Георгий Кублицкий - По железной земле

• Название: По железной земле
• Автор: Георгий Кублицкий
• Издательство: Советская Россия
• Жанр: Публицистика
• Год: 1973

Курская магнитная аномалия — величайший железорудный бассейн планеты. Заинтересованное внимание читателей привлекают и по-своему драматическая история КМА, и бурный размах строительства гигантского промышленного комплекса в сердце Российской Федерации.

Писатель Георгий Кублицкий рассказывает о многих сторонах жизни и быта горняцких городов, о гигантских карьерах, где работают машины, рожденные научно-технической революцией, о делах и героях рудного бассейна.

---

— Проработали здесь месяц. Работа сложная, объемная. Рядом болгарские строители, бригада Николая Пуздрева. Кран на две бригады — один. Материалы обоим нужны одинаковые. Так почему бы нам не объединиться? Пуздрев мужик боевой, строгий, хваткий. Предлагаю: «Давай, дорогой товарищ, создадим единую интернациональную бригаду». — «Давай!» Не думайте, что нам захотелось лишь обняться да поцеловаться в знак братской приязни. Нет, объединение диктовалось жизненной необходимостью.

С тех пор вместе. Бригада — единая, сквозная — носит имя Георгия Димитрова. Два флага над пролетом, наш и красно-зелено-белый. Смешанная речь. Дружная работа, с шуткой, с веселыми «подначками». И дух соревнования, соперничества в труде: «Смотри, сколько Тодор уже наработал, а ты…»

Это внутри бригады. Главный же соперник «димитровцев» очень серьезный: бригада Героя Социалистического Труда Михаила Ивановича Помельникова, работающая на Лебединском ГОКе.

— Сначала страсти разгорелись, — говорит Квасов, и кончик его сигареты едва не пылает от яростной затяжки. — Потом все поостыло. Нужен постоянный контакт, а не подведение итогов раз в квартал. Надо видеться чаще и по-деловому. Рабочим это дело очень нравится, особенно если не общие слова, а разговор о полезных новинках, о зарплате, о том, чем живешь каждый день. Помельников перенял у нас металлическую опалубку, да и мы у него подглядели кое-что, пустили в свой оборот. Тут заинтересованность самая непосредственная.

Квасов резковат, иногда язвителен. Соревнование нельзя пеленать в казенные бумаги, в протоколы. Хочешь подогреть людей — не пересказывай то, что они сами читали, народ теперь грамотный, а кто читать ленится, тому диктор без тебя все разъяснит. Так что ищи свои слова.

Вот он, Квасов, читал о героях первых пятилеток, о Стаханове, о Бусыгине. Сколько ценного было тогда рождено жизнью — искреннего, горячего, отвечающего человеческой натуре. Скажем, дал шахтер небывалую выработку — его при выходе из ствола с цветами, с оркестром встречают. И семью на встречу пригласят. Такое разве забудешь? Все видят, какой победителю почет! Теперь же немало формального, набившего оскомину, а настоящие живые слова как-то позабыты, что ли… Или вот соревнование с Помельниковым. Спасибо журналистской братии, оперативно вспоминает о нем на страницах «Курской правды» и «Белгородской правды». А сами итоги подводятся редко, не глубоко, с опозданием, а коли так, то они не подгоняют, не возбуждают, не беспокоят людей сегодня, завтра, ежедневно. Человек есть человек, в начале квартала конечный итог кажется очень, очень далеким, думаешь, что все еще успеется…

Соревнуется бригада имени Димитрова и с соседней бригадой Ивана Митяева. Я видел выписку из его трудового списка: пятнадцать поощрений за время бригадирства — премии, ценные подарки, почетные грамоты, занесение в Книгу почета, занесение на областную Доску почета.

Квасов о Митяеве:

— Митяев? Да, человек опытный, котируется высоко. Бригада хорошая. Но небольшая. Обычная. Тридцать человек. Мы берем сразу фундаменты шести мельниц, он — двух.

Митяев:

— Ну, что я скажу о Квасове? Первый квартал первенство за ним, это верно. А май и июнь все-таки наши. Не уступили, хотя соперник силен, что говорить. Квасов, случается, идет напролом, это ему помогает. Ну, и болгары к ним влились, ребята, что надо. Вы возьмите того же Пуздрева. Поискать таких, Квасову не уступит.

Бригадиры в общем прохладно охарактеризовали друг друга: ревнивы к сопернику! Во многом, впрочем, они сходятся. Митяев тоже за комплексную бригаду, такую, чтобы могла начать с земли и кончить сдачей фундамента мельницы под монтаж. Только зачем же собирать под одно крыло сразу шестьдесят человек?

— Когда итоги подводят, мы до миллиметров считаем.

Я думал, это Митяев о выработке. Нет, не только. Парень из его бригады шел с новоселья под хмельком, попал в милицию. «ЧП» самое настоящее! Квасов узнал, конечно. Ну, и если брак у соседа — берешь на заметку. По итогам постройком иной раз до трех часов ночи заседает, вот как.

Я вспомнил рассказ Кочетова о его неофициальном соревновании: как же важна постоянная, не раз в квартал, многосторонняя сравнимость успехов и промахов!

Квасов характеризует людей своей бригады суховато, по-служебному. Комсорг бригады Михаил Фенин? По основной профессии каменщик, учится заочно в строительно-монтажном техникуме, в бригаду пришел для освоения технологии строительства по широкому профилю. Стал звеньевым. Технически грамотен, легко читает чертежи, может сделать привязки по отметкам.

Под такой характеристикой — только подпись и печать. И о других столь же точно и деловито. А что думают о самом Квасове в бригаде? «Поворотлив». «Дело крепко знает, его на мякине не проведешь». «Ему на язык не попадайся». «За бригаду всегда постоит, да и себя в обиду не даст». «Если надо — до самых верхов дойдет». «Ему бы высшее образование — он бы та-а-кими делами ворочал».

Митяев считает, что «все люди — грешники». Под грехами он понимает разные человеческие слабости. И должен бригадир эти слабости учитывать, но «на народ» без нужды не выставлять.

— Кто я? Такой же рабочий, как остальные. В малом начальник, а в остальном — товарищ.

Я поймал себя на том, что Митяев, в чем-то даже простодушный, мне симпатичнее суховатого рационалиста Квасова. Да, думал я, Квасов, конечно, на своем месте — практичный, собранный, умелый; но не заметно у него душевности, мягкости. Быть может, при таком мнении и остался бы, если бы не заговорили о Чухлебе.

Когда после Курской битвы железную землю очистили от гитлеровцев, большинства нынешних строителей еще не было на свете. Но участники многих сражений — у них в бригадах. У Кочетова летчик Афанасий Тимошенко, уроженец деревни под Железногорском, у соревнующегося с ним Зверева — командир стрелковой роты Иван Шатохин, тоже курянин. Герои Советского Союза, зачисленные в бригады посмертно. Оба погибли молодыми, оба остались среди молодых, их имена — в памяти, их фамилии — в табеле, оба всегда на работе, и двадцать четыре члена бригады не уйдут с площадки, пока не перевыполнят норму двадцать пятого.

А у Квасова в бригаде Олег Чухлеб. Я не нашел его имени и в книге «Золотые Звезды курян».

— Не Герой он, — сказал Квасов, и меня удивили как будто чужие ему нотки теплоты и взволнованности. — Не Герой, а просто очень хороший человек. Секретарь партийной организации Чухлеб Олег Данилович. Погиб нелепо, в автомобильной катастрофе. Остались две дочки. Вот и ввели его в бригаду. Пока девочки не встанут на ноги, переводим им долю отца из общего заработка.

И добавил уже своим обычным тоном:

— Согласно его рабочему разряду.

Так не принял ли я выработанный бригадиром стиль точного, делового разговора, соответствующий его практическому складу ума и его служебным обязанностям, за выражение характера? Говорят, что «стиль — это человек». Но даже сам автор изречения, знаменитый Бюффон, как известно, отнюдь не придавал ему оттенка универсальности и категоричности…

Дома у Эдуарда Анатольевича Квасова хороший подбор книг. Особенно любимые, по его словам, сатирические. Любит читать также Юрия Нагибина. Чтение, конечно, лучшее учение, однако Квасов чувствует недостаточность и бессистемность своего образования. Но… Жена Квасова Ирина Алексеевна, инженер-электромеханик, начальник конструкторского бюро, жалуется:

— Все твердит, что забыл многое, побаивается вступительных экзаменов. Вот сдадут комбинат, тогда, надеюсь, засядет всерьез.

— Только не подумайте, что ради карьеры. Мне и так предлагали должность прораба. Отказался. Буду бригадиром, это мое место, морально и материально я вполне удовлетворен.

И другие бригадиры, которых я знаю, не говорили о продвижении по служебной лестнице. Те, что учились, не связывали будущий диплом с новой, более высокой должностью. Те, у кого диплом был, не искали, не добивались ее. У меня нет права на широкие обобщения, но мне казалось, что новые мои знакомые свободны от довольно прочно укоренившейся в былые годы связи «образование — должность — престиж». Помню, перед войной появился фильм «Учитель». Герой, получив диплом, возвращается в родное село учительствовать. И многие, даже близкие ему люди, считают его неудачником, полагают, что он чего-то не достиг, в чем-то «не превзошел». Был этот конфликт тогда вполне жизненным, реальным.

Бригадиры же семидесятых, рабочие-интеллигенты с дипломами и без них, смотрят вперед, понимая, что именно им, рабочим, нужен уже сегодня и будет совершенно необходим завтра широкий научно-технический кругозор, знания основ современных наук, знания, позволяющие не отставать от бурного развития техники и технологии.

Ведь закономерно же, что именно в наши дни родился почин московской бригады Злобина, предполагающий у бригадира и его товарищей умение работать по оптимальным вариантам технологических карт, подчинять свои действия строгому графику. Чтобы взять бригадный хозрасчетный подряд на целый строительный объект, прежних технических и организационных навыков уже маловато.