Луиза Дуглас - Love of My Life. На всю жизнь

• Название: Love of My Life. На всю жизнь
• Автор: Луиза Дуглас
• Издательство: Клуб Семейного Досуга
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2008
• ISBN: 978-966-343-878-8, 978-5-9910-0351-3, 978-0-2305-3207-6

Тридцатилетняя Оливия Феликоне обожала своего мужа, купалась в его любви, но внезапно овдовела. Пытаясь справиться с отчаянием, героиня углубляется в воспоминания своей юности, где у нее есть свои «скелеты в шкафу», анализирует долгие и непростые отношения с родственниками мужа и короткую любовную связь с его братом-близнецом. Все это в конечном итоге приводит ее к пониманию нехитрых житейских истин и приносит успокоение измученной душе.

---

Но это было не так.

К середине февраля мои тоска и депрессия обрели вид маленькой черной собачки, которая облюбовала себе место на моем плече. Конечно, мне доводилось слышать о подобных созданиях, но я впервые столкнулась с одним из них. Моя черная собачка была отнюдь не злобной. Скорее, это был верный и преданный товарищ, ни на секунду не оставляющий меня и не позволяющий забыть о своем несчастье. Черная собака тоски всегда была со мной. Я постоянно ощущала на плече ее давящую тяжесть, которая пригибала меня к земле, вынуждая спотыкаться на ходу, передвигаться, понурив голову и не поднимая глаз. Она сидела на моей подушке, когда я просыпалась, и сворачивалась клубочком на груди, когда я засыпала. В те редкие моменты, когда мне все же удавалось забыть о том, что произошло, собака оказывалась гут как тут, и я чувствовала ее горячее дыхание на своей щеке. Я понимала, что рано или поздно мне обязательно придется запастись метафорическими камнями или палкой и избавиться от нее, но на данном этапе ее компания была настолько желанной, что я даже начала с ней разговаривать. Лишь она понимала всю глубину моей тоски и одиночества, лишь она ощущала всепоглощающую силу моего страха. Мне казалось, что эта собака послана мне свыше, чтобы хоть как-то заполнить огромную, как Вселенная, пропасть, которую оставил после себя Лука.

В марте я начала просматривать соответствующие разделы национальных газет в поисках вакансий в Уотерсфорде, но специалисту по связям с общественностью найти работу не так-то легко. Разослав с десяток писем и поместив несчетное количество объявлений в Интернете, я наконец договорилась о собеседовании в пиар-компании, которая специализировалась на видах досуга, и отправилась в Уотерсфорд. Решительный отказ в глазах директоров я прочитала еще до того, как они встали, чтобы пожать мою холодную и дрожащую руку. Возможно, они учуяли запах перегара после выпитого мною накануне джина.

Необходимо было разработать какой-то другой план.

После похорон мать Луки, Анжела, время от времени продолжала звонить мне. Она пыталась разговаривать со мной заботливым и ласковым тоном, как будто ей действительно было до меня какое-то дело. Думаю, она поступала так в память о сыне. Мы обе знали, что менее всего ею двигала любовь ко мне.

При жизни Луки мы всегда соблюдали вежливую дистанцию, и на семейных мероприятиях были неизменно взаимно приветливы, а когда Анжела звонила по телефону и я снимала трубку, наши беседы были коротки и традиционно корректны. Она присылала мне поздравительные открытки ко дню рождения, пусть и без подписи «с любовью», а я, в свою очередь, тоже никогда не забывала поздравить ее по случаю именин, хотя нарочно выбирала вычурные, цветистые карточки со стихами, прекрасно зная, что она предпочла бы какую-нибудь неброскую, со вкусом написанную акварель. Это была моя маленькая месть за все те бесчисленные мелкие унижения, которые мне приходилось терпеть от нее в течение многих лет.

Казалось, Лука никогда ничего не замечал, но я-то всегда понимала, насколько лучше она относится к остальным своим невесткам, особенно к Натали. Если я все всегда делала не так, то Натали была непогрешима. С каждым годом она становилась все больше похожей на Анжелу, что сближало этих двух женщин сильнее и сильнее. Кровное родство между ними было очень дальним, но теперь никто бы не усомнился в том, что у них есть общие гены. У них были одинаковые ценности, верования и предрассудки. Им нравилась одна и та же музыка, они не любили одни и те же телевизионные передачи и были единодушны в своем мнении о том, что я не способна произнести что-либо, представляющее хоть какой-то интерес. Разумеется, я прекрасно понимала, чем вызвано такое отношение, но от этого мне было не легче. Не так-то просто долгие годы выносить равнодушие и ледяную вежливость на общесемейных мероприятиях и мириться с вечным статусом паршивой овцы.

В довершение всего, после тех испытаний, через которые пришлось пройти из-за меня этому семейству, я еще и не родила им долгожданных внуков. Бриджет, Натали и жена Карло, Шейла, рожали, как положено, безо всяких трудностей и проблем. Анжела, которая сама была многодетной матерью, считала зачатие чем-то само собой разумеющимся и естественным.

— По-прежнему никаких хороших новостей для нас, Оливия? — спрашивала она всякий раз, когда мы приезжали в гости. Лука утверждал, что таким образом она всего лишь проявляет интерес к нашей с ним жизни. Мне же это казалось проявлением вопиющей бестактности. Я уверена, что отсутствие у нас детей Анжела рассматривала как лишнее подтверждение того, что я недостаточно люблю ее сына. На самом же деле мы с Лукой очень хотели иметь детей и в течение многих лет делали все от нас зависящее. Но существовали определенные физиологические проблемы. Мои физиологические проблемы. Лука хотел рассказать об этом матери, но я считала, что это не ее дело. Ко всем многочисленным унижениям я не собиралась прибавлять еще и то, что моя интимная жизнь и дефекты детородной функции станут предметом обсуждения в ресторане Анжелы. Поэтому я делала вид, что слишком занята для того, чтобы думать о детях, и слишком люблю радости жизни, чтобы добровольно отказываться от них. Анжела презрительно хмыкала, качала головой и рассматривала эту «эгоистичность» как еще один пример, иллюстрирующий мой ужасный характер. Мне было все равно. Ведь в отличие от Анжелы я прекрасно знала, что это неправда.

При жизни Луки Анжела была моей Немезидой. Ей нравилось унижать меня в большом и в малом, особенно перед Натали. Теперь, когда мы обе пережили страшную потерю, все несколько изменилось. Мы стали более деликатны по отношению друг к другу. Я ценила проявления ее заботы, которые казались мне почти искренними. Даже несмотря на то что после традиционного обмена вопросами о здоровье и разговоре о погоде в соответствующих районах страны нам было тяжело найти какую-либо тему для беседы, она все равно продолжала мне звонить.

Думаю, увидев, во что я превратилась после смерти Луки, Анжела наконец поверила, что я все-таки любила ее сына. И теперь именно этого она не могла мне простить.

Мое сообщение о том, что я намереваюсь вернуться в Уотерсфорд, неприятно удивило Анжелу. Чувствовалось, что она далеко не в восторге от этой идеи. От изумления у нее даже перехватило дыхание, и лишь после продолжительной неловкой паузы Анжела наконец сказала:

— Оливия, я уверена, что Лука не хотел бы, чтобы ты куда-то переезжала.

Я нервно крутила пальцами телефонный провод.

— Анжела, я должна это сделать. Мне просто необходимо хотя бы некоторое время побыть ближе к нему.

— То есть ты не собираешься остаться здесь навсегда?

— Нет. По крайней мере, пока я этого не планирую.

— Ну и на том спасибо.

Я сделала вид, что не заметила этой реплики.

— Так какие у тебя планы? — продолжала Анжела.

— У меня, собственно, нет никаких планов.

Анжела попыталась зайти с другой стороны:

— Ты действительно думаешь, что это разумно — отказаться от привычного образа жизни? От дома, работы, друзей…

— Моей жизнью был Лука. Все остальное не имеет для меня никакого значения. Единственное, что мне необходимо сейчас, — это находиться в Уотерсфорде, поближе к нему.

— А как же Линетт? Ей наверняка хочется, чтобы ты жила в Лондоне.

— С Линетт мы уже все обсудили, — солгала я. Сестре о предстоящем переезде я пока ничего не говорила. — Она считает, что это хорошая идея.

— Ну что ж, понятно. А своей матери ты сказала?

— Я сообщу ей мой новый адрес.

Я живо представила себе, как Анжела глубоко вздыхает, постукивая ручкой по бухгалтерской книге и мысленно примиряясь с неизбежным. Как бы ни неприятна ей была мысль о моем переезде в Уотерсфорд, она не собиралась отговаривать меня. Вместо этого Анжела решила взять контроль над ситуацией в свои руки.

— Что ж, Оливия, раз ты так решила, мы с Маурицио будем, конечно, рады, если ты приедешь в Уотерсфорд и погостишь у нас несколько дней.

Я была готова к такому повороту.

— Нет, Анжела, спасибо за приглашение, но лучше я сниму квартиру.

Анжела снова вздохнула. Эту привычку она позаимствовала у своего мужа и с годами настолько усовершенствовала, что ее вздохи могли передавать целую гамму чувств и эмоций. Последний вздох демонстрировал разочарование с оттенком раздраженности.

— Ладно. Только когда найдешь жилье, сообщи мне. Чтобы мы, в случае чего, могли позаботиться о тебе.

Я пообещала, хотя в глубине души понимала, что меньше всего на свете мне хочется, чтобы бдительное око моей свекрови следило за каждым моим шагом.

Глава 6

Своего знакомства с Анжелой я не помню. Зато она помнит его хорошо. Как можно догадаться, первое впечатление было крайне неприятным. Анжела описывала меня как «очень несимпатичного ребенка». Когда мне было около года от роду, я была лысая, толстая, красная и орала в своей коляске, одетая в застегнутый на все пуговицы вязаный жакет. Эту большую подержанную старомодную коляску толкала перед собой моя многострадальная мать, совсем недавно переехавшая на жительство в Портистон — прибрежный городок, расположенный к востоку от Уотерсфорда. С нами была моя сестра Линетт — тихая, благовоспитанная четырехлетняя девчушка. С моря внезапно налетел шквалистый ветер, и моя мать, не желая, чтобы мы намокли под дождем, увела нас с набережной в ресторан «Маринелла». Первым делом она хотела поскорее купить что-то сладкое и засунуть мне в рот, чтобы и заткнулась и перестала орать.