Джеймс Риз - Досье Дракулы

• Название: Досье Дракулы
• Автор: Джеймс Риз
• Издательство: Эксмо, ИД Домино
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-39616-0

В руки лондонских издателей попадает дневник писателя Брэма Стокера, рассказывающий о его жизни еще до выхода знаменитого романа «Дракула». В этом дневнике, дополненном письмами и другими материалами, отражена история странных и даже сверхъестественных отношений Стокера с таинственным американским доктором Тамблти.

Лето 1888 года. Лондон потрясен серией жестоких убийств, совершенных маньяком по прозвищу Джек Потрошитель. По воле случая главным подозреваемым становится Брэм Стокер, которого обнаружили неподалеку от места, где нашли первую жертву (кстати, убитую ножом, принадлежащим Стокеру). Чтобы снять с себя подозрения, Стокер вынужден лично заняться расследованием, для чего заручается поддержкой своих именитых друзей, входящих в тайное общество — «Орден Золотой Зари». Он присутствует на обряде посвящения, в котором участвует также доктор Тамблти, и во время этого действа происходит нечто чудовищное…

---

Чего я хочу, зачем я туда хожу? Да затем, чтобы определить, если мне удастся, тип одержимости Тамблти. Но не только. Еще и потому, что я хочу узнать побольше об этих женщинах. Я иду, чтобы понять, как могло случиться, чтобы Божье дитя было растерзано, как та женщина с Джордж-Ярд. Да упокоит и избавит Бог ее душу от тех ужасов, которые выпали на ее долю в последние мгновения ее земной жизни…

Быть выпотрошенной, истечь кровью и, мало того, остаться безымянной даже по прошествии десяти дней.

Разве она не была дочерью своей матери и своего отца тоже? Разве не доводилась кому-то сестрой, подругой, может быть, самой близкой? Не была помощницей или наказанием для какого-нибудь мужчины? Чьей-то матерью?

И я хочу это узнать, хочу понять! Но я и без того знаю, что эти женщины не никчемны, и с каждой ночью моих блужданий по Уайтчепелу моя ярость возрастает. Как он смеет? Как его демон смеет? И ярость делает тверже мою поступь.

Из архива столичной полиции[186]

Полиция большого Лондона

Отделение «Н»

24 августа 1888 года

Тема: Убийство 7.8.1888

Довожу до вашего сведения, что мистер Джордж Колльер, заместитель коронера юго-восточного Миддлсекса, в помещении «Общества рабочих парней» на Уайтчепел-роуд в два часа пополудни 23 августа сего года произвел следственные действия и вынес заключение в отношении смерти Марты Тэбрэм, она же Марта Тернер, именовавшаяся также Эммой, которая была найдена мертвой на территории квартала Джордж-Ярд, Уайтчепел, в 4.45 ночи 7 августа сего года.

Мистер Генри Сэмьюэль Тэбрэм, проживающий в доме № 6 по Ривер-террас, Ист Гринвич, опознал в покойной свою жену, ушедшую от него около 13 лет назад. Некоторое время он выплачивал ей по 12 шиллингов в неделю, но вследствие ее недопустимого поведения прекратил выплаты десять лет назад.

Генри Тернер, плотник, проживающий в доме для рабочих «Виктория» на Коммершиал-стрит-ист, Спиталфилдз, сообщил, что прожил с покойной около двенадцати лет и ушел от нее за три недели до ее смерти. По его словам, сам он в основном ведет трезвый образ жизни, и, когда покойная не пила, они прекрасно ладили. О том, что она в последнее время промышляла на улицах, он, по его словам, не знал.

Мэри Бусфилд, жена гравера по дереву, проживающая по адресу: Стар-плейс, дом № 4, Коммершиал-роуд-ист, заявила, что покойная и Тернер снимали комнату в ее доме на протяжении четырех месяцев и, задолжав плату, съехали без предупреждения шесть недель назад.

Мэри Энн Коннелли по прозвищу Перли Полл, вдова, занимающаяся проституцией, показала, что пила эль и ром в компании покойной и двоих солдат в нескольких пабах Уайтчепела, пока в 11.45 вечера 6-го числа они не расстались. Она (Коннелли) пошла с одним солдатом, у которого, по ее словам, были шевроны на плече и белая лента на шляпе, по Энджел-элли, а Марта Тэбрам направилась к Джордж-Ярд с другим солдатом, и больше она ее не встречала. Увидев тело убитой в морге, свидетельница сначала грозила утопиться, но потом сказала, что пошутила. Я потребовал, чтобы она оставалась в пределах досягаемости для следствия, поскольку к ней могут возникнуть дополнительные вопросы.

[187] Эдмунд Рид, инспектор

Дневник Брэма Стокера

31 августа, пятница, 3 часа пополудни

Ужасна прошедшая ночь. Ужасен нынешний день.

Я обязан рассказать все по порядку. Должен продолжать делать записи для читателя. (Вопрос. Не этот ли дневник — единственное, что от меня останется как от писателя?) Чтобы сделать это, я пришел сюда, в «Лицеум», ибо он опять осквернил мой дом, изгнал меня оттуда, запятнав мое жилище кровью.

Записи, эти записи сейчас важнее всего, и потому я беру себя в руки, чтобы их продолжить.

Прошлым вечером, в сумерки, я отправился в Уайтчепел не маскируясь. В последнее время я именно так и поступал, ибо, случись мне нарваться на Эбберлайна одному, без Кейна, оправдать маскировку, учитывая, что я не слишком-то известен, было бы затруднительно. Лучше оставаться самим собой, Брэмом Стокером.

Пусть лучше инспектор думает, будто я влачу жалкое существование. Должно быть, я действительно имел вид завсегдатая трущоб, когда, стоя на углу Флауэр и Дин-стрит, наблюдал за женщинами и сам был объектом наблюдения. Тут я услышал первый удар пожарного колокола.

Я видел пожары раньше. Это зрелище смиряет гордыню. Оно заставляет задуматься о Боге, точнее, о природе, о естестве, а поскольку доза естества — это как раз то, в чем я нуждался, когда стоял там на углу, внимая сверхъестественному, внимая зову Тамблти, который зазвучал двумя или тремя ночами ранее, я последовал на зов колоколов пожарной тревоги. При этом мысли мои невольно обратились к возвращающемуся завтра в Лондон Генри Ирвингу. Узнав о шедуэллском пожаре, он наверняка огорчится из-за того, что пропустил столь волнующее и поучительное зрелище.[188]

Ибо Генри Ирвинг никогда не упустит шанса изучить все, что в один прекрасный день может каким-либо образом пригодиться на сцене. Именно по этой причине я подолгу прогуливался с ним, прислушиваясь к шуму дождя — как он стучит по черепицам, как по каменной мостовой, как по дереву, жести и т. д. По этой же причине мне как-то пришлось поехать с ним в Бат, чтобы посмотреть на город во время наводнения. Правда, вода быстро спала, и Генри вернулся домой разочарованным.

Однажды мы предприняли с ним морское путешествие из Саутси на остров Уайт, чтобы присмотреться к волнам. Впоследствии они были воспроизведены в «Купце», где плескались вокруг венецианских гондол.

И наконец, именно поэтому здесь, в кабинете управляющего в «Лицеуме», находился журнал, в который я по указанию Генри должен был вносить данные о своих наблюдениях за светом в Лондоне в то или иное время дня, в тот или иной сезон. Не более чем одной-двумя фразами, что и составляло в основном мою творческую работу последнего времени.

«Каков эффект?» — спрашивает обычно Генри о дожде, море, свете в его различных проявлениях и так далее. Он считает, что все это, отображенное на сцене настолько реалистично, насколько возможно, лучше всего воздействует на аудиторию. Так вот, эффект огня был главенствующим в моем сознании, когда я, насколько позволял жар, приблизился к полыхающим шедуэллским докам.

Огонь не поддавался ни людям, ни дождю, который вовсю поливал и его, и нас, несколько сотен зрителей, смотревших, как пламя соперничает с бьющими с неба молниями. Огонь и гроза, казалось, подпитывают друг друга и своим жаром и сыростью, соответственно, склоняют меня к мысли отправиться домой, а если не домой, то в «Лицеум», который мне нужно подготовить к возвращению Генри. Я буду заниматься делами, пока усталость не одолеет меня и не свалит на диван в кабинете…

Размышляя таким образом и уже собравшись отправиться восвояси, я вдруг почувствовал на плече чью-то руку.

— С вами все в порядке, мистер Стокер?

Это был Эбберлайн.

— Когда я вас видел в последний раз, вы выглядели нездоровым.

Последовало странное, словно бы подразумевающее некое обвинение молчание.

— Со мной… да, сэр, благодарю вас.

Сердце мое бешено колотилось, и я тупо пролепетал:

— Ну вот мы и снова встретились, инспектор.

Банальнейшая фраза, которую я имел обыкновение вычеркивать из любой пьесы, где она появлялась. На его следующий вопрос относительно здоровья и благополучия мистера Генри Ирвинга я ответил уже с большей уверенностью и, в свою очередь, осведомился, известна ли ему причина пожара. Из его лаконичного ответа следовало, что его это не волнует и, по его мнению, не должно беспокоить и меня.

Я отбыл со всей возможной поспешностью, гадая на ходу, чему обязан ощущением жара на спине — огню или чересчур пристальному вниманию инспектора Эбберлайна.

Мучимый жаждой, я поспешно устремился в паб «Сковородка» на углу Брик-лейн и Трол-стрит, где и устроился с пинтой крепкого портера, с грустью наблюдая его коричнево-бежевый водоворот в кружке, прислушиваясь к разговорам, но не участвуя в них.

Я еще пил и гадал, кем она могла быть, эта несчастная женщина, нашедшая смерть в Джордж-Ярд, когда до меня снова донесся его зов, его «Сто-кер, Сто-кер», за которым последовал смех.

Смех совпал по времени с моментом, когда я увидел женщину, выходящую пошатываясь из «Сковородки» на озаренную огнем улицу.

Она была пьяна, и, хотя громко призывала дать ей три пенса на джин,[189] я, может быть, вообще не обратил бы на нее внимания, если бы не ее длинное свободное пальто коричневого цвета, сейчас грязное и мокрое, застегнутое на латунные пуговицы с изображением женщины, едущей верхом на охоту. Мне это показалось символичным, поскольку сама она, в известном смысле, тоже направлялась на охоту.