Сара Данн - Настоящая любовь

• Название: Настоящая любовь
• Автор: Сара Данн
• Издательство: Клуб Семейного Досуга
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2006
• ISBN: 966-343-314-0

Забавные приключения молодой американки в поисках мужчины своей мечты. Что бы ни происходило в жизни Алисон, остроумие и рассудительность, бесшабашность и склонность к самоанализу помогают ей найти настоящую любовь.

---

Сердце у меня замерло.

Я подождала, пока включится автоответчик. Это оказалась Нина Пибл, одна из моих гостей, остававшихся в гостиной, пока я рыдала в кухне, и она звонила по сотовому телефону.

— Я просто хочу, чтобы ты запомнила одну вещь, Алисон, — сказала Нина автоответчику. — Они всегда возвращаются.

Глава вторая

Последнее, что сказал мне Том в тот вечер, прежде чем повесить трубку, было:

— Не пиши об этом.

Он думал, что меня может одолеть искушение самой купить горчицу, устроить вечеринку, смириться с его телефонным звонком, а потом уместить все это в семьсот слов и опубликовать в своей колонке на следующей неделе. После окончания колледжа я вела фактически одну и ту же колонку. К тому времени, когда мы с Томом расстались, она публиковалась уже в другой газете, которая называлась «Филадельфия таймс». «Филадельфия таймс» хотела бы именоваться «Виллидж Войс»[2], вот только это была Филадельфия, а не Нью-Йорк, так что задача представлялась, мягко говоря, непростой. Мой приятель Эрик вырос здесь, а теперь живет на Манхэттене. Так вот, он утверждает, что Филадельфия — это такой город, в котором местные дикторы считаются знаменитостями. Эрик всегда говорит такие вещи, которые определенным фундаментальным образом оказываются справедливыми, оставаясь тем не менее на удивление угнетающими.

Во всяком случае, что касается просьбы моего бывшего парня не писать об этом, то я не представляла себе, как мне удастся этого избежать. Том Хэтауэй был частым персонажем моей колонки, а потому представлялось невозможным просто взять и выбросить его на помойку. Мне придется рассказать правду, а это связано с несколькими общими проблемами и одной частной. Во-первых, это было не такое расставание, которое могло положительно отразиться на жертве, то есть на мне. Это стало понятно в ту самую секунду, как только я повесила трубку. А потом я подумала вот что: если бы в тот момент моя гостиная не была полна свидетелей, то вполне возможно, что я слегка бы подкорректировала историю — сделала бы поведение Тома не таким отталкивающим — не потому, что хотела защитить его, а потому, что мне хотелось защитить себя. Кроме того, неизбежно возникал вопрос, который всегда задают к таких случаях: чем она (я) занималась с ним (Томом) с самого начала? Собственно говоря, в головоломке не хватало слишком многих деталей, и уж если это было понятно даже мне — человеку, который находился в самом центре этих непонятных событий и не замечал очевидного — то я могла себе представить, как это будет выглядеть для любого постороннего. Но это были проблемы общего плана. А вот особая, частная, проблема заключалась в следующем: Том был адвокатом, и мне пришло в голову, что, если я напишу о случившемся, после того как он просил этого не делать, он может и подать иск против меня. По собственному опыту мне было известно, что существует определенный тип писателей, которые расходуют огромное количество энергии на опасения, что им может быть предъявлен иск, и обычно это — чепуха, не стоящая даже упоминания. Но правда состояла в том, что в данном случае я совершенно не была уверена, что это такая уж чепуха. Полагаю, не помогало делу и то, что я всегда даю своим персонажам их настоящие имена. С этим я ничего не могу поделать. Если я не буду так поступать, мне не удастся добиться правдоподобия. Не очень верится и в то, что можно изменить лишь некоторые подробности. Кстати, в пособиях для начинающих авторов так и написано — «изменяйте характерные черты» (это их собственное выражение), но я никогда не могла заставить себя следовать этому мудрому совету.

Я чувствую, что должна обязательно упомянуть о том, что стала обозревателем в газете до того, как колонка превратилась в клише. До того, как на нашу культуру обрушился удар потрясающей силы. До того, как все это стало скучным, глупым и очевидным. Когда все это произошло, менять профессию мне было уже слишком поздно. Я прочно сидела на крючке. Я полагаю, что если бы мне на глаза попались произведения Дороти Паркер[3], когда я была еще в юном впечатлительном возрасте, то она могла бы стать примером для меня. Я бы мечтала вырасти такой. Но в Аризоне, когда я росла, не было Дороти Паркер; вместо нее у нас была Нора Эфрон[4]. Вот ею я и захотела стать, когда вырасту. И только спустя много лет я узнала — после того как познакомилась с творчеством Дороти Паркер и начала предаваться праздным размышлениям о том, что мне следовало бы попытаться стать похожей на нее — что Нора Эфрон сама хотела походить на Дороти Паркер, что доставило мне некоторое удовольствие.

К несчастью, таким, как я, очень трудно стать такими, как Дороти Паркер, или даже как Нора Эфрон, если на то пошло, потому что я не еврейка. Мало того, я не только не еврейка, я — полная противоположность евреям. Меня воспитали евангелисткой, настоящей возродившейся христианкой, а у этого племени начисто отсутствуют комедийные традиции. Я уже не говорю об интеллектуальных. Впрочем, мы не склонны и ненавидеть самих себя, хотя, Господь свидетель, все остальные в мире только и хотят, чтобы мы поспешили и прониклись этим чувством. И все из-за того — наверное, об этом можно было и не говорить — что люди ненавидят христиан-евангелистов. Они их ненавидят, ненавидят, ненавидят. Они ненавидят христианское право, они ненавидят «Моральное большинство»[5], они ненавидят Джерри Фалуэлла[6], они ненавидят тех, кто протестует против абортов, они ненавидят людей, у которых на задней стенке мини-фургонов красуется маленькая серебристая рыбка, они ненавидят парней в офисах с непривычными стрижками, которые отказываются вкладывать деньги в футбольную лотерею. Разумеется, парень в офисе с непривычной стрижкой может оказаться и мормоном, но по какой-то причине люди не ненавидят мормонов. Большинство относится к мормонам как к безобидным суперхристианам. Единственные, кто не считает мормонов христианами, — это, в сущности, сами мормоны и христиане. Несколько лет назад мне позвонила мать и сказала, что люди, которые поселились по соседству — мормоны.

— У них есть гамак? — спросила я.

— Как ты догадалась? — отреагировала моя мать.

— Мормоны любят гамаки, — ответила я. — Не знаю почему, но любят.

В общем, как бы там ни было, моя мать подружилась со своей соседкой, и следующие три года они провели, обмениваясь рецептами и безуспешно пытаясь обратить друг друга в свою веру. А это возвращает нас к фундаментальной проблеме возродившихся христиан, которая состоит в том, что они не желают новообращения. Они даже не желают задуматься над тем, что их, может быть, и следовало бы обратить в новую веру. Беда заключается в том, что в какой-то момент беседы человек, которого пытаются обратить, непременно задаст вопрос: «А что будет, если я откажусь?» — а тот, кто обращает, напускает на себя глуповатое, искреннее выражение лица и отвечает: «Тогда вы будете целую вечность гореть в аду». Это действует на нервы, даже если каждый думает, что такие «проповедники» — полное дерьмо. И, в общем-то, все остальное не доставляет ни малейшего удовольствия. Даже когда я была подростком, я уже знала, что радости мне это не доставит. Когда я училась в средней школе, всегда находился кто-нибудь из ребят, кто говорил: «Смотри, нам не нужно пить, чтобы получать удовольствие», — но даже тогда я подозревала, а теперь просто уверена — что когда выпиваешь, принимаешь наркотики и занимаешься сексом, то получаешь больше удовольствия, чем удерживаясь от этого. Намного больше.

Вы, вероятно, задаетесь вопросом, как я могла вообще жить без брака со своим приятелем Томом, если я была евангелистской христианкой. Знаете, говоря откровенно, я уже довольно долго не была христианкой — собственно, еще со времен учебы в колледже. Некоторые черты бунтарского духа проявлялись и в пору моей молодости, после того как мне исполнилось двадцать, в виде розовых свитеров и ненормальных причесок. Если бы я уделила размышлениям о своей религиозности достаточно времени, то смылась бы с корабля, фигурально выражаясь, еще до того как поступила в колледж. Потому что быть христианкой-евангелисткой невообразимо скучно. Все вокруг вас только и заняты тем, что пьют, курят и пробуют психоделические грибы, экспериментируют с лесбиянством, берут в рот у толпы незнакомцев во время весеннего помешательства, а вы только делаете вид, что остаетесь единственным оплотом добропорядочности. Самое худшее, что может с вами случиться, — это быть христианкой-евангелисткой в одном из университетов «Лиги плюща»[7] — а именно это и выпало на мою долю, — потому что вы не только пытаетесь выглядеть хорошей, вы пытаетесь еще и выглядеть умной. А все заканчивается тем, что вы стараетесь снова и снова оспорить результаты «Обезьяньего процесса»[8] в общей спальне — только угадайте, чью вы принимаете сторону? Угадайте, кем вы должны выглядеть? Плюс ко всему, вы должны все время сидеть в маленьких кружках, размышляя над идиотскими и даже недопустимыми вопросами. Классический пример такого дурацкого вопроса: может ли Господь создать такой камень, какой не в силах окажется поднять сам? Может ли он создать черную кошку, которая будет белой? Может ли он сделать квадратный круг? Потом вы переходите к более важным вещам. Например, как далеко можно зайти в отношениях с мужчиной и при этом остаться девственницей? Это спорный вопрос, но можете быть уверены: это все чистая правда о девушках-христианках и оральной стимуляции полового члена. (Однако же насчет девушек-христианок и анального секса — неправда, не считая нескольких исключений. А с одной из таких исключительных девушек я имела счастье познакомиться.)