Роже Нимье - Влюбленный дАртаньян или пятнадцать лет спустя

• Название: Влюбленный дАртаньян или пятнадцать лет спустя
• Автор: Роже Нимье
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1993

В этой книге читателя ждет встреча с хорошо знакомым и в то же время незнакомым д'Артаньяном, поскольку к приключениям легендарного мушкетера, помимо Дюма, обращались и другие литераторы.

---

Трезвенник в годину войны и веселый собутыльник при дворе, д'Артаньян был человеком с луженым оружейниками желудком.

И потому кушанья синьора Арколи не нанесли ему никакого вреда. Лишь однажды он попросил вечером у Мадлен стаканчик шабли для прояснения мозгов.

Наблюдая за тем, как он ищет смерти в самых недостойных местах, огорчаясь, что Планше с обещанными лекарствами так и не появился, Пелиссон де Пелиссар решил, наконец, вмешаться:

—  Дорогой друг,— заметил он,— не считаете ли вы, что небольшой моцион пойдет вам на пользу?

—  Почему вы хотите, чтоб что-то шло мне на пользу?

—  Потому что, черт возьми, так принято у людей. Но если вы желаете во что бы то ни стало наносить себе вред, то это ваше дело.

—  Я ничего не желаю,— угрюмо буркнул д'Артаньян.

—  Есть смысл отправиться во Фландрию. Король как раз собирается дать там два-три сражения. Он несколько утомлен и потому доверил командовать армией герцогу Энгиенскому.

—  Сыну принца Конде?

—  А вы его знаете?

—  Мне говорили о нем как о храбрейшем дворянине во всей Франции.

—  Да, превосходный молодой человек, надеюсь, он не обманет наших ожиданий.

—  Наших?

—  Потому что пока он командует армией, я буду при нем.

—  Каким же образом?

—  Король, понимаете ли, не может доверить судьбу всей армии юнцу. Он просил меня присмотреть. 

— Каким вы нашли его величество?

— Я ж вам сказал. Утомленный. Но это не помешало ему явить мне все ту же доброту. Он поручил мне присмотреть за его племянником герцогом и дать соответствующие распоряжения, чтоб обеспечить полную победу.

— Так, так…

— Поражение омрачило бы первые шаги этого молодого человека, он может потерять веру в себя.

— Разумеется.

— Я помогу ему сокрушить врага.

—Зная ваши способности в военном деле… Не сомневаюсь.

— Большое значение имеет здесь погода. Но, в конце концов, я уже изучил моих испанцев и буду очень удивлен, если им не достанется на орехи. Стоит поехать со мной, чтоб посмотреть на это.

— Мне?

— Да, вам. Поскольку вы еще в отпуске. Раз вы не доставили пока договора, вы можете меня сопровождать.

— Я подумаю, дорогой Пелиссон, дайте мне несколько дней на размышления.

— Как вам будет угодно. Вы присоединитесь ко мне во Фландрии.

— А ваш механизм по уничтожению Ла Фона?

— С этой стороны возникли кое-какие затруднения. Вы видели моего секретаря из Оверни?

— Если он так же владеет шпагой, как логикой, я отправил бы его на войну.

— Он делает вычисления с неимоверной быстротой, я надеюсь, он поможет мне установить машины, необходимые для моей системы. К сожалению…

— К сожалению?..

— Париж берет его за глотку.

— Что вы хотите этим сказать?

— А то, что он с головой окунулся в светскую жизнь, он флиртует с дамами и дает советы игрокам, ибо в расчетах он дьявол.

— Ну, а дамы?

—  Он набросает чертеж души с той же легкостью, с какой иной раз опишет свойства равнобедренного треугольника.

—  Но о Ла Фоне пока ничего?

— Пока ничего.

— И о договоре тоже?

— И о договоре.

— Увы! Проклятый взрыв!

— Вдвойне проклятый для меня,— подхватил д'Артаньян.— Я не осмелился еще вам все сказать.

— Скажите! Сейчас самое время.

— Речь идет о папке, где были собраны письма, которые мне дороги.

— Минуточку, д'Артаньян, кажется, я начинаю догадываться…

— Папка пропала вместе со всеми вещами в момент взрыва.

— Какого цвета была папка?

— Красного.

— Мне кажется, делу можно помочь.

—  Боже мой, Пелиссон, вы возвращаете мне жизнь. И д'Артаньян встал, сияя от счастья.

—  Но я должен открыть вам одну вещь,— заметил он.

— Говорите, я слушаю,— отозвался знаменитый ученый.

— Речь идет о письмах, — и тут у д'Артаньяна перехватило дыхание. — Эти письма я хранил в своей подушке. И вот как-то утром, заметив, что шуршание мешает вам спать, я решил подыскать иной тайник.

— Оно ничуть даже мне не мешало.

— Опираясь на костыли, я подошел к ящику, где мы спрятали договор…

— О, я вас слушаю.

— Я сунул мои письма в зеленую папку.

— Но договор, д'Артаньян, договор?

— Как раз в этот момент вы начали просыпаться. Чувствуя, что времени у меня в обрез, я переложил договор в другую папку, в красную, которая была на дне одного из ваших чемоданов.

— Отлично помню, вы попросили меня тогда дать вам платков.

— Именно там проклятый Ла Фон и обнаружил договор. На следующий день. Вовеки себе не прощу!

— Д'Артаньян, вам абсолютно не в чем себя упрекать. Ла Фон исчез вместе с папкой, положенной в наш секретный ящик. 

— Но как же он разнюхал о тайнике?

— А очень просто. У меня была сильнейшая лихорадка, и я бредил во сне.

— Таким образом, Ла Фон взял мои письма вместо договора.

— Да, так мне представляется дело.

— Выходит, договор все еще в ваших вещах?

— О, я полагаю, чуть помятый, немного опаленный… Но я немедленно распоряжусь, чтоб собрали воедино все, что осталось от летательного аппарата и от багажа.

— Куда ж вы велели отнести все это?

— На чердак.

— Скорее на чердак!

— Позвольте только мне встать на ноги. И Пелиссон крикнул свои ноги.

XLII. …С ТЕМ, ЧТОБ ТОТЧАС ЕГО УТРАТИТЬ

Но появилась всего одна нога.

Левая или правая — безразлично, важно, что она была одна. На вопрос о недостающей конечности нога указала пальцем в пол, сообщив, что внизу его сотоварищ утешает женщину, делая это с заботливостью, столь свойственной африканцам, в особенности принцам.

Этой женщиной была прекрасная Мадлен.

Поддерживаемая этой ногою, которая стала для нее и плечом, и рукой, Мадлен преодолела ступеньки лестницы, отделяющие ее от лейтенанта мушкетеров и маршала Франции.

— Что с вами, мадмуазель? — осведомился д'Артаньян,которого жалобы госпожа Тюркен донимали все больше.

—  Мой муж… -Ну?

—  Уехал…

—  По-моему, превосходная новость. Вы сожалеете об этом человеке?

—  О нет!

Но стенания хозяйки становились, однако, все громче.

— Объяснитесь, мадмуазель, — сухо заметил д'Артаньян. — Вы орошаете пол той самой водицей, которую господин Тюркен не терпел, в чем, собственно, был прав.

— Но ведь он уехал не один.

— Как? Этот малый вам изменил?

— Нет. Но…

— Но?

— Взял с собой все мои сбережения… ваш багаж…

— Мадам Тюркен, — вступил в разговор Пелиссон де Пелиссар. — Нам нужна точность. Нам не обойтись одними только рыданиями и междометиями. Вы сказали, что Тюркен исчез.

— Это значит, что…

— Отвечайте только «да» или «нет». Нога № 1, отпустите госпожу Тюркен, она и без вашей помощи устоит на месте. Итак, Тюркен уехал?

-Да.

—  Он известил вас об этом письмом? -Да.

—  Письмо было коротким? -Да.

—  Что там было? Мадлен Тюркен молчала.

— Извините. Он утверждал, что ваша совместная жизнь был адом, что вы отравляли друг другу существование, что ваше супружеское ложе походило более на решетку, на которой поджаривают грешников и что…

—  Нет.

—  Тогда я разрешаю вам прочитать письмо. Что там было?

—  «Я уезжаю».

—  У этого скота образцовый по краткости слог.

—  Поторопитесь, друг мой, — вмешался д'Артаньян. — Вы даете ему преимущество во времени.

— Он унес с собой весь наш багаж? -Да.

— Вы имеете в виду мои гобелены, мои гербарии, мои мази и вообще все то, что было у меня в чемоданах?

— Да.

— Вы имеете в виду также весь мой научный багаж, то есть шестнадцать тысяч листков, исписанных мною, которые я оставил на хранение в погребе? 

— Да.

— О, вот как! — заметил Пелиссон де Пелиссар с потрясающим хладнокровием. — Полагаю, что ущерб в науке скажется на Западе не менее, чем на три века вперед и только не раньше 1950 или 1960 года она оправится от удара.

— А те вещи, что были на чердаке? — принялся в свою очередь расспрашивать женщину д'Артаньян.

— Вот именно. Остатки летательного аппарата и чемоданов.

— Он тоже прихватил их с собой? -Да.

Пелиссон де Пелиссар повернулся к д'Артаньяну.

— Я полагаю, что мир на земле так же, как наука, претерпит значительный урон.

— Отнюдь, мы догоним негодяя.

— Негодяи легки на ногу.

— Но ведь этот будет, конечно, останавливаться во всех кабаках, какие только подвернутся ему на дороге.

— Мадам Тюркен?

— Слушаю вас, господин маршал.

— Ваш муж проделал все это самостоятельно?

— Нет.

—  Человек, который ему помогал, — его родственник?

—  Да.

—  Он уже появлялся здесь?

—  Нет.

—  Дело осложняется. Значит, он где-то таился?

—  Да.

—  Был болен?

—  Нет.

—  Находился в заключении? -Да.