Николай Берг - Ночная смена. Остров живых

• Название: Ночная смена. Остров живых
• Автор: Николай Берг
• Жанр: Ужасы и Мистика

---

— Это вы о чем, Федор Викторович?

— Пока Китай остается нацией наркоманов, нам не стоит бояться того, что эта страна превратится в серьезную военную державу, так как эта привычка высасывает жизненную силу из китайцев — сказал британский консул в Китае Джефф Херст в 1895 году.

Против Китая велись опиумные войны, против нас — героиновая, разница невелика. Производство зомби несколько иной модификации. Причем под флагом настоящей свободы. Не будь рабом государства, семьи и условностей, а будь рабом наркобарыги. Вот истинная свобода, черт бы их всех побрал. А скажите — поспать у вас часок в бронетехнике можно?

— Ильяс, как у нас с бронетехникой?

— БМП отдаем обе, МТЛБ — тоже пару, себе оставляем три БТР и маталыгу — под твоих раненых. А еще он дает соляру и боезапас, плюс — мирные отношения с армейскими. И еще по пустякам всякого рахат-лукума получим. Я — велик, могуч и силен и затмеваю собой Луну и Солнце!

— Причем одновременно!

— Ага! Видишь — вот он я — а солнца с луной — йок[16].

— Ребята говорили — по кольцевой объездной уже не дают на гусеницах кататься. В трех местах уже жестко стопят.

— Да кто ж броню остановит — удивляется Гаврош Демидов.

— Да другая броня, кто ж еще. С большим калибром. Но вообще — это разумно…

— Ладно, потом махнем маталыгу на что другое. Повару — наш салам — спать можно вон в той маталыжке, там как раз медсестрички дрыхнут. Вы смотрите, не обидьте их!

— Вон там? Отлично. А в плане обидеть — боитесь, что задавлю кого тушей, когда ворочаться начну? — опять уточняет повар.

— Нет, конечно, ладно, проехали — замял вопрос Ильяс.

Санинструктор в палатке опять дремлет на стопке касок.

— Ишь, чего натеял, поросенок — киваю я на него Андрею.

Андрей удивляется.

— Это я такую сидейку сделал. На ней и ногам отдых и не разоспишься, как раз для дежурства. У нас так все время делали.

Упс… То есть — ой!

Вот — через столько лет — и оказалось, что чудак за немецким пулеметом просто имел над собой толкового фельдфебеля. Надо же…

А мне сейчас надо думать. Изо всей силы. Потому как скоро утро.

Ильяс на маталыге укатывает опять же на поиск — взяв двух санинструкторов, заодно Вовка натаскивает небритого сапера по имени Васек — тот когда-то учился ездить на такой штуковине, но практики не было, а сейчас самое время освежить навык. Саперы вернулись довольные — по их мнению, все подозрительные участки и обнаруженные по схемкам минные поля ликвидированы. Где — просто поснимали, где — раздавили мины буксируемым корпусом БТР. Шустеры изолированы, ворота подозрительных цехов подперли всяким разным тяжелым, так что если нет особо поганых фугасов — то уже куда как легче.

У меня же особо похвастать нечем. Конечно сам факт наличия медпункта и медиков — уже здорово людям поднимает настроение в таких ситуациях, а уж если еще и пилюли какие-нибудь дают — так вообще праздник. С другой — мне невозможно толком тут заниматься диагностикой, и с эвакуацией полный швах. А это — этапность в лечении — главное на данный момент. И если заразные больные будут — то тогда все еще хуже.

— О, точно, я видел такие — шар — стулья — японцы придумали, когда оказалось, что на обычных стульях старательные работники наживают остеохондроз, геморрой и прочие радости — вспоминает начитанный Саша.

— И чем кончилось? — интересуется Андрей.

— А оказалось, что с остеохондрозом и геморроем справились, зато производительность труда упала. Японцы и решили, что уж лучше работник с остеохондрозом, чем такое…

Но мне сейчас надо судорожно вспоминать, что можно сделать в такой ситуации.

Когда человек думает — у него больше шансов выйти победителем.

Меня в пионерском возрасте очень поразил рассказ приглашенного к нам в класс ветерана. Сначала, как и положено всякому ветерану он долго трендел эту отвратительную лабуду "развивая успех 10 ордена Расула Гамзатова По колено Сине Морепереходященской дивизии в направлении на Бирюлево-Товарное 67 ордена Переходящего Красного Знамени стрелковая армия заняла высоту 33,6 и т. д. и т. п." то есть то, что так любят мемуаристы и отчего тошнит любого нормального человека, а уж детей в особенности. (Кстати, я давно замечал что ветераны стесняются рассказывать о себе, предпочитая рассказывать красивости в духе официальной пропаганды. За это надо сказать спасибо паскудам — пуристам из ГЛАВПУРа.)

Итак, оттрендев свое с явным облегчением ветеран собрался уходить, но тут я его спросил: "А за что вам дали "За отвагу"? (Мой дед мне говорил, что это была серьезная награда, сам он ее за форсирование Свири получил.)

Ну, ветеран мялся-мялся, потом рассказал, что его послали подавить огневую точку — пулемет в ДЗОТе[17] на горушке. Он до амбразуры ползком добрался, а дальше что делать — неясно. (Видно не слыхал про Матросова.)

Немцы лупят очередями, а он лежит. И товарищи его по роте — тоже лежат, головы не поднять.

Гранату в амбразуру не сунешь — сделана амбразура грамотно, с отбивками, из ППШ тоже с пулеметом не поспоришь.

Вот он и закинул шинелью амбразуру. Тут от шинели так клочья полетели, что он ее от греха пришпилил ножом и полез выше. Немцы, было, сунулись занавеску эту снять, но он им этого сделать не дал, так и лежал на крыше ДЗОТа и стрелял, пока наши не подоспели. Пулеметчику-то без разницы, что ему закрыло видимость — тело Героя Советского Союза или драная шинель, если ему сектор обстрела закрыли глухо — мало от его пальбы толку.

Высотку взяли. Наградили солдата медалью, а старшина долго ему голову грыз за испорченную шинель.

Потом удалось махнуть у кого-то (с мертвецов старались не брать, была плохая примета, поэтому когда менялись, то произносилась ритуальная фраза: "Ты не думай, это с живого (Вариант — это моя собственная)" Ну так или нет, а примету обходили.)

А фрицев в блиндаже оказалось всего несколько человек. Потом они так нагличать перестали, вставили им ума, уже прикрывали свои огневые точки с флангов.

Вот и мне тоже извернуться придется.

И с карантином что-то думать.

Коллеги говорили — ОРЗ пропали как класс, а вот дизентерия — никуда не делась. Цветет бурно — только у армейских, чей карантинный лагерь мы видали по дороге — таких больных несколько сотен. А это пустяк только для того, кто такого пациента вблизи не видал…

И будет у меня тут как в Ветлянке — станице, ставшей символом неразберихи, паники и смерти. Хотя тот же адмирал Федор Федорович Ушаков — задолго до трагедии в Ветлянке самостоятельно отработал простые и четкие правила борьбы с эпидемией.

Когда чума началась в Херсоне, где как раз был кавторанг Ушаков — он свою команду разместил на берегу поартельно — в камышовых шалашах — палатках. Если в артели заболевал человек — его помещали отдельно — в шалаше на 1 персону. Артель же расселяли по нескольким новосделанным шалашам, а общий — ставший заразным — сжигали. Таким образом больные изолировались и лечились (а не просто бросались, как в той же Ветлянке, где при осмотре больницы среди 70 трупов обнаружена только одна живая казачка), здоровые не контактировали друг с другом — токо внутри артели и бригады, а зачумленное жилье ликвидировалось. Тогда не знали, что разносчики — блохи с зачумленных крыс, но крыс Ушаков тоже изводил, блюдя чистоту и на берегу. В итоге в его команде чума кончилась на четыре месяца раньше, чем у других и потери оказались минимальны настолько, что никто в это не мог поверить.

Ладно, пока пугаться рано. Надо продрать глаза и подготовиться к наплыву пациентов.

Продрать глаза помогает то, что приносят воющего раненого.

— Что с ним? — спрашивает втаскивающих носилки мужиков братец.

— На мине подорвался!

Братец присвистывает. С трудом подавляю такое желание и с выражением гляжу на сидящего неподалеку сапера по прозвищу Крокодил. Тот багровеет и подскакивает к носилкам.

— Ээээмгм! — почему-то говорит сапер, глянув на раненого.

Странное вступление. Впрочем, и у братца физиономия выражает интересную гамму эмоций. Носилки ставят на пол. Оглядываю раненого. Мне тоже кажется несколько странным то, что я вижу.

А вижу я, что сапоги на сучащем мелко ногами солдапере — целые. Совершенно.

Рука — причем левая — окровавлена и перевязана довольно грамотно — и из кулька марлевого торчит три пальца.

— Он точно на мине подорвался? — спрашивает братец.

— Точно — отвечает носильщик.

— Где было? Как получилось? — обретает дыхание Крокодил.

— Да там, где вы сегодня мины снимали — отвечает переводящий дух носильщик.

Раненый, положенный к нашим ногам продолжает плакать и скулить.

— Что, не все сняли? — допытывается сапер.

В палатку понабилось народу — старший сапер тоже тут — на его физиономии отпечатались складки рукава бушлата — спал видно.