Эмиль Новер - Капитан «Дьявол». История пирата (часть первая)

• Название: Капитан «Дьявол». История пирата (часть первая)
• Автор: Эмиль Новер
• Издательство: Ростоиздат
• Жанр: Морские приключения
• Год: 2003

Приключенческий роман Эмиля Новера «Капитан Дьявола» — увлекательное повествование из времен морских пиратов, жестоких рабовладельцев и «рыцарей из низов», светских красавиц и самоотверженных поклонников. Действие романа разворачивается во второй половине семнадцатого века в бассейне Карибского моря неподалеку от Багамских островов.

---

От своей матери Джозиана унаследовала любовь к лошадям и верховой езде. В Йорке ей не было равных среди женщин, скачки галопом доставляли девушке неописуемое наслаждение. В них она находила выход своей смелой и своенравной натуре из скуки и однообразия колониальной жизни. Джозиана бесстрашно носилась по острову, а ее отец не раз ворчал, что если бы знал, к чему приведет его подарок, то никогда не стал дарить жеребца. В ответ Джозиана отшучивалась, целуя отца, и веселым и звонким смехом рассеивала недовольство губернатора.

Во дворе заржал конь, и Джозиана улыбнулась, узнав голос Марга — оседланное животное нетерпеливо било копытом, ожидая хозяйку. Джозиана понимала это и, взяв шляпу с белым пером, поспешила к любимцу. Быстрым шагом англичанка подошла к жеребцу, ласково потрепала его по крутой шее, угостила лакомством, справилась о здоровье благородного животного у конюшего — мулата, и легко и изящно вскочила в седло. Выехав из ворот губернаторского дома, девушка пустила Марга рысью и тот, быстро минуя последние дома города, вынес всадницу на широкую дорогу. Джозиана некоторое время ехала по ней, а затем быстро свернула в сторону.

— Г-эй!

Марг ждал именно этого. Почувствовав ожег хлыста, благородное животное сорвалось с места и сразу пошло бешеным галопом. Мелькали деревья, камни, один пейзаж сменял другой, а молодая всадница все мчалась. Упиваясь стремительной скачкой, Марг уверенно брал любые препятствия, легко поднимался по склонам и стремглав мчался вниз. Англичанка рисковала быть сброшенной каждую минуту, но Джозиана отлично держалась в седле, не пытаясь хотя бы чуть-чуть замедлить бег четвероногого друга.

Наконец, насладившись скачкой, Джозиана слегка натянула поводья и Марг, храпя, перешел на рысь, а затем ровным, спокойным шагом пошел по золотистому песку, омываемому сапфировыми волнами моря.

Девушка остановила коня. Перед ней расстилался пейзаж, достойный увековечения на полотне лучшего живописца того времени, и Джозиана невольно залюбовалась им.

Внезапно до ее слуха донеслись странные звуки, похожие на те, что издает обтачиваемый металл. Они доносились из-за огромного валуна, полностью скрывавшего того, кто был за ним. Заинтересованная девушка пустила Марга шагом. По мере приближения жеребца к валуну, англичанка видела, как из-за него показывается фигура человека, сидевшего на обломке камня и что-то точившего. Джозиана хотела подъехать поближе, благо песок глушил стук копыт, но Марг захрапел, и человек вздрогнул, вскочил, выпрямившись во весь рост, лицом к молодой англичанке, заложив руки за спину.

Джозиана с любопытством рассматривала незнакомца, молча стоявшего перед ней и не отрывавшего от всадницы напряженного взгляда карих глаз. По одному только этому взгляду мужчину можно было принять за знатного ссыльного (хотя весь его вид выдавал обычного «белого раба») — столько в нем было независимости и гордости! Черные, грубо сшитые штаны из домотканой материи и изрядно поношенные туфли, а также широкий кожаный, давно выцветший ремень, составляли одежду этого человека. На обнаженном торсе четко выделялись бугры мышц, такие же твердые холмики были видны на руках, заведенных за спину, в которых, как показалось Джозиане, он что-то прятал.

Лицо мужчины было грязным, поросшим щетиной, но не лишеным привлекательности, хотя его очень портил ужасный шрам под левым глазом, оно больше подходило наемнику или разбойнику. Видимо, ему было лет тридцать — тридцать пять, но Джозиана, не задумываясь, дала все сорок.

Мужчина не собирался убегать, он стоял, широко расставив ноги, гордо подняв голову и ветер шевелил выгоревшие на солнце волосы. Молчание затягивалось и Джозиана, желая нарушить его, спросила:

— Кто вы? Что вы здесь делаете?

Человек ответил сразу:

— Мое имя Кинг Сэлвор. Моя цена — двадцать фунтов, ровно двадцать, ни больше, ни меньше.

— Меня не интересует ваша цена, — холодно произнесла Джозиана.

— Извините, но я думал, что хозяйка должна знать цену своего товара.

— Вас покупал мой отец, а не я. Если вы неудовлетворены той ценой, которую за вас заплатили, то обратитесь к моему отцу — он удовлетворит ваши пожелания.

Кинг начал разговор словами, которыми хотел вызвать недовольство дочери губернатора, но он не знал, с кем имеет дело. В свои двадцать пять лет Джозиана славилась умением искусно вести спор и не раз ставила своих оппонентов в глупейшее положение, поэтому не всякий рисковал состязаться с ней в остроумии, зная ее острый язычок.

— Признателен вам за совет, миледи, но боюсь, не смогу им воспользоваться.

— Отчего?

— Опасно!

— Отец плохо обращается с вами?

— Раб не может быть доволен своим хозяином.

— Почему вы унижаете себя?

— Раб — вещь, а вещь не имеет свойства унижаться.

Разговаривая с Кингом, Джозиана не переставала вспоминать это лицо. Конечно, она не обязана помнить всех рабов своего отца, но взгляд, манеры, голос этого мужчины напомнили ей сцену четырехмесячной давности.

В тот день в Нассау прибыло судно с осужденными преступниками. Плетьми на причал выгнали изможденных людей, еле державшихся на ногах, и выстроили в шеренгу.

Неподалеку от них стояла группа богато одетых людей, которые терпеливо ожидали, когда глава колонии выберет себе товар.

Перед строем каторжан, опираясь на бамбуковую трость, важно и медленно вышагивал низенький, плотный человек в костюме из темно-коричневой тафты. Усы его злобно, презрительно топорщились, а глаза бросали быстрые, опытные, оценивающие взгляды на живой товар изпод широкополой шляпы. Он подходил то к одному, то к другому, открывал осужденным рты, брезгливо осматривал зубы, ощупывал ноги и руки, бросая сопровождавшему его

Коливьеру злобные реплики.

— Дерьмо! И вы еще имеете наглость предлагать их мне?! Предложите их акулам! И еще столько требуете! Да эти мерзавцы не выдержат здесь и пары месяцев! Тьфу, смотреть на них тошно!

Коливьеру отбивался, как мог.

— Губернатор Стэйз! Это все достаточно работоспособные люди. Уверяю вас, они принесут вам немалую прибыль.

— Ха! Точнее сказать — убыток. Я вашу подлую натуру знаю!

Суете дерьмо, а хвалите его, словно конфетку! Лучше купить негров — от них больше проку и обойдутся дешевле.

Но вот губернатор остановился возле Огла. Рослый, сильный ирландец понравился Стейзу. Он несколько раз ткнул тростью в сильное тело каторжанина и удовлетворенно хмыкнул.

— Пожалуй, пойдет. Сколько сдерете?

— Сорок, — поспешил с ответом Коливьеру.

Губернатор ожег капитана недобрым взглядом из-под густых бровей и медленно, словно выдавливая слова, произнес:

— Двадцать пять.

— Но сэр, — начал капитан, но Стэйз тут же сказал:

— Тридцать. — И добавил: — И ни фунтом больше.

По тону, каким это было произнесено, Коливьеру понял, что дальнейший торг бесполезен и, вздохнув, согласился.

Следующим был Майкил. Благодаря стараниям товарищей он достаточно крепко держался на ногах, хотя бледность еще не сошла с юного лица. Коливьеру, для приличия поторговавшись, согласился на цену, предложенную губернатором. Но при виде следующего Стейз презрительно скривил рот.

— Этого можете предложить на корм рыбам, да и те наверняка отвернутся!

— Тебя они бы слопали за милую душу!

Неслыханная дерзость!

Побагровевший от злости Стэйз подскочил к невысокому осужденному, на лице которого — как память о неспокойном прошлом — лежал ужасный шрам, спокойно гонявшему во рту соломинку. Нагло и дерзко смотрели его карие, чуть прищуренные глаза. Он не отвел их от налившихся кровью глаз бычьих глаз губернатора и тогда, когда тот рявкнул во всю мощь своих легких:

— Что ты пискнул?

— Я сказал…

— Что-о-о?!

— Неважно.

— Издеваешься, скотина!

— Слово — не воробей, вылетит — не поймаешь.

— Смеяться вздумал!

— Разучился, пока плыл.

— Сгною, ублюдка!

— Не сомневаюсь, ваша милость.

— Имя, выродок!

— Мать нарекла Кингом, а друзья — «Убей англа».

Губернатор не нашел слов, чтобы ответить на эту дерзость. С минуту он тупо взирал на каторжанина выпученными глазами, но так и не сумел найти достойный ответ. Он хотел лично забить осужденного, но мускулы, выделявшиеся под лохмотьями, заставили губернатора отказаться от этого намерения, к тому же это было и неприлично. С трудом уняв бешенство, он произнес:

— Я запихну эти слова в твою вонючую глотку и ты подавишься ими.

И губернатор повернулся к слугам, намереваясь отдать жестокое приказание.

Рука Кинга скользнула под выпущенную рубашку, нащупывая ребристую рукоять ножа. Сейчас уже поздно клясть свой несдержанный язык, но дать убить себя так просто Сэлвор не собирается! Прежде чем ирландец умрет, он успеет отправить к праотцам несколько человек, а эта толстобрюхая свинья первой уйдет на небо. Однако судьба предоставила отсрочку мятежному матросу: неожиданно запротестовал капитал Коливьеру.