Эльмира Нетесова - Утро без рассвета. Колыма

• Название: Утро без рассвета. Колыма
• Автор: Эльмира Нетесова
• Издательство: АСТ
• Жанр: Боевик
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-012160-1

Человека, найденного убитым в маленьком доме тихого южного городка, не знает НИКТО. Его выдает только татуировка — своеобразный "фирменный знак" стукача колымских лагерей… У стукачей — врагов хоть отбавляй. И свести с ними счеты желают многие солагерники. Вот только у кого из многочисленных недругов убитого хватило сил «достать» своего врага за километры и километры от «планеты Колыма» — и хитрости проделать это столь безупречно чисто? Следователь, взявший дело, понимает — легким расследование не будет…

---

И вот однажды, когда он пришел утром на работу. Кавав сам заявился к нему:

— Говорить с тобой пришел, однако. По делу. Надо нам охотников порадовать. Скоро они из зимовий придут. Много меха привезут.

— Ну, а я тут при чем? — удивился Дракон.

— Не понимаешь?

— Нет. Не понимаю.

— Эх-х, ты, да ведь наш мех в Лондон идет. Люди всю зиму в тайге, тундре живут. Хочу я их порадовать. А без тебя — не смогу, — сокрушался Кавав.

— Да говори, что надо?

— Есть у нас чикока. Шибко хорошая, однако. Охотится. Мишку бьет, соболя, белку. Лису тоже. Шибко ловкая баба.

Дракон хитро прищурился.

— А сколько лет этой бабе?

— Однако, не так много. Семьдесят только будет.

— Ну и что она хочет? — потерял интерес к разговору Дракон.

— Она много девок имеет. И никак не хотят они из чума уходить, где выросли. Много охотников этих девок любят. Но все не могут уйти от старухи. Сделай ты ей дом, паря. Как подарок от колхоза. Сделай! Сколько свадеб будет! Старуха в дом — дочки замуж. Сделай, Егор. С глазами дом. Как у тебя. Пелагее понравится. Другие за нею из чумов уйдут.

— Да один я не смогу дом строить. Я же говорил тебе.

— Эх-х, ну придумай, что можно. Я так и быть, уговорю одну из девок Хабаровой за тебя пойти, — вздохнул коряк.

— Не надо. Я и без бабы проживу.

— Тогда давай, паря, так договоримся. У нас есть два дома, списанные под снос. Ты посмотри их, может с них еще толк будет. И возьмись. Хоть один сделай.

— Когда охотники вернутся? — перебил Кавава Дракон.

— Однако, недели через три.

— Не успею, — сразу заторопился он.

— Постарайся. Так и тебе лучше будет, — загадочно улыбался председатель сельсовета.

— А я при чем? Какой мне толк от старухи?

— Погоди. Пока не будем говорить. Потом узнаешь.

Удивленный словами Кавава пошел Егор глянуть на дома. Они

стояли обособленно, немного в отрыве от других; с трудом открыл примерзшую дверь одного. Она заскрипела на ржавых петлях старушечьим, ругливым голосом. Пахнуло холодом, пустотой. Необжитостью. Разъехавшиеся от мороза половицы пола глухо стонали под ногами. Потолок прогнулся. Казалось, дохни погромче, посильнее и обвалится пузо потолочное. На стены тоже смотреть страшно. Пазы, сделанные в бревнах, разъехались. Сквозь щели было видно, что творится за домом. Подошел к печке. Там угли давно истлели. И мороз сцепил в ней все, что когда-то грело.

Второй дом был не лучше. И если бы не загадочное — «так и тебе лучше будет», Егор и не подумал бы о том, что можно сделать с одним из этих домов. Но обещание впустую коряки не давали. Он это знал. Именно потому, оглядывая все, решал, с чего здесь надо начинать. Три недели срок очень небольшой. Уложиться немыслимо. Но обещание Кавава подстегивало.

Чем сулит обрадовать его председатель? Отпустить на свободу — не может. Прав у него таких нет. Хорошо заплатить? Но коряки о деньгах говорить не любят. Оплату не преподносил бы так загадочно. Бабу? Но ведь и это дело вкуса. Нужно, чтоб она нравилась и подходила Егору, по всем статьям, к тому же и она нужна ему только на время поселения. А дальше нет. Ни к чему. И, теряясь в догадках, Дракон решил не откладывая взяться за работу.

Старики, увидев Егора, ремонтирующего давно заброшенный дом, пришли посмотреть, как он с этим справляется. Они считали, что эти дома куда как лучше списать на дрова. И быстрее, и больше пользы. Но Егор! Вон он из своей избы что сделал! Смотреть любо.

Скрипели бревна. Егор тщательно проверял венцы. Они, к счастью, оказались крепкими. А раз так— значит будут долго жить. И через десяток дней старики-коряки руками разводили удивленно. Да и было чему. Стены дома были перебраны по бревну. Гнилые Егор выкинул, заменил новыми, звенящими. Скрепил прочно. Пазы пропаклевал. Заменил и потолочные перекрытия. Потолок сделал двойной, прочный. Перевесил обе двери. Заменил Старые на новехонькие. Белые. Смазал петли. И заходили в них двери бесшумно. К середине третьей недели печь выложил. Большую, уютную. И, затопив, обрадовался, как хорошо она тянет.

Горели тихим пламенем в топке сгнившие бревна ожившего дома. Изрубленные на дрова, они рассыпались в пепел. Отдавая тепло дому. На радость или на беду? За обещанную, хорошую сказку. Дрова сгорали тихо, без спора и возмущения. Они смирились со своею участью.

Вроде все готово. И управился раньше, чем хотел, улыбался довольно Егор. Но вдруг вспомнил — свет надо провести. И ставни на все три окна. Но это уже не так сложно. Сегодня очень устал. Впрочем, как и во все эти дни. Страшила мысль, что надо идти домой и приготовить поесть. Ноги как свинцовые чушки налились тяжелой усталостью и не хотели двигаться. И руки онемели. Им тоже ни до чего. Вот бы лечь сейчас и уснуть. До утра. Во сне он может снова увидит себя молодым. Как тогда. А может даже сон подарит встречу с отцом? Но скорее вернет его к кентам. К малине. И тогда снова он будет совать в чемодан кольца, браслеты, деньги. Чьи? Неважно. Холодная дрожь побежит по спине. От радости или от страха? Неважно. Тот, кто живет— всегда рискует. Проснется в поту холодном. Кто-то стучит. Милиция? Нет: дети, на работу будят. Пора. Вскочит обалдело. В руках дрожь жива, сердце скачет сумасшедше. Нет. Не бывает на земле спокойной жизни. Ушел от малины, хотя бы на время, она во сне о себе напомнит. Пойми, где реальность, где сон? Все перепуталось. И так всегда. Чуть смежил веки и то нож перед глазами, то лица кентов. Злые, угрожающие, эти ничего не прощают. Ну, а в чем он, собственно, виноват?

Дракон закрывает глаза. Спать, спать. Сон сильнее малины. И снова перед глазами этот холодный барак. Нары, как виселицы в шеренгу выстроились. А вот и Скальп. Глаза у шельмы бегают. Ишь, подлюка, Егор хочет дать ему затрещину. Но Скальп вдруг заговорил бабьим голосом:

— Амто, Егор!

Дракон хотел схватить его за чахоточную физиономию. Зарычал:

— Я те, сука! — и проснулся. Перед ним стояла она. Бледная, растерявшаяся.

— За что, Егор? — тряслись ее губы.

— Прости. Во сне это я! — понял, что кричал он довольно громко.

Она вдруг ушла. Закрыла дверь за собою, словно приснилась. Ох и

костерил себя он, так, что все воровские малины подивились бы эдакому богатому арсеналу отборной ругани. Себя и Скальпа. Привиделся же в эдакую минуту. Чтоб тебе…

Но сколько ни ругайся — не поможешь. Матами бабу не вернешь. Не понимают они этого. И решил, закончив с этим домом, купить подарок и в гости к ней наведаться.

От случившегося сон, как рукой сняло. И, забыв о намерении пойти домой, отдохнуть, решил сделать сегодня проводку. А завтра подключить свет и приняться за ставни.

Белые ночи уже наступили в Воямполке. И Егор благодарил север за этот подарок по-своему, неумело. Хоть от видимой тьмы умели избавить человека на севере эти белые ночи. А закончив под утро проводку. Дракон лег у печки на телогрейку.

Что-то грустное, старое, как песню из детства, напевали догорающие дрова умирающими голосами. Дракон вслушался, пытался разобрать слова, но нет, это были вовсе не слова. Стоны, тихие стенания слышались в уходящей жизни. А она была… Конечно была. Своя. Долгая или короткая? Хорошая или плохая? Это неважно. Но была. А теперь ее нет…

Егор засыпал, свернувшись клубком на необогретом полу в пустом доме. Он дал ему вторую жизнь. А кому даст жизнь этот дом? Кого родит, согреет? Кому даст жизнь или проводит в последний путь? Что поселится здесь после его ухода — радость или горе? Что забьется об эти помолодевшие стены? Смех или плач? Назовут ли его родным? Или, оглядев наскоро, не согреют и взглядом. Ведь не только дом, а и люди дарят ему тепло или холод и определяют жизнь. На чье счастье или несчастье вернул его к жизни старый вор — вор в законе, злой как сто шакалов — одноглазый Дракон, которого в селе все называли совсем по домашнему — Егором.

Спит Дракон. Во сне он прежний. Нет жизни без ошибок. Нет седин без горя. Нет болезней без утрат. Нет хлеба без мозолей. Нет радостей без сердца.

Сейчас он прежний. Пощади его белая ночь. Не будите в Егоре «Дракона». Ведь, чтоб стать сегодняшним, ему нужно побывать прежним… Ведь это так легко понять. Ведь и усталые от шторма моряки любят землю за тишину. Отбушевавшая молодость ценит мудрую старость.

Слезы, текут по щеке? Ничего. Это горе выходит из сердца. Оно тоже горькое. Пусть плачет. Проснувшись — Егор все равно не поверит в это. А вы не заглядывайте в его лицо. Нехорошо это. Лицо спящего, как приоткрывшаяся душа. А спящий не может врать, не сумеет и скрыть. Он не волен над собою, а потому — отверни от него свое лицо, белая ночь…

Егор беспокойно вздрагивает. Что тревожит? Опять милиция, схватила? Нет? Кенты подвели? Тоже не то? Мать? Она, сжалившись, пришла к нему и он тянет к ней свои руки. Он не сберег ее в жизни. Зачем же тянуться к мертвым рукам? Ведь в них теперь нет тепла. Все умерло. И любовь… Ее тоже нет. Не веришь? Чудак. Ведь сердце у мертвого остановилось. В нем нет жизни. Что? Улыбается мать.