Александр Мень - История религии (Том 6)

• Название: История религии (Том 6)
• Автор: Александр Мень
• Жанр: Религия

---

Нечестивых же человек должен сторониться, насколько это возможно. Кто пожалеет ужаленного заклинателя или того, кто приблизился к хищнику?

Так и человек, входящий в общение с нечестивым.

Сир 12, 13

Как правило же, Бен-Сира требует от своих учеников гуманности и отзывчивости. Даже раба своего праведный человек должен "считать как бы братом и не обижать его".

Обычно считают, что Закон Ветхого Завета-это только закон мести: "око за око, зуб за зуб". Но книга Бен-Сиры свидетельтвует против подобного мнения. Его милосердие можно назвать почти евангельским.

Не укоряй человека, обращающегося от греха, помни, что все мы виноваты.

Тот, кто мстит, получит отмщение от Господа, и Господь точно сочтет грехи его.

Отпусти прегрешения ближнему твоему, и тогда помолись, и простятся тебе грехи твои.

Сир 8, 6; 28, 1-2

Неизвестно, читал ли Иешуа произведения Эпикура, но и без этого он мог быть наслышан об идеях греческого философа. Возможно, ими навеяны рассуждения "Премудрости" об искусстве довольствоваться тем, что имеешь:

Лучше жизнь бедняка под дощатой крышей, чем сладкие яства у чужих.

Много ли у тебя, мало ли - будь доволен.

Сир 29, 25-26

Как человек здравомыслящий, Бен-Сира смеется над теми, кто верит гаданиям, приметам, снам, утверждая, что сновидения, как правило, лишь зеркало событий дня и скрытых желаний "чего ожидаешь -то и видит сердце твое".

Сходство взглядов Бен-Сиры с эпикурейством усиливается еще и тем, что для него жизнь человеческая кончается вместе со смертью тела. Здесь он остался на консервативной точке зрения. Однако она не приводит его, как Экклезиаста, к пессимизму. Иешуа-запоздалый наследник старых мудрецов. Он живет в эпоху, когда израильтян как никогда волнует проблема бессмертия, но Сирах остается к ней равнодушен, вполне удовлетворяясь архаическими воззрениями.

Что же спасает мудреца от мрачного уныния? Прежде всего, его вера которая укрепляет в нем нравственный дух и радость бытия. При этом внешнее благочестие без праведности кажется Бен-Сире кощунством. Здесь он-достойный продолжатель пророков, книги которых любил и изучал.

Не говори Он увидит множество даров моих, когда я буду приносить жертвы Всевышнему, Он примет.

Жертва неправедного есть порочное приношение, и неугодны дары беззаконников.

Не надейся подкупить Его, ибо Он не примет, и не надейся на жертву от неправедного стяжания,

Ибо Он Бог правды и нелицеприятен.

Сир 7, 9; 34, 18; 35, 11-12

Смертный, напоминает Сирах, не может равняться с Сущим, он должен благодарить Его за жизнь, которая ему дарована, и если она коротка-то такова небесная воля. Чем больше человек познает величие Творца, тем меньше чувствует себя вправе предъявлять Ему требования. Проходя по жизни, наслаждаясь ее дарами, трудясь для себя и других, исполняя Закон Божий, человек находит источник высшей радости в созерцании Славы Сущего.

Вспомяну я дела Божии и то, что я видел, расскажу.

По слову Божию явились творения Его, и дела милости Его по велению Его.

Он устроил великие дела премудрости Своей, Он один от века и до века,

Не прибавился Он, и не убавился, и не нуждается ни в каком советнике.

Как прекрасны все дела Его (хотя можно видеть лишь искру их).

Одно превосходит другое по своей красоте, и кто насытится, созерцая это великолепие?

Сир 42, 15 сл.

Вслед за автором Книги Иова Бен-Сира рисует картины природы и заключает их благодарственным гимном:

Еще столько же сказать - все не кончим, а конец всего Он есть все.

Будем теперь славить Его, ибо мы не сможем всего исчерпать, ибо Он выше всех творений Своих.

Чуден Господь, превыше всего, и дивно могущество Его.

Кто видел Его и может рассказать, и кто прославит Его таким, как Он есть?

Многое скрыто, гораздо более этого, и немногое лишь видел я из дел Его.

Сир 43, 29 сл.

Но, в отличие от других хакамов, Иешуа уже не ограничивается только размышлениями о Боге, являющем Себя в творении. Он говорит и о Сущем, Который открывает Себя и действует в истории. Однако по преимуществу это история библейского народа, который получил от Бога учение Премудрости. Иешуа сурово осуждает жителей Палестины, оказавшихся под влиянием язычества: идумеев, филистимлян и "глупый народ, живущий в Сихеме", т. е. самарян, которые, по его словам, вообще "не есть народ". Таким образом, писатель утверждает себя исповедником строгого иудаизма.

В "Панегирике отцам" (44-50) Иешуа славит великих мужей древности, которые жили согласно разуму и Закону и которым Бог открывал Свою волю. "Тела их, говорит Сирах,- погребены в мире, а имя их живет из рода в род". Это - праотцы человечества, патриархи и благочестивые цари, пророки и учители Израиля. Каждому из них Бен-Сира дает краткую характеристику и завершает это шествие праведников Симоном II - отцом Церкви Ветхого Завета. А дальше? На Симоне Иешуа обрывает свой панегирик и не стремится заглядывать в будущее. Хоть он и назвал Исайю человеком, который "даже от вечности предсказал грядущее", сам философ почти ничего не говорит о мессианском Царстве (21). Это отличает его от пророков. Единственное, во что Иешуа верит: в наступление времен, когда и язычники познают истинного Бога. Он молится:

Ускорь конец и назначь время, чтобы все возвестили о великих делах Твоих.

Услышь молитву рабов Твоих по милости к народу Твоему,

Чтобы узнали все концы земли, что Ты Бог вечный.

Сир 36, 9, 18-19

В лице Бен-Сиры мы находим законченный образ такого ветхозаветного человека, который живет вне эсхатологии, вне мессианства. Иешуа учил людей не столько надеяться и ждать, сколько жить в повседневности, ориентируясь на разум и Закон Божий. В его наставлениях воплотилась та сторона религиозной этики, которая воспитывает цельность души, стойкость воли и чистоту.

Церковь Закона нуждалась в учителях типа Бен-Сиры. Если раньше тесное соприкосновение с язычниками вело к необходимости оберегать самую веру, то теперь такое соседство выдвинуло на первый план нравственный идеал иудейства. Как бы иллюстрацией этому может служить книга, написанная примерно в то же время, когда жил Иешуа. Она называлась Товит по имени своего главного героя. Рассказчик изобразил в ней израильтянина таким, каким, вероятно, хотел бы видеть его сын Сирахов.

Книга Товита соединяет в себе драматизм сюжета с рельефно обрисованными характерами героев. Читатель невольно переживает с ними их беды и радости, с напряжением следит за их приключениями. Живые картины, напоминающие рассказы Книги Бытия, перемежаются с молитвами и духовными размышлениями персонажей. Нет смысла доискиваться, лежат ли в основе повести какие-то действительные события. Во всяком случае, исторических анахронизмов в Книге Товита куда меньше, чем уверяли многие придирчивые критики. Ясно и то, что содержание рассказа не могло быть измышлено иудейским писателем. Ведь он бесспорно предпочел бы говорить о своих единоплеменниках, а не о жителях Северного царства (22).

Это незатейливое, но дышащее искренней верой сказание прославляло людей, которые даже на чужбине не оставляют Закона Господня. Ветхозаветная Церковь живет всюду, где есть верные, исповедующие Творца и послушные Его воле. Автор Книги Товита и Бен-Сира-люди одного духа, цель у них общая: дать наставление в праведной жизни.

Замечательно, что и тот и другой, живя в окружении языческого мира, не могут примириться с мыслью, что истина будет навсегда уделом одного Израиля. Надежда на всеобщее обращение звучит в молитве и завещании Товита:

Благословен Бог вечно живущий и Царство Его!

Прославляйте Его пред язычниками, сыны Израиля!

Ибо Он рассеял нас между ними.

Там возвещайте величие Его,

превозносите Его перед всем живущим

И все народы обратятся,

и будут истинно благоговеть перед Господом Богом,

и ниспровергнут идолов своих,

и все народы будут благословлять Господа.

Тов 13, 1, 3; 14, 6-7

Но когда автор писал эти строки, он едва ли мог сознавать, сколько препятствий лежит на пути к его мечте. Ведь он жил на Востоке, органической частью которого Израиль был с самого начала. Язык, культурные корни, стиль мышления, религиозная символика все это роднило евреев с соседними народами. Псалмы родились из ханаанской поэзии, Моисеево право многим было обязано законодательствам азиатских держав, хокмическая литература питалась из халдейских и египетских источников, а персидская религия была самой близкой к иудаизму. Поэтому можно было вполне представить, как пророки Елисей или Иона проповедуют в Дамаске или Ниневии.

Однако с приходом Александра многое изменилось. Эллинизация преобразила Восток, и греки стали во главе тех, к кому Израиль мог обращаться теперь в первую очередь. Этот диалог иудейства и эллинства был связан с великими надеждами и великими опасностями.

ПРИМЕЧАНИЯ