Эмиль Новер - Капитан «Дьявол». История пирата (часть первая)

• Название: Капитан «Дьявол». История пирата (часть первая)
• Автор: Эмиль Новер
• Издательство: Ростоиздат
• Жанр: Морские приключения
• Год: 2003

Приключенческий роман Эмиля Новера «Капитан Дьявола» — увлекательное повествование из времен морских пиратов, жестоких рабовладельцев и «рыцарей из низов», светских красавиц и самоотверженных поклонников. Действие романа разворачивается во второй половине семнадцатого века в бассейне Карибского моря неподалеку от Багамских островов.

---

— Слушай, ты.… Катись отсюда поскорее, пока я твои кости…

— Не надо, Нэд, — перебил товарища Питер. Матросу он сказал: — Сами помогайте, я занят.

Хотя работа, прерванная неожиданным происшествием, возобновилась, но на ремонте боевого корабля царила напряженность. Она чувствовалась в молчании рабов, осторожном отношении к ним матросов, не решавшихся обращаться к каторжанам грубо, в настороженности охраны, увеличенной вдвое. Рабы понимали, что за свой поступок Кинг Сэлвор заплатит очень дорого и, когда Майкил, принимая у Огла горячую смолу, спросил, что, по мнению Блэрта, ожидает Кинга, бывший канонир тяжело вздохнул и посмотрел вверх на рею.

Именно в таком исходе дела никто не сомневался, слишком хорошо был известен жестокий нрав губернатора.

Элин уже пришла в себя, но Питер, оставшийся возле нее в одиночестве, продолжал ухаживать за ней. Это объяснялось тем, что Элин еще не могла самостоятельно передвигаться, к тому же Стэрдж не без оснований предполагал, что оставить сейчас одну — значит, бросить ее на произвол судьбы, что он, конечно, сделать не мог.

Глядя вверх, на пальмовые ветви, покрывавшие навес, Элин с трудом сдерживала слезы, но не боль вызывала их: тело, хоть и ныло, но болело теперь меньше. И не от обиды полнились солоноватой жидкостью глаза ирландки, а от бессилия, осознания того, что она была лишь вещью, и не в ее слабых силах изменить это положение вещей, это отношение к ней, с ее человеческим достоинством никто и не думал считаться — и это считалось нормальным! Огромным усилием воли она сдерживала себя, кусая губы, чтобы не впасть в истерику, не потерять самообладание, так необходимое ей именно сейчас. Элин сжимала пальцы с такой силой, что ногти впились в ладони. Заметив это, Питер сказал:

— Я бы посоветовал тебе не увечить свои ладошки, так ведь и пальчики недолго испортить!

— Пусть они хоть сломаются! — выдохнула Элин.

— Напрасно! — наставительно произнес Питер. — Пальчики у тебя хорошие, тонкие, но цепкие. Такие коготки удержат, что угодно!

Питер не лгал и не утешал, он был опытным врачом, много раз ему приходилось оказывать хирургическую помощь, к тому же анатомия была его излюбленным коньком в беседах и диспутах. Стэрджу можно было верить, но сейчас Элин это не интересовало.

— Зачем они мне, — с горечью говорила она, — если в них нет нескольких дюймов отточенного железа, чтобы всадить его в брюхо какому-нибудь англичанину…

— И повиснуть на виду у всех, — договорил за ирландку

Питер, прикладывая к рубцу на щеке влажную ткань. Видя недовольство ее, он добавил: — Не думай, что губернатор страдает избытком жалости, он и мать родную вздернет во славу короны! Так, что оставь эти глупые мысли! — После короткой паузы врач произнес: — А впрочем, нам и так… Да ладно!

— Питер сообразил, что сболтнул лишнее, и умолк.

Элин догадалась, что он нечто скрывает.

— Что, впрочем?.. — врач сделал вид, что не расслышал вопроса, намереваясь продолжить свое занятие.

Элин приподняла голову, хотя это движение стоило ей немалого труда, и с явным беспокойством посмотрела в глаза соотечественника.

— Что впрочем, Питер?

Стердж не хотел лгать. Он опустил глаза и сказал:

— Кинга взяли.

На лице Элин отразилось удивление.

— За что?

Питер поведал все, что произошло, пока она было без чувств, и Элин замолчала, закрыв глаза. Конец! Не ведая того, губернатор под корень срубил надежду рабов на освобождение. Завтра, а может, и сегодня, на перекладине ветер будет раскачивать тело Кинга Сэлвора — их веру, человека, с которым осужденные с которым связывали свои мечты о свободе.

— Может быть, попытаться освободить его? — с робкой надеждой спросила она, но Питер горько улыбнулся.

— Тогда и нас освободят от всех земных забот — навсегда!

Врач вздохнул, вновь намочил тряпку, и положил ее на тот же рубец и поднялся. Он взял деревянную бадью, намереваясь сменить воду, и услышал голос Элин:

— Значит, он обречен?

Стэрдж поднял глаза к небу…

— Спасти его может только чудо.

Питер не мог знать, что чудо, которое он призывал, уже приближалось к ним, стуча копытами Марга.

Джозиана возвращалась с прогулки, когда встретила неожиданное препятствие — ремонтировалась улица. Англичанка не захотела пачкать ноги благородного скакуна в месиве из воды и земли и поехала другой дорогой. Проезжая мимо порта, она увидела, как к тому месту, где ремонтировался фрегат, спешно направляются два десятка солдат во главе с капралом: после того как увезли Кинга, комендант форта майор Эдуард Хэллоуин, опасаясь возраставшего недовольства рабов, могущего вылиться в открытое неповиновение, направил дополнительные силы для усиления охраны. Заинтригованная происходившим Джозиана направила жеребца вслед за солдатами.

Джозиану пропустили без малейшей задержки: дочь губернатора была вольна в своих решениях и поступках, только отец мог ограничить ее свободу. Проникнув за цепь охраны, она поехала мимо сновавших у борта фрегата каторжан и матросов. Проницательный взгляд девушки и хорошо развитое умение логически мыслить позволили ей сделать вывод, что здесь что-то произошло. Девушка видела необычную молчаливость рабов и за этим она чувствовала скрытое напряжение. От нее не укрылось и обращение английских матросов к каторжанам, сквозившее осторожностью, и то, что усиленная охрана наблюдала за работой с удвоенным вниманием. Все это только разожгло в Джозиане жажду любопытства, но она решила не обращаться за разъяснениями к военным, считая, что не сможет узнать всю подноготную происшедшего.

Заметив Питера, англичанка подъехала к навесу.

— Добрый день, доктор Стэрдж!

Джозиана хорошо знала Питера по его посещениям дома губернатора, когда тот испытывал недомогание, что случалось нередко. Врачу удалось излечить незначительный недуг жеребца англичанки, и это расположило к нему дочь губернатора. Между ними наладились приятельские отношения и поэтому неудивительно, что Стэрдж охотно и очень вежливо ответил на приветствие молодой англичанки.

Джозиана легко соскочила на землю и подошла к навесу, чтобы расспросить Питера, но вопросы, подготовленные ею, так и остались невысказанными красивым ротиком девушки.

Взгляд англичанки упал на ирландку, тело которой сплошь покрывали следы истязаний, и доброе, чувствительное сердце Джозианы отозвалось на чужую боль. Она присела возле

Элин и маленькая ручка в белой перчатке осторожно коснулась рубца, отпечавшегося на плече ирландки. Элин вздрогнула, открыла глаза, но, увидев Джозиану, зло отвернулась: сейчас ей были противны все англичане.

Дочь губернатора подняла на Питера глаза и дрожащим от гнева голосом спросила:

— Кто сделал это?

— Ваши соотечественники, — услышала она грубый и резкий ответ ирландки.

— Матрос ее избил, — пояснил Питер. — Пьяный был.

В это время один из офицеров корабля, заметив Джозиану, подошел в ней и, поклонившись, произнес:

— Добрый день, миледи! Я никак не ожидал увидеть вас здесь и в обществе этих скотов.

Джозиана посмотрела на офицера так, что тот немедленно пожалел о сказанном.

— Следите лучше за своими скотами, — сказала она, едва сдерживаясь, чтобы не нагрубить.

От матери Джозиана унаследовала сердечную мягкость и душевную доброту. К проданным в рабство каторжанам она относилась как к людям, попавшим на ложный путь, и верила, что труд в колонии поможет осознанию ими своих заблуждений. Рабство она не одобряла, ввиду его исключительной жестокости, и в своем присутствии не позволяла издеваться над людьми, вследствие чего у нее не раз происходили далеко не приятные разговоры с отцом.

— Больно? — участливо спросила Джозиана ирландку.

— Не сладко, — ответила Элин, но в ее голосе уже не было враждебности.

— Звери, — произнесла Джозиана и, подозвав солдата, приказала прислать двух рабов.

Солдат немедленно бросился исполнять распоряжение

— имя губернатора в устах его дочери значило многое.

— За что тебя? — все так же мягко поинтересовалась англичанка, но Питер поспешил объяснить все сам, добавив, что Элин сейчас лучше помолчать.

Комментарий Джозианы к рассказу врача был краток:

— Свинья!

Уважительно посмотрев на Элин, она добавила:

— Но вы смелая!

Подошел Огл и сказал, что его прислал старший надсмотрщик. Джозиана хотела потребовать еще одного каторжанина, негодуя, что ее распоряжения не выполняются, но Питер убедил англичанку, что у Огла хватит сил, чтобы донести Элин до невольничьих бараков.

— До вашей хижины, Питер, — поправила врача Джозиана. — Я думаю, что там ей будет лучше, а с отцом я все улажу.

Хотя распоряжение дочери губернатора и вызвало удивление у матросов и офицеров, солдат и надсмотрщиков, перечить они не решились. Джозиана часто пользовалась слабостью отца к своей дочери, и с ее волей приходилось считаться, поэтому солдаты расступились, пропуская Огла, несшего Элин. Питер задержался, придерживая Марга, пока Джозиана садилась в седло. Подавая девушке поводья, Питер внезапно пристально посмотрел на нее, раздумывая — стоит или нет? Заметив этот взгляд, англичанка спросила: