Кнут Фалдбаккен - Поздние последствия

• Название: Поздние последствия
• Автор: Кнут Фалдбаккен
• Издательство: Текст
• Жанр: Детектив
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-7516-1023-4

Третий роман из популярной в Норвегии детективной серии об инспекторе Валманне выходит на русском языке. В тихом городке Хамаре курьер из цветочного магазина обнаруживает в прихожей красивого особняка изуродованный труп женщины. На подозрении у следствия двое — бывший муж и любовник, и оба имеют алиби на вечер убийства. Нити расследования приводят Валманна к нераскрытому делу о пропавшей пять лет назад женщине… Кнут Фалдбаккен — известный норвежский писатель, перу которого принадлежат свыше 20 романов, пьесы, новеллы. Многие из его вещей экранизированы. В «Тексте» выходили его романы «Ночной мороз» и «За гранью».

---

— Ты прав.

— Ну, я, пожалуй, пойду.

— А я допишу отчет. Встречаемся завтра утром в восемь часов. — Энг повернулся и вопросительно взглянул на Валманна. — Для нашей группы выходных не будет. Это всех касается, — добавил тот и подавил зевок.

С пачкой листов бумаги Валманн двинулся по коридору в направлении кабинета Моене. Она встретила его на полпути.

— Вот ты где! — Начальник управления Моене никак не могла отделаться от привычки неодобрительно морщить нос при встрече с Валманном. Они были очень разные по характеру. Она держала себя всегда так, будто его постоянные импровизации и отклонения от правил и рутинного порядка представляют угрозу для нее и всего полицейского управления. Но чаще всего ей приходилось преодолевать себя и свой скепсис по отношению к «глупостям» на работе. Юнфинн Валманн бесспорно был асом среди следователей по количеству раскрытых дел.

— Сожалею. Все время всплывает что-то новое.

— А есть у нас что-нибудь, чтобы бросить волкам?

— Немного.

— Пойдешь вместе со мной. — Ее слова прозвучали как приказ.

— Но нам же нечего им сказать.

— Именно поэтому. И скажешь это ты. — В голосе Моене зазвучали командные нотки. — Пресса желает слышать именно тебя.

— Да, но я не желаю с ними разговаривать.

— Тебе придется с ними разговаривать, — сказала Моене. — Иначе они такого накрутят из этого дела! Одинокая женщина найдена зверски убитой в своем доме. Бывший муж испарился…

— Мы ведь совсем не знаем, насколько «одинокой» она была.

— Тем больше причин заткнуть им глотку, Валманн. Ты ведь так красноречив… — Она попыталась улыбнуться, однако ее взгляд из-под очков говорил о другом.

13

Даг Эдланд слышал звонки в дверь, но вскочил с кровати, только когда начали стучать. Стук не прекращался. Он набросил халат на футболку, затянул пояс и побежал к входной двери. Сквозь замерзшее стекло он различил силуэты нескольких мужчин. Тут он по-настоящему испугался, и ему больше всего захотелось убежать обратно в комнату, нырнуть под одеяло и зареветь.

Он открыл дверь. На пороге стояли трое, причем двое в полицейской форме.

— Что случилось? — Он прерывисто дышал, словно только что вернулся с пробежки. Как бы он хотел как раз сейчас пробежаться! Погода вроде улучшилась, виден кусочек синего неба.

— Ваше имя Даг Эдланд? — спросил тот, что был в штатском, самый высокий из троих.

Он кивнул.

— Старший инспектор Юнфинн Валманн из полиции Хамара. — Полицейский показал удостоверение. — А это инспекторы Арве Сульстранд и Ульф Эрик Энг.

— В чем дело? — Он произнес эти слова непроизвольно. Ему не нужен был ответ. Он думал о другом. В его голове проносилось множество неприятностей, связанных с таким визитом.

Старший инспектор строго взглянул на него и сказал:

— Речь идет о трагической смерти. Мы полагаем, что вы знаете этого человека, и хотели бы задать несколько вопросов. Можно нам войти или вы поедете с нами в управление?

Даг Эдланд растерялся. Кто умер? Кто мог умереть из тех, кого он знает? У него мало знакомых в этом городе, так кто же, черт возьми?.. Он ударился в панику и уже не мог выдавить ни слова. В голове все стерлось, и мысли побежали в обратном направлении: что там у него в комнате? А на кухне? Не лежит ли там что-то такое, что может его скомпрометировать, сообщить о нем лишнее?

— Ну и как?

Высокий инспектор не производит враждебного впечатления, он не внушает прямого страха, но выражение его лица серьезное. Такая напускная профессиональная серьезность прикрывает его настоящую цель, а именно: вынюхать преступников, схватить их и засадить за решетку. Так думал Даг Эдланд, придерживая халат, пояс на котором развязался и висел по обе стороны. Нет, он не может рискнуть и впустить их в дом. Тем более когда он в таком состоянии. Не то чтобы он был не подготовлен. Но кто знает, на что они могут обратить внимание в его квартире? Придется что-то объяснять. Это следователи, и они на работе. Бог знает, чем он рискует, если впустит их в свою личную жизнь. Слишком рано. Он много чего не хочет или не может рассказать полиции. Их профессиональная подозрительность может исказить факты и придать значение незначительным мелочам. А объяснять все детали своего теперешнего существования для него сейчас хуже, чем быть разоблаченным как преступник.

Он снова взглянул на троих полицейских. Выражение их лиц не изменилось. Дага Эдланда охватил страх, почти лишивший его сил. Он почувствовал дрожь в коленках, но взял себя в руки и сказал:

— Я лучше поеду с вами. Дайте мне пару минут собраться.

Высокий полицейский кивнул. Дагу показалось, что он его где-то уже видел, но он не мог вспомнить, где именно. Он не мог понять, как это на него подействовало — успокаивающе или наоборот.

— Собирайтесь, мы подождем.

Высокий инспектор не производит неприятного впечатления. Он — «добрый полицейский». А там у них в управлении притаился, видимо, «злой полицейский», готовый приступить к его обработке. А может, это как раз крутой парень с усиками, который покачивается на каблуках, будто только ждет сигнала ринуться вперед, сбить его с ног и обыскать дом? Эдланд знал их тактику из телесериалов и фильмов. А пересмотрел он их немало. Были времена, когда он ничего другого не делал, день за днем, неделя за неделей. Тогда его дела были плохи. Сейчас все обстояло лучше. А вскоре он получит полную ставку и начнет строить новую жизнь. Новая жизнь! Он частенько думал о ней, когда день проходил хорошо и все получалось. Особенно в последнее время…

Когда он вспомнил о Карин, его колени снова задрожали, и ему пришлось схватиться за дверной косяк. Те трое на улице уставились на него и отмечали каждое движение. Он почувствовал вдруг страшную слабость. Они не называли имен, но он точно знал, кто умер. Он был уверен. Абсолютно. Никто другой это не мог быть. Из восемнадцати тысяч жителей Хамара только с одним человеком он был в таких отношениях, что приход полиции к нему в дом с сообщением о смерти казался логичным. Что они отыскали именно его.

— Как это случилось? — выдавил он наконец.

— Поговорим об этом в полицейском управлении.

Ему не пришло в голову протестовать или спрашивать, почему они пришли именно к нему. Их цель была очевидна. Так же очевидна, как и то, что случилось. Карин была мертва, и полиция пришла к нему, чтобы втянуть его в это дело. Несмотря на пережитый шок и травмирующие мысли в голове, доминировала все-таки мысль о том, что ему необходимо вести себя нормально. В данный момент это было гораздо важнее, чем подготовиться к возможным вопросам о его отношениях с Карин Риис, которые, как он понимал, неизбежно последуют.

Стоять прямо, двигаться естественно, владеть своим голосом… — проносилось у него в голове.

— Дайте мне несколько минут…

— Ну, конечно, сколько потребуется.

Опять дядя полицейский. Старший инспектор.

— А как вы нашли мой адрес?

Его укромное место. Полученные им гарантии. Никому сейчас нельзя верить.

— Из ее мобильника! — прошипел полицейский плотного телосложения с усиками. Этот, во всяком случае, и не пытается скрыть антипатию.

Он у них в когтях. Как только он окажется в управлении, они применят свои методы и теории. Они хотят притянуть его к этому делу. Чистый абсурд. Немыслимо. И все же перед ним разверзлась пропасть. Из глотки Дага вырвался стон, жалобный вой, как будто его тело вдруг обрело голос чужого человека. Он резко повернулся и вошел в квартиру, промчался через комнату, ворвался в ванную, наклонился над унитазом, и его стошнило.

14

Что касается Валманна, то он узнал Дага Эдланда сразу, как только увидел, хотя тот был полуодет, растерян, испуган и нетвердо стоял на ногах, поскольку визит полиции поднял его с постели. Густые волосы, которые он все время затягивал назад пальцами, жидкая бородка, выглядевшая сейчас спутанной и взъерошенной, симметричные, даже, пожалуй, красивые черты лица. Сомнения не было — это был мужчина из бара «Виктория», тот самый, который жгучим взглядом следил за высокой танцующей блондинкой со своего места в углу. Тот самый, которого Валманн инстинктивно счел подозрительной личностью. Он вызывал ассоциацию с одиноким волком, ищущим что-то в шумной толпе обитателей Хамара, зашедших вечером в бар.

Валманн вопросительно взглянул на своих коллег. Вигген вытаращил глаза и крутил головой, показывая, что считает Дага Эдланда и его поведение за гранью нормального. Энг покачивался с носков на пятки и свирепо косился на входную дверь, которую Эдланд запер за собой. Валманн почуял в его фигуре невысказанное обвинение: Энг не любил вежливых просьб. Он жаждал действий!

Было совершенно ясно, что Эдланд нервничает, однако чего еще следовало ожидать? Многие начинают нервничать, когда их будит полиция. Но можно ли сказать, что нервозность этого Дага нормальна? Валманн никак не мог решить, как толковать такое поведение. Возможно, это человек с нестабильной психикой. Вел он себя, во всяком случае, подозрительно, хотя Валманн не любил это слово и редко его употреблял. «Подозрительным» можно назвать каждого, кто подвергается особому наблюдению. Слишком рано рассуждать о возможной вине этого человека. В расследовании дела об убийстве все должно совпадать. Одной из деталей, явно не вписывающейся в возникший у него образ преступника с улицы Фритьофа Нансена, были руки Дага Эдланда — без единого шрама. Наоборот, белые и ухоженные, с длинными пальцами, они имели удивительно красивую форму; в голову сразу же приходила ассоциация с руками пианиста. Настоящие руки пианиста, без единого изъяна. И вообще, он казался мягким и уступчивым, почти пассивным и уж никак не агрессивным. Ни на словах, ни на деле он не выразил никакого протеста, даже раздражения из-за того, что полицейские самым жестоким образом разбудили и вытащили его из постели. Он сам предложил пойти в управление, чтобы его там допросили, чему сопротивляются обычно даже самые невиновные свидетели. Стоя за дверью квартиры номер 15Б на слабо освещенной площадке четвертого этажа многоквартирного дома на Эстрегате и вдыхая запах мокрых половиков и моющего средства на стенах, Валманн раздумывал над совсем иным обстоятельством, не имевшим отношения к психическому состоянию Дага Эдланда или его личным качествам. Речь шла о таком прозаическом вопросе, как время.