Джон Пайпер - Величие Бога в проповеди

• Название: Величие Бога в проповеди
• Автор: Джон Пайпер
• Издательство: Мирт
• Жанр: Религиоведение
• Год: 2004
• ISBN: 5-88869-184-4

По мнению автора этой книги, призвание христианского проповедника заключается не в проведении еженедельных взбадривающих духовных бесед о том, как выжить в современном мире. Сам Бог, Его величие, истинность, святость, праведность, мудрость, суверенность воли, благодать — вот что должно стать обязательной частью любой проповеди. Проповедник должен дать верующим возможность каждую неделю слышать проповеди о величественной красоте Господа, чтобы они могли утолить свою жажду по Богу.

---

Если же мы, кому поручено заботиться о душах, знаем, что есть ад, что есть проклятие, осознаем ужас положения наших слушателей, понимаем, что им грозит страшная опасность, которую они не видят, то разве это не моральное преступление — умолчать об этом, не объяснить тяжесть их несчастного положения, не предложить им бежать от этого, не кричать об этом?[20]

По свидетельству современников Эдвардса, его проповеди производили неизгладимое впечатление на верующих церкви в Нортгемптоне. Он, конечно, не обладал такими же ораторскими способностями, как Джордж Уайтфилд. В те дни пробуждения от духовного сна Эдвардс всегда лишь зачитывал рукописный текст проповеди, сопровождая чтение немногочисленными, суховатыми жестами.

В чем же тогда заключалась сила его проповедей? Серино Дуайт, автор мемуаров об Эдвардсе, утверждал, что успех его проповеди отчасти являлся результатом «всепроницающего праздничного настроя ума — во всем, что бы ни делал Эдвардс, в его книгах и даже в его манерах можно было видеть торжественность, которую он ощущал, находясь в присутствии Бога. Это торжественное ощущение отражалось буквально во всем: в том, как он готовился к проповеди, как вел себя во время служения. Такое настроение захватывало слушателей сразу и бесповоротно»[21]. Дуайту довелось однажды спросить одного из слушателей Эдвардса, был ли тот красноречивым проповедником. И вот что он услышал в ответ:

Его речь была монотонной и маловыразительной. Редкие жесты и перемещения по кафедре. Он не стремился угождать вкусам слушателей, поразить чье-либо воображение некоей элегантностью стиля или красивыми иллюстрациями. Но если под красноречием понимать силу, помогавшую ему раскрыть перед слушателями важнейшие библейские истины, силу аргументов, произносимых с таким пылом и накалом чувств, что казалось, будто вся душа проповедника была во власти проповеди, ее смысла и способа ее выражения (да так, что все слушатели были от начала и до конца пленены его словами, оставлявшими в памяти неизгладимое впечатление от всего услышанного), тогда, несомненно, г-н Эдвардс был самым красноречивым проповедником из всех когда-либо слышанных мною[22].

Накал чувств, сила аргументов, всепроницающий праздничный настрой, привкус благости, пыл духа, рвение в Господе — вот отличительные черты серьезного отношения к проповеди. Если нам чему и нужно научиться у Эдвардса — так это его серьезному отношению к своему призванию. Нельзя легкомысленно относиться к Божьему Слову и проповеди.

В Шотландии, сто лет спустя после смерти Эдвардса, был «обращен в веру» пастор маленького прихода городка Килмени. Его звали Томас Чалмерз. Он стал пылким благовестником, вдохновителем многих христианских миссий; он служил пастором в Глазго, преподавал в Университете святого Андрея и в Эдинбурге. Сила Чалмерза как проповедника стала поистине легендарной еще при его жизни.

Тем не менее Джеймз Стюарт утверждал, что Чалмерз проповедовал «со сбивающим с толку акцентом провинциала, у которого практически полностью отсутствовали выразительные жесты; вцепившись руками в рукопись проповеди, он водил пальцем по строчкам текста»[23]. Эндрю Блэквуд говорил, что Чалмерз «прирастал к бумаге и использовал длинные предложения»[24]. В чем же тогда заключался его секрет? Джон Мейсон ответил на этот вопрос так: «В его до корня волос искренности»[25].

Я глубоко убежден, что служение проповедника нужно исполнять «до корня волос искренно». Нам, конечно, не грозит опасность копировать Эдвардса, Чалмерза и их духовных праотцев пуритан. Мы так далеко ушли от их высоких представлений о проповеди, что не сможем повторить их подвиг, как бы ни старались. Они читали проповеди по бумаге, в течение двух часов, использовали длинные, неудобоваримые фразы, практически не прибегали к иллюстрациям, но сила их заключалась в их искренности. В данном случае быть искренним означало быть серьезным. Большинство людей даже и не подозревают о том, что такая проповедь может быть глубокой по содержанию, искренней, пылкой, захватывающей ощущением присутствия Самого Бога. Сегодня, когда мы слышим такую проповедь, в голову приходят только такие слова: угрюмая, скучная, мрачная, сердитая, унылая, грубая, недоброжелательная.

Попробуйте во время служения в церкви установить святую тишину — и, можете быть уверены, кто-нибудь да скажет, что атмосфера была недоброжелательной и холодной. Чаше всего отсутствие легкомысленного «щебета» воспринимается как холодная недоброжелательность. Люди не познали или имеют небольшое представление о глубоком чувстве радости от переживания ими ощущения строгости и серьезности. Поэтому они в поисках радости прибегают к единственно известному им способу — стараются быть легкомысленными.

Пасторы быстро поняли, как найти самый легкий путь к сердцам прихожан. Стремясь подарить радость, создать дружественную атмосферу, они культивируют в прихожанах легкомысленность. Это видно во всем: в манере держаться, в небрежном отношении к словам. Подобное понимание своего призвания сглаживает из нашего разума память об «искренности до корней волос» Чалмерза или всепроницающей торжественности Эдвардса. В результате мы видим, что атмосфера богослужения и стиль проповедей буквально покрыты язвами обыденности, ветрености, беззаботности, несерьезности и формальности; ничто вечное и необъятное не имеет отношения к служению воскресным утром.

Я хотел бы подвести небольшой итог всему сказанному, выразив это в одном предложении: «Пусть радость и серьезность сольются в жизни и проповеди пастора так, чтобы они отрезвляли беззаботных и делали сладким бремя святых». Я употребил слово «сладкий» потому, что оно подчеркивает важную роль радости в облегчении тяжкой ноши верующих. Такой подход не оставляет места мелким попыткам посеять легкомысленность среди верующих. Любить людей не означает игнорировать духовную действительность — вот на что опирается понимание важной роли серьезного отношения к проповеди. С другой стороны, любить людей не означает отягощать ношу верующих послушанием, не давая им при этом радости, чтобы помочь им нести эту ношу. Отсюда проистекает осознание важной роли всего радостного в проповеди.

Радость в проповеди — это действие, исполненное любви. Каждый раз, когда я говорю людям, что истинная любовь пастора заключается в постоянном поиске счастья через служение Слову, я вижу удивление на лице моих собеседников. Их всегда учили, что им нужно отказаться от собственной радости ради других. Это-то, как их уверяли, и означает быть беззаветно любящим человеком: «Ничего страшного, если вы вдруг нежданно-негаданно почувствуете себя счастливым (если это только возможно, с точки зрения психологии). Поиски же собственного счастья недостойны верующего».

Я же утверждаю прямо противоположное. Если вас не посещает радость в служении, то вам не хватает самой главной составной части любви. Если вы лишаете себя радости в служении Слову, то вы по-ступаете против Бога и ваших верующих. Прочитайте:

Повинуйтесь наставникам вашим и будьте покорны, ибо они неусыпно пекутся о душах ваших, как обязанные дать отчет; чтоб они делали это с радостью, а не воздыхая, ибо это для вас не полезно (Евр. 13:17).

Пастор, действительно любящий прихожан своей церкви, прочитав эти стихи, уже не сможет безразлично относиться к чувству радости от служения. Этот отрывок учит нас, что безрадостное служение не приносит пользы людям. Поэтому любовь к людям не означает отрицание радости в служении Слову. Апостол Петр говорит то же самое, но только в форме заповеди:

Пасите Божие стадо, какое у вас, надзирая за ним не принужденно, но охотно и богоугодно, не для гнусной корысти, но из усердия, и не господствуя над наследием Божиим, но подавая пример стаду… (1 Пет. 5:2,3).

Слова «охотно» и «усердно» являются знаменами радости.

Итак, наслаждение в служении является необходимой составной нашей любви. Почему? Одна из при-чин заключается в том, что мы не можем давать людям то, чего у нас нет. Если вы не даете радости, то вы уже учите закону, а не Евангелию. Пастор, служащий в безрадостном «послушании», передает свое настроение слушателям. Это уже называется лицемерием и путами закона, а не свободой тех, чье иго благо и бремя легко.

Вторая причина кроется в том, что служитель церкви, на лице которого нет радости, не прославляет Бога. Он не может прославлять Бога своей жизнью, думая, что познание Бога и служение Ему не приносит удовольствия и радости его душе. Заскучавший и утомленный экскурсовод в горах Альп бесчестит величие гор и противоречит самой их сути.

Филлипс Брукс утверждает, что успех проповеди заключается в наслаждении проповедником своей работой. Вот что он писал: «Наивысшая радость со-стоит в величайшей цели: прославить Господа и спасти души людей. Нет другой такой радости, которая могла бы сравниться с ней. Знакомясь с жизнями величайших проповедников прошлого или видя сильных проповедников Слова сегодня, мы начинаем ощущать глубокую радость, испытываемую ими в служении»[26].