Амвросий Медиоланский - Творения

• Название: Творения
• Автор: Амвросий Медиоланский
• Жанр: Религия
• Год: 1997

Амвросий Медиоланский (Ambrosius Mediolanensis) (около 340 — 4.4.397), епископ Милана (Mediolanum) с 374; проповедник, богослов (католической церковью признан отцом церкви), церковный политик. В 370—374 наместник Лигурии и Эмилии (с резиденцией в Милане). Приняв епископский сан, в ряде конфликтов с императорской властью отстаивал интересы христианской церкви. В наиболее значительном сочинении («Об обязанностях священнослужителей», рус. пер., 1908) А. намечает систему христианской этики. Боролся с язычеством и арианством. Сочинял церковные гимны; установил основы ритуального пения в западнохристианской церкви (так называемое амвросианское пение).

---

Для герменевтики святителя Амвросия характерен метод аллегорического истолкования, с преимущественным вниманием к нравственной стороне той или иной проблемы. Со сходных же позиций Амвросия интересует и окружающий нас природный мир.

В своем «Шестодневе», то есть комментарии на первую главу книги Бытия, святитель Амвросий подробно рассматривает жизнь и поведение растений и животных. В ряде конкретных примеров из жизни растительного и животного царства он усматривает заложенный Богом при творении провиденциальный смысл, поучительный для человека.

Почти во всех случаях экзегетика Амвросия ограничивается моральным комментарием, — так (и небезосновательно) считает целый ряд исследователей Амвросия. Действительно, онтологическая или гносеологическая проблематика его мало интересует. Даже в «Шестодневе» она оттеснена на второй план.

Делом первостепенной важности для Амвросия–богослова была защита православного учения о Святой Троице вообще и о божестве Сына в частности, вызванная необходимостью антиарианской полемики. Эта тема требует нашего особого внимания.

Триадология Амвросия, по–видимому, испытала явное влияние Филона Александрийского. Кроме Логоса, как Первородного Сына Божия Филон различал еще второстепенные, подчиненные Ему логосы, при посредстве которых Бог входит в общение с человеком. Нечто подобное, по мнению исследователя (100, с.6), мы встречаем и у св. Амвросия, который знает слово человеческое (verbum est humanum), слово небесное (verbum coeleste), слово ангельское (verbum angelorum), слово Господств и Властей (verbum Dominationum et Potestatum), слово правды (justitiae), чистоты (castitatis), мудрости (prudentiae), благочестия (pietatis), добродетели (virtutis); далее Амвросий называет слово апостольское (apostolicum), пророческое (propheticum), евангельское (evangelicum). В этом аспекте Амвросий отличается от Филона тем, что определеннее последнего констатирует единство и полное тождество частичных логосов (слов) с Единым Ипостас–ным Логосом, Сыном Божиим: «Единое Слово представляет собою многие слова и многие образуют единое Слово» (35, ps. 118, III).

Отношение Логоса к Божественной природе характеризуется Амвросием понятиями, которые, хотя и были известны на Западе, но практически не применялись при решении тринитарной проблемы. На Востоке же они использовались еще Оригеном, опять–таки не без влияния Филона и неоплатоников. Так, Божественное Слово у Амвросия называется Богом (Deus), Сыном (Filius), Мудростью (Sa–pientia). Силой (Virtus), Истиной (Veritas), Жизнью (Vita). Самым глубоким из этих понятий у Амвросия является понятие о Сыне как образе (imago) Бога Отца.

Учение о третьей Ипостаси Святой Троицы раскрыто Амвросием не менее подробно, чем учение о Сыне. Его сочинение «О Святом Духе» («De Spiritu Sancto») имеет важное значение в истории богословской мысли Западной Церкви. Вслед за Дидимом, основным положением рассуждений о Святом Духе Амвросий выставляет служебность твари и неслужебность Святого Духа. Его божественность представляется Амвросию несомненной, равно как и самостоятельность Его Ипостаси, вследствие чего Дух Святой не может быть отождествляем с Отцом и Сыном.

По мнению исследователя (см. 90, с.47), есть два пункта, где Амвросий и Каппадокийцы расходятся. Это, во–первых, вопрос об отношении ипостасей между собою. В то время как Каппадокийцам не вполне удалось освободиться от следов субординационизма, Амвросий (вслед за Дидимом) исходит из того, что все ипостаси равны; и те места Писания, которые непосредственно относятся к одной какой–либо Ипостаси, он применяет ко всей Троице (90, с. 51).

Другой вопрос, разъединяющий Амвросия и Каппадокийцев, есть вопрос о счислении Ипостасей Святой Троицы. Каппадокийцы, исходя из своего представления об Отце как о начале Троицы, допускали определенный порядок в счислении Ипостасей. Амвросий его отрицает, вовсе не допуская применения числовых категорий к Троице. «И своим учением о равенстве Ипостасей и отрицанием Их численного порядка Амвросий порывает связи с тертуллиановским учением о разных градусах в пределах Божественной монархии» (90, с. 54). В то же время он исправляет его, развивая учение о вневременном Рождении Сына и тем самым одним из первых приспосабливая тринитар–ную схему к вероопределению I Вселенского Собора.

«Из всех латинских отцов Церкви Амвросий, — подчеркивает выдающийся современный богослов Оливье Клеман, — несомненно наиболее гармоничен в своем мышлении. Он сумел объединить добродетель римского гражданина с глубокой верой, греческое знание богословия с латинским пастырским и нравственным чувством» (127, с. 305).

Поэт – гимнограф

Литературная одаренность Амвросия нашла выражение и в его поэтическом творчестве — его перу принадлежит множество литургических гимнов. Некоторые из них пережили века и дошли до нас. Это гимн для утренней молитвы («Aeternum rerum conditor»), гимн для вечерней молитвы («Deus creator omnium»), гимн целомудрию («Похвала девственницам») и гимн в честь святой мученицы Агнессы. Особенно широко известен благодарственный торжественный гимн «Те Deum laudamus» («Тебя, Бога, хвалим», 386 г.), который и поныне исполняется в Западной и Восточной Церкви (в частности, как новогодний молебен):

«Тебя, Бога, славим!

Тебя, Господа, исповедуем!

Тебя, Предвечного Отца,

Вся земля величает.

К Тебе все ангелы, К Тебе небеса и все силы, К Тебе херувимы и серафимы Непрестанно взывают: Свят, Свят, Свят Господь Бог Саваоф!.. Полны небеса и земля Величия Славы Твоей! И мудрый апостольский лик, И чудный пророческий сонм, И светлое воинство мучеников Ликуют и славят Тебя! Творца непостижимого величия И Сына Твоего Единородного И Духа Утешителя Благого — Тебя по всей вселенной исповедует Святая Церковь! Христос, Царь Славы, Вечносущий Сын, Ты ради искупленья человека Не возгнушался принять естество И воплотился в чистом лоне Девы. Ты жало смерти вырвал, Смерть попрал И верующим Небеса отверзнул! Во Славе Отчей Одесную Бога Ты — Судия, грядущий в мир! Тебя мы молим: Помоги нам, грешным, Искупленным Твоей Пречистой Кровью! Очисти нас, святым нас уподоби И царствовать сподоби со святыми! Спаси людей Твоих, Всеблагий Боже, И достояние Твое благослови! Исправи нас и вознеси навеки, И во все дни благословим Тебя, Всегда, вовек Твое восславим Имя! Сподоби, Боже, в этот день Нам сохраниться от греха. Помилуй нас, Господь, Помилуй нас: Да будет Твоя милость неизменна; Мы уповаем на Тебя, Господь, И, уповая, да не постыдимся. Аминь».(58 )

Выдающийся исследователь латинской литературы проф. И.Н. Голенищев–Кутузов в своей монографии «Средневековая латинская литература Италии» (см. 114) дает весьма высокую оценку святителю Амвросию как поэту–гимно–графу. Ученый считает его «основателем ритмической литературной поэзии» в Италии, — именно его, а не Илария из Пуатье (Илария Пуатьерского), которого принято считать первым автором литургических гимнов.

Трудно, однако, согласиться с утверждением, что Амвросий сочинял свои церковные гимны из практических побуждений, чтобы успешно противостоять своим противникам — арианам, как это утверждает исследователь. Святитель Амвросий, прежде всего, следовал гласу свыше, своему внутреннему призванию и Божественному зову. Именно в этом аспекте он предвосхитил творчество преподобных Иоанна Дамаскина, Романа Сладкопевца, Симеона Нового Богослова и других великих христианских гимнографов. «Заслугой Амвросия считается то, что он в еще большей мере, чем Иларий из Пуатье, перенес на Запад восточный метод символической и аллегорической экзегезы. Именно в этом он был учителем Августина», — отмечает другой современный исследователь (116, с. 179).

В данном контексте заслуживает нашего внимания, прежде всего, анализ стихосложения св. Амвросия. Не вдаваясь в детали, перейдем в выводу, который делает проф. И.Н. Голенищев–Кутузов: «Его стихосложение является сочетанием классических ямбов с силлабо–тонической народной поэзией, причем он стремится к тому, чтобы иктусы совпадали с тоническими ударениями:

Deus creator omnium polique rector, vestiens diem decoro lumine iioctem soporis gratia. Творец, создатель сущего, Небесным сводом правящий, День светом облекающий, Ночь сновиденьем благостным.» (Перевод И.Н. Г. — К.).

И далее: «Благодаря значительному поэтическому таланту, превосходящему дарования всех его предшественников, Амвросию удалось создать ямбические стихи с дактилическим окончанием, которым суждено было звучать в течение многих веков. Заметим, что поэзия на итальянском языке, особенно в одиннадцатисложнике, имеет ямбическую тенденцию; чтобы убедиться в этом, достаточно проанализировать начало «Божественной Комедии». Акаталектический (неусеченный, полный) ямбический диметр Амвросия разделен на строфы (обычно восемь в одном стихотворении). Амвросий не изобрел свой метр. В народной латинской поэзии ямбический диметр был весьма распространен, однако он придал ему необычную гармонию. Амвросий был не только поэтом, но и композитором. Стихи его не читались, как поэмы Гая Ювенка (римский поэт из Испании), но пелись» (114, с. 66). К этому добавим, что именно Амвросия (а не стихотворца Седулия) можно считать изобретателем рифмы, так как в гимнах Амвросия на смену ассонансам впервые приходят полнозвучные рифмы (114, с. 65).