Ирвин Уоллес - Семь минут

• Название: Семь минут
• Автор: Ирвин Уоллес
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Детектив
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-21433-4

Выход в свет скандально известной книги Дж Дж Джадвея «Семь минут» вызывает возмущение в обществе. Книгу считают непристойной, порнографической, требуют запретить ее продажу. Масла в огонь подливает то обстоятельство, что подросток, которого обвиняют в жестоком изнасиловании его подружки, признается, что совершил преступление именно под влиянием этой книги. Молодой перспективный адвокат Майкл Барретт, прочитав книгу, принимает решение выступить в ее защиту. Собирая доказательства в пользу своей «подзащитной», он пытается распутать клубок тайн, окружающих личность автора книги.

---

Наконец пришло время принимать решение. Касси была беременна, я планировал писать другие книги. Я вернулся в Коннектикут, чтобы откровенно поговорить с отцом, но он серьезно заболел. Мать была на грани нервного срыва, а сестры жили в постоянном страхе — так огромна была их зависимость от него. Он черпал силы от Бога, к которому обратился на склоне лет, и опять стал католиком. Тогда-то я и узнал, что церковь интересуется Дж Дж Джадвеем и что книга Джадвея, моя тайная книга, будет занесена в список. Я понял, что ни отец, ни мать, ни сестры не перенесут этого последнего удара. Опасаясь за жизнь отца, я решил навсегда убрать с лица земли Джадвея, чтобы никто никогда не мог узнать, кто скрывается под его именем, чтобы мои родители не умерли от стыда.

Я сразу же написал в Париж Касси и Шону О'Фланагану, дал им подробные указания и послал деньги. Они поверили в мои благие намерения, в то, что я уничтожаю Джадвея, чтобы продолжить писать под другим именем. Я придумал Джадвею несносный характер, угрызения совести, самоубийство — короче, все самое ужасное, что могло прийти в голову, лишь бы следователи из церкви, архиепископ Парижский, Леру, отец Сарфатти и другие были удовлетворены и перестали задавать вопросы. Когда отец Сарфатти попытался дозвониться до меня, ему позвонил Шон О'Фланаган и сыграл роль Джадвея. Письмо отцу Сарфатти написала Касси Макгро, но текст подготовил я. Шон О'Фланаган поехал с Касси в Венецию и сыграл роль Джадвея на костюмированном балу. Это он отвечал на вопросы представителя Ватикана в герцогском дворце. Что касается телефонных бесед между Джадвеем и Леру, то за меня разговаривал Шон. Я прислал ему подробнейшие указания, что говорить. В это время я находился в Соединенных Штатах, и разговоры имели место после издания книги. Леру точно изложил их содержание, но неправильно назвал дату. Он заявил со свидетельского места, что они состоялись раньше, чем на самом деле. То ли он и впрямь забыл, то ли набивал себе цену в глазах обвинения.

Проще всего оказалось инсценировать смерть. Шон в начале тысяча девятьсот тридцать седьмого года подрабатывал в парижском издании «Нью-Йорк геральд трибюн», поэтому без особого труда поместил некролог на Дж Дж Джадвея. Он дал деньги нужным людям, и некролог перепечатали французские газеты. Шон распустил слухи через кафе, но смерть должна выглядеть по-настоящему. Касси устроила панихиду по Джадвею, на которой присутствовала она сама, Леру и несколько почитателей «Семи минут».

Джадвей исчез, я был в безопасности. Жизнь и честь отца, родственников были спасены. Потом я узнал, что Касси родила мою дочь, Джудит. Я оставил больного отца и вернулся во Францию. В Шербуре меня встречали Касси и Джудит. Оттуда мы вместе отплыли в Нью-Йорк. Я хотел назначить дату свадьбы, но Касси попросила подождать. Она хотела выйти за меня замуж, когда мой отец поправится, я расстанусь с ним и снова стану человеком, которого она любила. Она ждала в Нью-Йорке, а я поддерживал семью и тоже ждал — в Новой Англии.

Мой отец так и не поправился и умер ужасной смертью. Я так и остался живым приложением к нему. У матери не выдержали нервы, сестры были беспомощны и всего боялись. Дела фирмы шли все хуже, требовалась твердая рука. Вся ответственность за дело и семью легла на мои плечи. Мог ли я бросить свою семью? Касси сделала много, чтобы освободить меня, но у нее не хватило времени довести дело до конца. Я оставался в плену у своего прошлого.

Я отправился к Касси и умолял ее выйти за меня замуж до того, как я брошу свою семью и дело, от которого зависело благосостояние матери и сестер. Касси просто ответила: «Но Джадвей мертв, а я любила Джадвея». В следующий раз, когда я поехал к ней в Нью-Йорк, она исчезла. Только Шон знал, куда она уехала, но он обещал ей хранить молчание. Я поддерживал нашу дочь через Шона до тех пор, пока не узнал о замужестве Касси. Позже, когда я узнал о ее болезни, я платил за санаторий.

Шли годы, и я все больше и больше убеждался, что Касси была права. Джадвей ушел и никогда не вернется. Я женился, у меня появились дети. Наконец я разбогател и не мог отойти от дел. Джадвей умер, и я решил стать юристом, чтобы служить свободе слова.

До вчерашнего дня, когда меня нашел мистер Майкл Барретт, я не задумывался над тем, что Джадвей не умер. Сегодня утром я принял решение, но прежде позвонил жене и детям. Они единодушно поддержали меня. Потом я позвонил президенту Соединенных Штатов и попросил не выдвигать мою кандидатуру на пост члена Верховного суда, объяснив причину. Ему было жаль, но он отшутился, сказав, что, по крайней мере, первая леди теперь сочтет меня даже более интересным человеком. Потом я позвонил Касси Макгро. Я не мог разговаривать с ней самой, поэтому попросил медицинскую сестру передать Касси, что Джадвей жив. Я попросил просто передать: «Джадвей жив. Она поймет».

Майк Барретт медленно выдохнул, повернулся и покинул зал… и Джадвея.

На улице уже стемнело, воздух стал чистым и свежим.

Майк отправился на стоянку на Темпл-стрит, где оставил машину, и услышал за спиной шаги.

Он остановился, но не сразу узнал окружного прокурора Элмо Дункана.

— Наверное, вы не расслышали в том шуме, Майк, но после вынесения вердикта я поздравил вас.

— Спасибо, Элмо.

— Пойдемте, я провожу вас до машины.

Несколько секунд они молча шли, потом Дункан вновь заговорил, но не печально, а как бы обращаясь к себе самому:

— В детстве я преклонялся перед Бейбом Рутом. Он однажды произнес слова, которые запали мне в память. Мне они казались мудрее мыслей Сократа или Канта: «Сегодня ты герой, а завтра неудачник. Ну и плевать на все!» — Дункан по-мальчишески улыбнулся Барретту. — Поэтому, Майк, я и говорю: «Ну и плевать на все!»

В эту минуту он нравился Майку больше, чем до и во время процесса. Тот Дункан не был настоящим Дунканом, а только членом шайки Лютера Йеркса. А сейчас перед ним стоял настоящий Элмо Дункан.

— Вы почти победили нас, Элмо, — заметил Майк Барретт. — Вы отлично поработали. До сегодняшнего дня вы держали нас возле канатов. Нам просто посчастливилось нанести один сильный удар.

— Нет, — не согласился Дункан. — Вы заслужили победу, а я — поражение. Я старался, но вы были усерднее. Вы ни разу не опустили руки, а я стал чересчур самоуверенным. Я полагался… на других и начал отвлекаться, когда процесс еще не кончился. Если бы я был один, если бы речь шла о моей жизни, я бы не успокоился и нашел Касси и Джадвея раньше вас, может быть даже выяснил правду о Джерри Гриффите и что-нибудь предпринял. Этот урок я не забуду.

— Я все равно считаю, что в один прекрасный день вы станете сенатором.

— Я буду рад, если хотя бы останусь окружным прокурором, — фыркнул Дункан.

Они подошли к машине Барретта.

— Спасибо еще раз, Элмо.

— Я вам скажу еще кое-что, — произнес Дункан. — Поверьте мне, я говорю это не потому, что проиграл.

— Что?

— Я продолжаю считать «Семь минут» непристойной книгой. Когда вы пришли в первый раз, я еще не читал ее и поэтому не был уверен, но сейчас, есть Джадвей или нет, есть Джерри или нет, я не сомневаюсь, что книга вредная и ее необходимо заклеймить. Вы оправдали ее, поскольку доказали, что один из моих свидетелей дал неверные показания, а другой просто солгал, но, Майк, вам не удалось доказать… по крайней мере мне… что книга пристойна. Может, во всем виноваты мое воспитание, мои моральные устои и чрезмерная забота о семье, но я продолжаю считать, что такие книги опасны и что их нельзя издавать. Я продолжаю верить, что они могут нанести вред не только незрелой молодежи, но и взрослым. Но не это самое плохое. Я считаю, что они могут возбуждать подростков в период полового созревания, когда они воспринимают свои сексуальные фантазии как естественные. Эти книги способны задержать нормальный рост, отвлечь от поиска реального опыта. Потом эти фантазии станут господствующими и искалечат психику подростков.

— Другими словами, Элмо, вы считаете, что вся литература, все идеи должны быть направлены на то, чтобы удовлетворить двенадцатилетнего читателя? Если мы пойдем на это, то со временем вся нация будет состоять из взрослых подростков. Нет, я не могу с вами согласиться. Молодежь не очень интересует секс взрослых, а к тому времени, когда у них просыпается интерес, они уже становятся достаточно взрослыми, чтобы справиться с этими книгами. Во всяком случае, вспомните опрос, который провели много лет назад среди четырехсот студенток. Их спрашивали, что их больше всего возбуждало: театр, кино, фотографии или книги? И подавляющее большинство ответило: мужчина. Что до цензуры, то ее следует осуществлять в семье. Пусть люди сами решают, как нужно воспитывать своих детей, что им читать и что не читать.

Дункан покачал головой:

— Нет, Майк. Слишком неопределенно. Я считаю, что цензура в ее современном виде нужна не только потому, что это закон, но и потому, что она защищает свободу от анархии. Жить без правил нельзя. Я помню процесс, который проходил в Америке против «Тропика Рака». Один из свидетелей обвинения, профессор английского языка по имени Бакстер, особенно красноречиво подчеркнул необходимость правил. Насколько я помню его слова, он признался, что вопрос цензуры тревожит его. Ему не нравится мысль, что цензоры будут навязывать нам свои взгляды и идеи. Тем не менее, сказал Бакстер, в таком сложном обществе, как наше, необходимо жить по правилам. Должно существовать правило, по которому машины будут ездить по правой стороне дороги. Пусть это и ограничит свободу водителей и права личности, но правило должно выполняться. Потом он добавил: «Мы знаем, что нельзя рассылать по почте лекарства от рака, которые делаются невежественными знахарями. Мы знаем, что нельзя продавать порнографические фотографии на школьном дворе. Наше американское общество гарантирует много свобод, но есть черта, которую людям нельзя переступать, если они хотят оставаться здоровыми и нормальными».