Эрнст Гофман - Мастер Иоганн Вахт

• Название: Мастер Иоганн Вахт
• Автор: Эрнст Гофман
• Жанр: Классическая проза

«В те времена, когда в приветливом и живописном городке Бамберге, по пословице, жилось припеваючи, то есть когда он управлялся архиепископским жезлом, стало быть, в конце XVIII столетия, проживал человек бюргерского звания, о котором можно сказать, что он был во всех отношениях редкий и превосходный человек.

Его звали Иоганн Вахт, и был он плотник…»

---

Наиболее пострадал аббат, так как опилки облепили его кругом, наполнили все складки его платья и попали даже в тщательно подвитые кудри. Он был сконфужен в высшей степени и полетел вон, словно гонимый бурным ветром, а за ним следом убежал и юный адвокат. Остался один Пикар Леберфинк, неизменно приветливый и веселый, даром что чулки верблюжьего цвета погибли невозвратно, будучи во многих местах изодраны, а изящные стрелки на них даже вовсе испорчены враждебными щепками. Тем и кончилась осада, предпринятая против мастера Вахта.

Он и не подозревал, какой ужас ожидал его в ближайшем будущем.

Мастер Вахт только что пообедал и стал медленно спускаться по лестнице, намереваясь пройти на рабочий двор. В это время он услышал с улицы грубый голос, кричавший:

– Эй, ты! Тут, что ли, живет старый мошенник, плотник Вахт?

На что другой голос с улицы отвечал:

– Никакого старого мошенника тут нет, а проживает здесь, в собственном доме, честный гражданин и староста плотничьего цеха господин Иоганн Вахт.

В ту же минуту в дверь сильно стукнули, она распахнулась, и глазам мастера Вахта предстал рослый и дюжий парень самого дикого вида. Черные волосы торчали клочьями сквозь дыры изодранной солдатской фуражки, а через прорехи ветхого кителя просвечивало голое тело, загорелое и грязное в высшей степени. Чулок на нем не было, и солдатские башмаки были надеты на голую ногу; синеватые полосы вокруг щиколоток показывали, что он побывал в цепях.

– Ого, – крикнул парень, – небось не узнали меня? Не узнали Себастьяна Энгельбрехта, которого надули, утянув у него часть наследства?

Мастер Вахт с величавым и внушительным видом шагнул вперед, невольно выставив руку, в которой держал увесистую палку. Тут парень, точно пораженный молнией, попятился, воздел к небу сжатые кулаки с угрожающим видом и закричал:

– Ого! Я знаю, где искать мне свою часть наследства, и сумею ее достать назло тебе, старый греховодник!

Он стрелой помчался вниз по склону Каульберга, а народ побежал за ним.

Мастер Вахт несколько секунд стоял в сенях в оцепенении. Только тогда очнулся он, когда Нанни горестно воскликнула:

– Батюшка, да ведь это был Себастьян!

Тогда старик, шатаясь, вернулся в комнату, упал в кресло, закрыл лицо руками и, глубоко потрясенный, проговорил:

– Силы небесные, это Себастьян Энгельбрехт!

Между тем на улице поднялся шум, народ бежал с горы, и вдали кричали: «Убийство! Убийство!»

Охваченный страшным предчувствием, мастер Вахт также побежал вниз, к жилищу Ионатана, стоявшему у самого подножья горы Каульберг.

Густая толпа народа волновалась впереди, и среди этой толпы разглядел он Себастьяна, отбивавшегося точно дикий зверь от обступивших его людей, но в эту самую минуту подоспела городская стража: его повалили на землю, связали по рукам и по ногам и увели.

– Боже, боже, Себастьян убил своего брата! – говорили в толпе, хлынувшей из дома, где жил Ионатан.

Мастер Вахт пробрался вперед и застал бедного Ионатана в руках врачей, всячески старавшихся привести его в чувство. Три сильных удара кулаком по голове заставляли ожидать самых печальных последствий.

Как водится в подобных случаях, нашлись любезные подружки, поспешившие уведомить Нанни обо всех подробностях того, что случилось; девушка со всех ног бросилась к дому своего возлюбленного и прибежала в тот момент, когда под влиянием нашатырного спирта Ионатан только что открыл глаза, и доктора уже собирались буравить его череп.

Легко вообразить, что тут было.

Нанни была неутешна; Реттель, сама невеста, горевала очень искренне; у Пикара Леберфинка слезы струились но щекам, и он говорил:

– Оборони бог всякого от плотничьего кулака, особенно если такой кулачище хватит по голове!.. А потеря такого молодого человека, каков господин Ионатан, уж конечно незаменима. А если суждено тому случиться, у него будет черный гроб, отполированный, как стеклышко, а изображение мертвых голов и иных трогательных эмблем так ему высеребрю, что любо-дорого будет смотреть.

Случилось так, что Себастьян бежал из партии бродяг, которых препровождали под конвоем из Баварии через бамбергскую территорию. Поравнявшись с городом Бамбергом, он бросился туда с намерением выполнить безумный план, давно уже бродивший в его голове. Он еще не был окончательным злодеем и безбожным убийцей, но представлял яркий пример легкомысленного человека, счастливо одаренного от природы, но подпадающего во власть искушения, которое в конце концов может довести до высшей степени позора и нищеты.

В Саксонии попал он в руки какого-то крючкотворца, доказавшего ему по пальцам, что при дележе отцовского наследства мастер Вахт его значительно обчел, очевидно в пользу его брата Ионатана, за которого просватал свою дочку, по имени Нанни. Очень вероятно, что старый шарлатан сочинил всю эту историю на основании отрывочных сведений, в разное время сообщенных ему Себастьяном. Благосклонному читателю известно, как Себастьян пытался грубой силой добиться своих прав. Выбежав из сеней мастера Вахта, он бросился к жилищу Ионатана и ворвался к нему в комнату в ту минуту, когда тот, сидя перед письменным столом, сводил счеты и проверял деньги, кучками лежавшие перед ним на столе.

Писарь сидел в противоположном углу комнаты.

– Ага, нечестивый грабитель, – яростно кричал Себастьян, – так и сидишь перед своей казной и пересчитываешь, насколько меня обсчитал? Подавай сюда все, что старый злодей украл у меня и отдал тебе. Ах, ты, дрянное отродье скаредного, ненасытного дьявола!

Видя, что Себастьян лезет на него, Ионатан инстинктивно поднял обе руки, желая отстранить его и повторяя: «Брат! Ради бога, перестань! Брат!..» Но тут Себастьян несколько раз ударил его кулаком по голове; Ионатан без чувств упал на пол, а брат его наскоро сгреб несколько кучек денег и хотел убежать, по это ему не удалось.

По счастью, оказалось, что ни один из ударов, полученных Ионатаном в голову, не причинил сотрясения мозга, и хотя по всей голове у него образовались большие желваки, однако это не представляло опасности для жизни. Через два месяца Себастьян был отправлен в каторжную тюрьму, где ему предстояло отбывать тяжелую кару за покушение на грабеж и убийство, а Ионатан окончательно выздоровел.

Ужасное происшествие подействовало на мастера Вахта разрушительно: неотступная тоска подтачивала его здоровье. На этот раз крепкий дуб был потрясен от вершины до глубоких корней.

Часто, когда окружающие думали, что он занят чем-нибудь другим, можно было расслышать, как он тихо бормотал: «Себастьян! Братоубийца! Что ты со мной сделал?» – после чего он имел вид человека, внезапно очнувшегося от глубокого сна. Он только тем и держался на ногах, что работал напряженно, безостановочно.

Но кто изведает пучину души человеческой, в которой тайные мысли и чувства переплетаются так диковинно, как в душе мастера Вахта! Мало-помалу гнев против Себастьяна и омерзение перед его злодейством побледнели, а молодая жизнь, загубленная любовью к Ионатану, представлялась ему все живее и ярче.

Во многих кратких изречениях мастера Вахта проглядывало такое настроение: «Итак, твой брат закован в цепи? Вот до чего довел его поступок, направленный против тебя! Скверное, должно быть, чувство знать, что из-за тебя брат пошел в кандалы… Не желал бы я быть на твоем месте… Но юристы думают иначе. Им было бы право соблюдено… То есть лишь бы можно было играть в куклу, какую сами же они состряпали, сами нарядили и называют ее какими угодно именами!»

Такими желчными, даже неразумными речами мастер Вахт частенько угощал теперь Ионатана. Спорить с ним было совершенно бесполезно. Поэтому молодой адвокат и не представлял никаких возражении; только иногда, когда старик особенно злобствовал и юноше ясно представлялось, что его счастье навеки погублено, от полноты сердечного горя он произносил:

– Батюшка, батюшка, как вы жестоко и несправедливо меня укоряете!

Однажды все семейство было в гостях у лакировщика Леберфинка, в том числе и Ионатан. Мастер Вахт сообщил, что кое-кто выразил мнение, что хотя Себастьян Энгельбрехт и совершил преступление и сидит в тюрьме, однако мог бы притянуть к суду мастера Вахта, как своего бывшего опекуна, за растрату наследства.

– Вот, – продолжал старик, язвительно улыбаясь и обернувшись к Ионатану, – вот был бы хорошенький процесс для молодого адвоката; я подумал, что, вероятно, ты же и возьмешься вести это дельце, так как, может быть, сам в нем заинтересован; может быть, я и тебя обобрал!

Юный адвокат вскочил с места, выпрямился, глаза его засверкали, грудь тяжело вздымалась, он внезапно весь преобразился. Воздев руки к небу, он воскликнул:

– Нет, вы мне больше не отец! Вы безумный! Из-за смешного предрассудка, без размышлений, вы разрушаете и счастье и душевное спокойствие любимых детей своих; никогда вы больше меня не увидите; я даю согласие на предложения, сделанные мне сегодня американским консулом, и еду в Америку!