Александр Мень - История религии (Том 6)

• Название: История религии (Том 6)
• Автор: Александр Мень
• Жанр: Религия

---

21. См., в частности: Васумитра. Колесо, утверждающее различие главных мнений.-В кн.: В. Васильев. Буддизм, его догматы . Т. I, 1869.

22. Dipavamsa, V, 55-69; VII, 34-59. В Байратском эдикте Ашока называет 7 сборников Писания, которые лишь частично совпадают с Трипитакой и по названиям не соответствуют ее частям (о составе ее см. приложение 2 к т. III "У врат Молчания"). Это показывает, что канонизация нынешней Трипитаки произошла позднее. О происхождении буддийского канона см.: В. Кожевников. Буддизм в сравнении с христианством Т. I. Пг., 1916, с. 81-154; В. Топоров. Дхаммапада и буддийская литература.- В кн.: Дхаммапада. Пер. с пали, введение и комментарии В. Топорова. М., 1960, с. 5-55; J.N.Farguhar. An Outline of the Religious Literature of India. London, 1920, р. 103-110; Е. Сопzе. Buddhism, its Essence and Development. New York, 1959, р. 28.

23. Многие историки полагают, что на описание III собора повлияли поздние воззрения цейлонских буддистов. См.: Г.Бонгард-Левин. К проблеме историчности III собора в Паталипутре.-В кн : Индия в древности (сборник статей). М., 1964, с. 119-134. Там же приведена и литература вопроса.

24. Это значит малый путь и большой путь (точнее - малая и великая колесницы)

25. Theragatha, 925 ff.

26. Дхаммапада, 416, 417, 421.

27. Великий царь царей, II, 42 (Буддийские сутты. Пер. Т. Рис-Дэвидса и Н. Герасимова. М., 1900).

28. О. Шпенглер. Закат Европы, 1923, с. 360 сл.

29. Cullavagga, X, 1, 6.

30. На 1971 г. мусульмане составляли 10% населения Индии, христиане2,44%, буддисты-0,74% Следует подчеркнуть, что, исчезнув из Индии, буддизм, однако, наложил неизгладимую печать на ее искусство, философию и религию. "Если, как это часго говорят, буддизм в Индии умер, то это в том смысле, в каком умирает семя, произведя растение, цветок или плод" (С.Р.R. Аiуаr. Rise and Decline of Buddhism in India.-"Vedanta Kesari", 1956. р. 42).

31. Махабхарата, IV, 190, 64-67 р. Б. Смирнова.

32. Ману, XII, 96.

33. См.: т. III.

34. Чжуан-цзы. II.

Глава вторая

"ЦАРСТВЕННАЯ ЙОГА" ПАТАНДЖАЛИ

Империя Шунгов, ок. 180 г. до н. э.

Человеческое Я превыше всего в природе.

Вивекананда

Нередко бывает, что европеец, введенный в заблуждение причудливыми узорами индийской мысли, склонен видеть в ней нечто вроде праздной игры ума. Между тем едва ли найдется другая древняя культура, мировоззрение которой было бы столь четко ориентировано на практические цели.

С тех пор как мудрецы Индии осознали непрочность и мимолетность всего земного, они постоянно отыскивали то, что называли мокшей - истинным освобождением и подлинным благом. Слова Бхагавад-Гиты: "Достоверно скажи мне лишь то, чем я достигну спасения"-выражают главную направленность всей индийской метафизики. Теория, которая не стремилась решить эту задачу, вряд ли могла рассчитывать на успех в Индии. Разумеется, и там было много людей, погруженных лишь в повседневные заботы. Но не такие люди формируют душу культуры; напротив, как правило, творческое меньшинство оказывает большее, хотя порой незаметное, воздействие на мысль нации и питает ее духовные корни.

Итак, повторяем, что бы ни зарождалось в индийском мире: мистика Упанищад или материализм чарваков, отрешенность буддизма или титанизм джайнов,-все это служило не просто усладой для интеллекта, но предназначалось быть компасом в странствиях человека по пути жизни.

Возродившийся в начале II века до н.э. брахманизм не составлял исключения. Если Будда обещал людям спасение, то и почитатели Вед говорили людям о том, что несут миру избавление от заблуждений, свободу и победу над всеразрушающим Временем.

В эпоху, когда происходило своего рода подведение итогов многовековой религиозной истории, брахманы суммировали и пересмотрели древние традиции, с тем чтобы человек, руководствуясь ими, смог вырваться из-под власти перевоплощений.

Наиболее полное выражение эта тенденция получила в йоге. Важнейшие ее принципы сформулировал гуру Патанджали, автор "Йога-сутры", первого классического руководства по йоге (1). Предания отождествляют его с великим индийским грамматиком, носившим это имя и известным своими трудами по санскриту. Философ Патанджали жил около 180 года до н.э., в царствование основателя династии Шунгов. Некоторые исследователи отвергают это предание и относят время жизни автора "Йога-сутры" на полтора-два века раньше (2). Впрочем, точная хронология здесь не так уж важна. Дело в том, что йога в широком смысле слова существовала задолго и до II и III веков. В "Йога-сутре" лишь обобщены идеи и правила куда более древние, чем буддизм, Гита и даже Упанишады, идеи, уходящие корнями в далекое прошлое.

В Европе впервые о йоге заговорил Шопенгауэр; а с тех пор как в конце XIX века Свами Вивекананда выступил на Чикагском конгрессе религий и прочел в Нью-Йорке цикл лекций по йоге, интерес к ней на Западе не ослабевал. Одних йога интригует своей экзотикой и рассказами о небывалых феноменах, другие ищут в ней способы сохранить и укрепить здоровье. Но хотя во всем этом немало от профанирующей моды, сам по себе интерес к йоге вполне оправдан. Если буддийская мораль представляет собой одну из вершин дохристианской этики, то йога сконцентрировала в себе тысячелетний опыт самоуглубления и психотехники, не имеющий себе равных в древности. Став школой духовной собранности, аскезы и созерцания, она заняла неоспоримое место в ряду великих достижений человечества.

Сам термин "йога" не имеет однозначного перевода. Странным образом разные толкователи связывают его с противоположными понятиями: одни с "единением", другие-с "разделением". Однако чаще всего слово "йога" производят от корня "иудж", что значит прилагать усилие, упражняться (3). Последнее понимание, как мы увидим, более соответствует йоге в ее широком смысле.

Еще в III тысячелетии до н. э. на индийских печатях изображались фигуры, сидящие в йогической позе "лотоса". Это доказывает, что йога зародилась в доарийские времена среди аборигенов страны. Вполне вероятно, что архаическая практика экстаза, известная у многих первобытных народов, была предшественницей йоги. Ведь именно в шаманизме каменного века возникли первые попытки "взять Небо штурмом", овладеть таинственными силами. Люди, которые умели приводить себя в состояние транса, почитались обладателями маны-космической энергии, превращавшей их во всесильных магов (4).

Если и был в этом элемент обмана, внушения или самогипноза, все же несомненно, что у многих магов-заклинателей обнаруживались подлинные оккультные способности, превосходившие обычный человеческий уровень. Эти способности до сих пор наблюдают у жителей тропической Африки, но у индийцев они проявлялись с еще большей силой. В Индостане, например, сохранились целые племена, от природы обладающие парапсихическими свойствами. Быть может, подобное явление связано с тем, что йогическая практика была известна там с незапамятных дней (5).

Представляют ли эти феномены своего рода атавизм, наследие той эпохи, когда интеллект подавлял интуицию еще не столь сильно, как в позднейшее время, или они присущи особо одаренным личностям любого века,- в данном случае вопрос второстепенный. Важно то, что доисторическая мистика шаманизма исходила из веры в возможность для человека собственными силами "прорваться" в иные миры и завоевать себе могущество (6).

Нас не должно удивлять, что такое глубокое учение, как йога, обязано своим возникновением первобытным шаманам. Ведь из этого корня выросли и многие другие духовные течения. Напомним, к примеру, что философия Пифагора была подготовлена экстатическим культом Диониса, а профетизм возник на почве древнейшей мистики семитов.

Хотя истоки йогизма лежат в культуре дравидов, он впоследствии испытал на себе и сильное влияние ведической религии арьев. Намеки на йогу находят уже в Риг-Веде, а Упанишады упоминают о ней довольно часто. Однако там она выступает не в виде обособленной доктрины, а как практическая сторона богопочитания. Йога очищала религию от чисто магических элементов, одухотворяя обряды и превращая их из набора механических действий и формул в путь дуковного единения с Божеством. В Махабхарате, например, говорится, что йога как бы заменяет жертвенный ритуал Вед. Вместо огня на алтаре йогин "возжигает" познание, вместо жертвы-приносит бескорыстие и отрешенность (7). Иными словами, главной целью йоги являлось постижение божественной Сущности и обретение через это бессмертия и свободы.

Размышляя о Божестве, человек не мог не задавать себе вопрос: почему Оно недоступно людям с такой же очевидностью, как явления видимого мира или движения мира внутреннего? На это брахманизм отвечал: Священное близко, Оно рядом. Оно во всем, Оно в тебе; но ты не в состоянии созерцать Его, ибо весь погружен в ложное и бренное. Поэтому ты можешь узнать о Нем лишь из Писаний или собственных умозаключений. Непосредственное же восприятие Бога должно предваряться подготовкой, которая сделала бы тебя способным к постижению тайны Единого и Вечною. Этой-то цели и служит йога.

В Майтри-упанишаде учитель предупреждает, что йога есть священный путь, "стезя Брахмана", и на нее нельзя вступать человеку, который целиком не посвятил себя поискам высшего познания (8). А Катха-упанишада говорит о йоге как о способе покорить чувства, рассудок и в конечном счете-саму мысль, т.е. как о высвобождении чистой, не выразимой словами интуиции (9).