицин был типичным продуктом своего времени, то Савельев никак не укладывался в общие рамки. Он рано начал размышлять о революции, потрясениях, пережитых страной в годы Великой отечественной войны, о репрессивном режиме Сталина и о краткой хрущевской "оттепели". Уже будучи студентом, Савельев осознал, что безраздельное господство тоталитаризма еще с царских времен стало образом жизни очень многих жителей страны и наложило болезненный отпечаток на их умонастроения, привило культовую любовь к "твердой руке". Россия последней в Европе освободилась от крепостничества и ни в "золотом" Х1Х, ни в жестоком ХХ веках так и не вкусила подлинной свободы. При всем величии СССР его граждане были ничтожными пылинками под тяжелой пятой выпестованного коммунистической диктатурой государственного монстра. Дозированно распределяя социальные блага, государство с беспощадной последовательностью подавляло любые проявления яркой индивидуальности и инициативы, не укладывавшиеся в догмы, придуманные правящей элитой. Приоритет государственного над личным проявлялся во всем, в том числе и в отношении к близкой Савельеву области борьбе с преступностью. Уголовное законодательство видело своей главной целью защиту политических устоев государства и социалистической собственности, а охрана прав граждан и их собственности рассматривалась как дело второстепенное. Преступления этой категории наказывались куда мягче. Такой подход обеспечивал привелегированное положение КГБ и объективно принижал роль органов внутренних дел, что отрицательно сказывалось на их кадровом и материальном обеспечении, а порой подталкивало даже к ликвидации их функций. Так случилось, когда Н.С.Хрущев, возвестив скорую победу коммунизма, взял курс на децентрализацию органов внутренних дел. В угоду ему тогдашний министр внутренних дел РСФСР Иван Дударев поспешил с предложением об отмене выплат за звания офицерскому составу, в связи с чем шутники стали толковать аббревиатуру МВД как "Мудак Ванька Дударев".

От полного развала органы внутренних дел спасло создание в 1966 году единого МВД СССР и полная реорганизация его основных структур, проведенная под руководством министра Н.А.Щелокова. Последний период деятельности этого неординарного человека, трагически погрязшего как и многие из его окружения в пороках, свойственных брежневской элите, совпал с началом службы в органах внутренних дел молодого выпускника юридического факультета Антона Савельева. А потом последовало самоубийство Щелокова и в освободившееся кресло министра сел бездарный генерал КГБ Федорчук. Проведенная им безумная массовая чистка органов внутренних дел по счастью обошла стороной лейтенанта Савельева, не имевшего еще ни грехов, ни заслуг. Он прошел через годы тяжкой трудовой повинности, без выходных дней, а нередко и без отпусков. Савельев был свидетелем грехопадения некоторых своих сослуживцев, уволенных и осужденных за взяточничество, злоупотребления и другие противозаконные действия. Сам же ни одной ногой не увяз в этой трясине. Но удовлетворения не было. Он чувствовал, что моральные и физические силы уже на исходе. Его все больше угнетало разочарование в своей работе. "Мы пересажали уйму людей, - думал он, переполнили ими тюрьмы и колонии, превратили эти учреждения в школы преступности. Кому от этого стало лучше, зачем все это?"

Он понимал, что такие сомнения и крамольные мысли, вероятно, появляются не только у него, но все предпочитают держать их при себе, опасаясь за собственную карьеру. И вот даже наболевшим не с кем поделиться, и все более тяжким становится груз одиночества.

Череда воспоминаний и нерадостных мыслей спрессованным потоком пронеслась в душе Савельева за ту короткую паузу, которую он взял в разговоре с Голубем, и ему стоило немалых усилий, чтобы не выплеснуть их наружу. "Чем не забавный сюжет на избитую тему о полицейских и ворах?" - вдруг усмехнулся Савельев.

Они расстались, не став друзьями, но с ощущением, что не зря провели время в обществе друг друга.

Через месяц, небрежно пробегая взглядом городскую газету, Стас увидел на ее последней странице маленькую фотографию Савельева и некролог о его смерти. Чем больше он вчитывался в обычные в таких случаях слова скорби, тем острее чувствовал, как с тупой болью отрывается частичка крохотного заповедного уголка его задубелой в грехах души.

Подполковника Савельева, сорока пяти лет от роду вернее пули и ножа убил инсульт. На его похоронах было много людей в мундирах. Голубь не решился подойти к толпе. Когда отзвучали траурные речи, рыдания жены и детей и все разъехались, оставив заваленный цветами холмик желтой глины, Стас положил на него и свой букет из восьми красных гвоздик - по числу лет, что они знали друг друга.

На обратном пути, гоня неспешно против обыкновения машину, он прокручивал в памяти одну за другой печальные картины погребальной церемонии, и каждый раз мысль возвращалась к трагической нелепости ухода из жизни этого совсем еще не старого человека. По правде сказать, Стас не ожидал увидеть здесь такого множества народу. Значит, уважаем и ценим был покойный. И все же не покидала навязчивая уверенность в безысходном одиночестве. Савельева. Оно и было, вероятно, причиной его сумрачного настроения во время их последней встречи. Да, странная штука - одиночество в окружении знакомых и близких людей. А ведь это чувство, ох, как знакомо и ему, Стасу. Встретились, как в песне поется, два одиночества, засиделись до поздна, но так и не выговорились и теперь уж один из них никогда не скажет, что у него на душе.

***

Долгое время Стас занимался своим делом с азартом охотника за дичью. Но почему теперь, когда, казалось бы он многого достиг, былого увлечения не стало? Не к чему стремиться? Нет, дело не в этом. Наверное, он просто устал от этих чертовых буден с бесконечными разборками и дрязгами. А может причина в том, что гонка, в которую впрягся Голубь, отбила у него вкус к личной жизни? Ведь он так и остался холостым. Однако женщины не переставали его интересовать. В большинстве случаев связи с ними были легкими и непродолжительными. Но однажды пришла и любовь. Его подруга жила одна в уютной квартире, и вечера, когда они встречались, были настоящим праздником. Стас не забывал дарить цветы и подарки, она накрывала стол с вином и при свечах, подбирала кассету с красивой музыкой.

Как-то в канун дня 8-го марта за суетой и делами Стас не успел купить ценный подарок и приехал к ней с букетом цветов, шампанским и коробкой конфет. Как обычно, она накрыла стол, но когда Стас попытался обнять ее, вдруг стала уклоняться от ласк.

- Знаешь, милый, - сказала она, - я ценю себя дороже шампанского и цветов. Уж сегодня-то мог бы придумать что-нибудь получше.

Это был зигзаг, которого он никак не ожидал. Его мужское самолюбие было оскорблено и растоптано. В тот день Стас вдрызг напился в компании с Семой и Горацием. Таким мрачным и злым собутыльники никогда не видели его, но расспрашивать о причинах побоялись. За одной пьянкой последовали другие.

В один из вечеров Стас наполнил ванную шампанским и через Рафаловича за хорошую плату пригласил двух знакомых замужних молодок. Голубь был уверен, что они отвергнут его предложение, но, как оказалось, ошибся. Оргия продолжалась всю ночь, утром от нее остались неприятная горечь во рту и смутные ощущения чего-то низкого и постыдного, а мстительное злорадство улетучилось как пар. С тех пор он старался выбирать партнерш, пусть и легкого поведения, но таких, чтобы ни на какие проявления чувств не претендовали. Девушки старательно отрабатывали плату, а Голубь наконец-то смог вкусить истинное разнообразие.

К тому времени Горыныч затеял очередную свару - на сей раз с владелицей парфюмерного магазинчика, наотрез отказавшейся платить дань. Сначала хотели спалить ее конуру, однако от этой идеи пришлось отказаться - могли пострадать находившиеся рядом офисы двух послушных доноров и жильцы верхних этажей здания. Тогда Горыныч решил самолично проучить строптивую. Но вся его огнедышащая мощь не смогла совладать с ней. Девчонка подняла такой визг и так исцарапала его физиономию, что неделю стыдно было показываться на людях. Но как ни сопротивлялась, Горыныч привез ее и закрыл в той самой полуподвальной комнате, где когда-то двое суток просидел Рафалович. Увидев физиономию Горация в наклейках, как оконное стекло на случай бомбежки, Стас решил лично разобраться с нарушительницей. Гораций сообщил, что ее зовут Лидией, а по фамилии она Полтавская, но от посещения порекомендовал пока воздержаться "Пусть посидит, подумает, успокоится, потом и поговорим".