Олег Куваев - Олег Куваев Избранное Том 2

• Название: Олег Куваев Избранное Том 2
• Автор: Олег Куваев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Современная проза
• Год: 1988
• ISBN: 5-235-00139-7, 5-235-00138-9

Во второй том Избранных произведений известного советского писателя Олега Куваева вошли повести, написанные в 70-е годы XX века: «Дом для бродяг», «К вам и сразу обратно», роман «Территория», получивший широкое общественное признание, и последнее произведение О. М. Куваева, законченное им незадолго до смерти, - роман «Правила бегства».

---

Шевроле внимательно меня осмотрел, уселся на крыльцо, вынул пачку «Памира» и со вкусом закурил. Покосился на собаку и продолжил:

– Эт–та собака, про которую ты спросил, другая. Можно считать, совсем не собака. Вот перед ней у меня была со–ба–ка! Четвероногий друг человека, как говорится. Да ты чего стоишь–то? Ты садись!

Я сел.

– Верите–не–веришь, та собака была почти человек. На белковье, когда народу прет во множестве, она в лесу царь. Ее все знали, конечно. Другие собаки ишо воздух нюхают, а она уже лает. Будто сама белку сделала и на ближнее дерево посадила. Охотники народ, конешно, бессовестный. Што из–под своей собаки, што из–под чужой. Абы пальнуть. А она, как увидит чужого с ружьем, сразу на пустое дерево начинает лаять. Смотрит он, смотрит, этот охотничек, и получает вывод, что у Шевроле, у меня, значит, пустолайка. На сучья голос дает. Матернется и убегит. А тут я. Сам! И собачка моя сразу к дереву, где бель эта сидит. Да–а, есть умные собаки… Та моя только на пишущей машинке не могла печатать. Все остальное могла. В кино с ней придешь – на экран смотрит, переживает. Если, конешно, история там душевная. А еще с ней был случай… Дак а что же мы на крыльце? У нас ведь дом, спиной–то…

Мы перешли в дом, вскипятили чайник. В доме было скрупулезно чисто. Я знал пьющих людей, которые такой вот аккуратностью стараются как бы компенсировать порок, загладить его, хотя бы перед собой.

– А собаку с собой не берешь? – неожиданно спросил Шевроле.

– Нет! Нету у меня собаки.

– И правильно! Нынче стоящих собак нет. Последняя правильная собака была у меня в Оймяконе в одна тысяча…

– Говорят, у вас «ветка» ненужная есть? – перебил я его.

– Разве ненужное что бывает? – вопросом на вопрос ответил мне Шевроле.

– Я заплачу, разумеется.

– Так платить не за что. Лодку эту Кодя утащил на деляну и там бросил. Неведомо где. Я молчал.

– Но самого–то Кодю сегодня в поселке видели.

– Так, может, найти его?

– Так как ты его найдешь? Разве за ним уследишь?

– Вы про собаку начали говорить.

– Я лучше тебе про медведя. У меня вниз по Реке избушка имеется. Возвращаюсь я, выходит, с сетей. II думаю про то, что забыл «Спидолу» выключить. Два часа расход батареям. Подплываю к берегу и вижу:

стоит избушка, в избушке «Спидола» орет, а перед дверью сидит медведь и слушает. Дверь закрыта, ружье в избе. «Уходи!» – кричу.

Медведь и пошел в лес. Неохотно. Помешал я ему кантату дослушать…

…Я решил разыскать неизвестного Кодю самостоятельно. Шевроле вышел со мной до калитки. Из–за пелены дождя и тумана поселок казался маленьким, заброшенным и забытым всеми: начальством, родственниками живущих здесь людей, всем остальным человечеством. Забыли, и все.

– Такое время, что даже деньги не пахнут, – загадочно резюмировал Шевроле.

10

Отыскать Кодю не удалось. Без Коди не найти лодки Шевроле. Без лодки не поплывешь по Реке. Ничего не оставалось, как пойти к учителю. Интеллигенция все–таки. Может, поймет, что мне надо плыть по Реке, что ради этого я двадцать часов просидел в самолете. Я шел к нему с неприятной робостью просителя, так как понимал, что предлагать ему деньги за каюк неудобно. Можно только взять «просто так». Но я напрасно робел заранее. Оказывается, я был с ним знаком. Только в другом образе, в других местах,

…В дальних глухих поселках живут люди с неприметным, но сильным светом в душе. Ты замечаешь его, если смотришь на человека благожелательно и ум твой не отягчен суетой. Конечно, они есть и в больших городах. Но там ты просто не видишь их, их свет теряется в многолюдстве.

Учитель был из них. Он имел обобщающую особенность для чудаков этого типа: мал ростом, сухотел, и у него были серые внимательные глаза. Эти глаза обладали свойством видеть мелочи, которые не замечают другие. Учитель рассказал мне про птичку здешних лесов, которая величиной с колибри. Чучело ее он недавно отправил в музей. Я узнал также, что в окрестностях поселка мыши «совершенно различны». На озере живут одни мыши, в кустарнике другие, около речки третьи. «Вы дайте мне мышь, и я сразу скажу, где вы ее поймали».

Весь вечер я провел в тихом прелестном мире. Я узнал о многих явлениях, которых сам бы никогда не заметил. Между прочим, учителю было всего тридцать пять лет, он окончил институт имени Лесгафта в Ленинграде и в свое время успешно делал карьеру спортсмена.

Но сейчас его мысли были заняты тем, чтобы дети, которые на лето остаются в интернате, не отрывались от леса и тундры. Я сказал о том, что эвенку и чукче гораздо интереснее алгебра, чем зверюшки родного края или умение ставить капканы.

– Я не о том. Конечно, алгебра необходима. Но они же детство теряют.

Так же просто он предложил свой каюк. Могу его взять в любое время. Я подумал о том, что удобнее попросить у седого ветерана–зоотехника, все–таки он хоть как–то меня знал.

– Не надо, – сказал учитель. – Он, конечно, отдаст, но он свой каюк любит. А я закажу другой.

На прощание он посоветовал мне сказать Шевроле о том, что он дает мне каюк.

– Зачем?

– А чтобы не считал вас в безвыходном положении. Местная психология. Человек он, знаете, своеобразный.

11

На лестничной клетке раздавались прыжки, детский голос напевал считалку:

Сделай фокус, смойся с глаз, Я поеду на Кавказ…

Я посмотрел на окно. Снега не было, дождика вроде тоже. Над поселком тяжко ползли темные тучи.

По краям они были синевато–белые, в середине темнее.

В комнату без стука вошел Шевроле. На нем был плащ, под плащом телогрейка, под телогрейкой меховая рубашка из пыжика.

«Куда это он так капитально?» – подумал я.

– Понимаешь–ли–понял! – с порога закричал Шевроле. – Лодка его гниет, а он спит. Ты плыть будешь или нет?

Я стал одеваться, искоса поглядывая на Шевроле. С плаща его прямо текла вода. Значит, дождик все–таки был, просто ветер отжимал его от окна.

– Похмелиться нет? – застенчиво спросил Шевроле и отвернулся.

– Найдем.

– Маленько надо. В себя прийти. Вчера Кодю искал. Нашел, конешно, ну и…

Я достал пластмассовую фляжку со спиртом, колбасу. Шевроле налил спирт в пробку–стаканчик и, не разбавляя, выплеснул его в рот.

– В пластмассе спирт плохо держать, – сказал он. – Химией начинает пахнуть.

– Не нашел другой.

– Но ишо хуже, когда в резине. Например, в грелке, – утешил меня Шевроле.

– Сколько за лодку возьмете? – спросил я.

– Дак ведь как сколько? Што и как понимать сколько? Я ее вам дарю. Сейчас поедем к Реке. Потом вниз поплывем, искать, где Кодя ее оставил. Как найдем – так будет тебе подарок.

– Может быть, лучше деньги?

– Деньги, конешно, лучше, – со вздохом сказал Шевроле. – Но нет возможности их у тебя взять.

– Почему?

– Пожалуй, што я тебе останусь в долгах. Как ты смеялся вчера, когда я тебе про собак рассказывал. А здесь уж никто не смеется, когда я говорю. Думают, вру. А не поймут, что я вполовину. Я половину жизненно говорю. Не всякий это и знает. А половину присочиняю. Так ты и поступай как нужно: половину смейся, половину вникай. Де–е–ньги! Ты лучше ишо приезжай. Веришь ли, нет; я ночами не сплю иногда, рассказы наружу просются. Приезжай!

12

Неопытный человек никогда не увидит с берега величину здешних рек. Он может оценить их величие и мощь только с высоты, потому что на берегу в каждый данный момент он видит только одну протоку, малую часть Реки. Мерзлота, скальный грунт не дают рекам уходить вглубь, прорезать долины, и поэтому они расходятся вширь, образуют переплетение проток, островов, заводей, перекатов, и вся эта запутанная сеть меняется почти ежегодно, почти в каждый паводок. Я это знал, но здесь было иначе, чем на знакомых северных реках. Скрытая сила чувствовалась в протоке, которой мы плыли вниз по течению. Скрытая, как пружина. Течение было очень быстрым. Зеленые валы неслись вниз, скручивались в водовороты и плескали в заломы. Было холодно даже в полушубке, который взял для меня Шевроле.

Лодку мы нашли примерно через час. Она стояла в глухой протоке, затопленная почти доверху, так что торчали лишь обломанные края бортов.

Мы погрузили лодку на нос дюральки и помчались обратно в поселок. Мотор «Вихрь» хорошо тянул против течения.

13

Несколько дней после этого я сушил «ветку» на ветру, прежде чем заново проконопатить ее, сменить кое–где крепления бортов и залить гудроном. Такая работа, когда нет спешки, всегда очень приятна.

Дерево лодки за долгое время разбухло и не желало отдавать воду. Я содрал посильно старую осмолку и увидел внутри посиневшие от дряхлости доски. Гудрон к мокрому дереву не пристанет – закон физики.

Шли дни. Лодка стояла около дома Шевроле. Он предоставил мне инструмент и изредка сам приходил. Закуривал и говорил: