Валентин Ежов - Вольная жизнь

• Название: Вольная жизнь
• Автор: Валентин Ежов
• Издательство: Ладъ
• Жанр: Современная проза
• Год: 1994
• ISBN: 5-7584-0086-6

---

На следующий день Гриня и Федя сидели у окна в электричке, поглядывали на багровый закат. Вокруг них сидели одни женщины. Федя выбрал место специально для полной безопасности. На полу, между ними, на четверть выдвинутый из-под скамейки, стоял Гринин кейс.

Динамик прохрипел:

— Следующая остановка „Якутино“.

— Наша после нее, — сказал Федя.

Гриня, подремывая, кивнул головой.

В вагоне быстро смеркалось, поезд подошел к остановке. Раскрылись двери, в вагон ввалилась шумная ватага парней. Это была команда футболистов, с чемоданчиками, кейсами, сумками в руках, с большой сеткой, набитой мячами. Они начали располагаться в свободных отсеках. Поезд двинулся дальше.

Один из футболистов кинул сетку с мячами в проход, сам уселся у окна, на скамью, по другую сторону от Феди и Грини, затылком как раз к Феде. Он поставил на пол кейс, в точности похожий на кейс Грини, пяткой ноги послал его дальше под скамейку. А сам прислонился к простенку окна и тут же задремал.

Сумерки уже сгустились, когда из динамика снова прозвучало:

— Следующая — „Васильки-Кукушкино“.

Федя толкнул Гриню:

— Наша.

Гриня и Федя быстро шли по дороге, вьющейся по жнивью. Невдалеке показалось небольшое село с разрушенной церквушкой.

— Ну, вот и дошли, ты можешь возвращаться, — сказал Гриня.

— Клавдия Васильевна сказала до крыльца — значит до крыльца, — отрезал Федя.

Федя и Гриня вошли в село. У половины домов накрест были заколочены двери и окна. Пройдя до последних изб, они увидели стоящую на отлете усадьбу, поверх ветел поднималась красная крыша дома. Они свернули к этой усадьбе и наконец подошли к крыльцу бревенчатого дома-пятистенки. Федя, передал кейс Грине, пожал ему руку.

— Бывай.

— Может, зайдешь?… — предложил Гриня. — Ударим по стопарю!.. Думаю, у невесты найдется. Ты ж больше не на работе.

— Нет. Все рассчитано до минуты, — Федя поднял руку. — Салют!

Гриня долго смотрел ему вслед, потом вздохнул, взошел на крыльцо.

В избе на широкой лавке, за длинным столом, сидела Тося, краснощекая, упитанная молодка. Она была очень похожа на свою сестру Клаву, только ее грудь и стан были в два раза больше. Напротив нее на стуле сидел Гриня. Стол был заставлен закусками, стояла бутылка. В углу, над столом, висели иконы, светилась лампадка. В другом углу стоял цветной телевизор, перед ним сидел шустрый дедок и все время крутил головой, то на гостя, то на экран, где шел международный футбольный матч.

Тося наливала Грине, пододвигала закуски. Кофточка, обтягивающая ее могучую грудь, потрескивала при каждом ее движении.

Тося взглянула на осоловелого Гриню, кивнула, залпом допила остатки водки, потянулась, пропела:

— Будем ложиться?… — повернулась к дедку. — Дедуль, пора тебе на сеновал.

— Погоди минутку, угловой подают, — дед впялился глазами в телевизор. — А-а, мазилы эти испанцы! — встал, выключил телевизор. — Мне лично спать рано, пойду на крылечке поиграю.

Он вышел за дверь.

Тося выдернула шпильки, и ее длинные волосы рассыпались по плечам и спине. Шагнула за перегородку, где в небольшой каморке, между печкой и окном, стояла широкая кровать с огромной пуховой периной и множеством подушек. Тося быстро разобрала кровать и стала раздеваться.

Гриня заглянул за перегородку:

— А где мне ложиться?

Тося удивилась:

— Как где? Со мной. Мы ж не чужие.

Гриня быстро скинул с себя одежду, бросил на лавку и в одних трусах вошел в каморку. Тося лежала в кровати, розовый свет торшера освещал ее. Тося откинула одеяло, призывно взглянула на него. Гриня, увидел ее огромные белые ляжки, зажмурился и юркнул к ней под бок. Тося, навалившись сверху, утопила Гриню меж своих грудей, влажными, толстыми губами впилась в его губы. Протянув свою толстую белую руку, она нажала кнопку торшера и выключила свет.

…На ступеньке крылечка сидел дедок и наяривал на старом трофейном аккордеоне плясовую, все увеличивая темп. Из дома несся громкий протяжный крик. Но это был не крик страсти, а крик ужаса. На этот раз кричал Гриня. Залаяла во дворе собака, из деревни тотчас же послышался ответный лай.

Дедок наяривал плясовую, до предела взвинчивая темп.

На корме плавбазы матросы играли в „жучка“. „Водил“ Гриня. Отвернувшись, он ждал удара; Боцман, сложив ладони, двинул Грине так, что он взмыл вверх и, перелетев через борт, упал в океан.

— Человек за бортом! — закричали матросы.

Раздались громкие звонки корабельной тревоги… Все увидели, как к барахтающемуся в воде Грине приближался косой плавник акулы.

— Акула! — снова закричали матросы и кинули вниз конец линя.

С выпученными от ужаса глазами Гриня вцепился в линь. Матросы выдернули его из воды в самый последний момент — белое пузо акулы мелькнуло в воде под ним.

Звонок корабельной тревоги продолжал громко звучать… Это в темноте громко звенел будильник. Утонувший в перине Гриня проснулся. Тося включила свет, заглушила будильник. Гриня со сна очумело смотрел на нее.

— Что случилось? Мы еще и часа не спали!

— Вставай. Папаню с маманей встретить надо. Они комбикорм привезут.

Гриня, широко зевая, сполз с кровати. Тося, быстро оделась в старенькую одежду, приказала:

— Полезай на печку, возьми там папанины старые штаны и рубаху.

Засунув руки в рукава телогрейки, Гриня стоял рядом с Тосей на перроне станции. Рассвет едва занимался. Тося была свежа, как огурчик, а Гриня полусонно пошатывался из стороны в сторону. Зевота по-прежнему раздирала ему рот.

Подошла электричка. Не успели двери ее раскрыться, как раздался истошный голос тосиного папани:

— Тоська, тут я!!!

— Папаня!!! — Схватив за руку Гриню, Тося бросилась к вагону.

Электричка стояла минуту, но не прошло и тридцати секунд, как папаня с маманей, при помощи Тоси, вышвырнули из тамбура восемь поцарно связанных здоровенных мешков с комбикормом.

Электричка ушла, папаня окинул взглядом Гриню.

— Принимай, жених.

Схватив два мешка, папаня накинул их на плечи Грине, наперевес. Под огромной тяжестью колени Грини согнулись, но он все-таки выпрямился.

Папаня подмигнул дочери:

— Слабоват в коленках твой суженый.

Папаня, Тося и маманя лихо вскинули по два мешка на свои плечи и бодрым шагом тронулись вперед. Гриня, мотаясь из стороны в сторону, старался поспевать за ними.

Когда Гриня подходил к крыльцу, все, уже сгрузив мешки, поджидали его. У крыльца Гриня рухнул, выбрался из-под мешков.

Папаня приветливо улыбнулся.

— Вот что, женишок, пока бабы приготовят пожрать, мы успеем сделать пару ходок в поле — навоз надо вывезти!

Всходило солнце. Во дворе папаня накладывал на двуколку с высокими бортами навоз. Гриня, почти по колено в дерьме, стоял между оглоблями, держась обеими руками за поперечину. Бросив вилы в переполненную телегу, папаня скомандовал:

— Трогай!

Гриня, судорожно вздохнув, навалился грудью на поперечину, но воз с места не сдвинулся. Папаня подсобил сзади, и опять, мотаясь из стороны в сторону. Гриня вывез телегу со двора.

Полевая дорога все время шла в гору. Гриня, задыхаясь, тащил телегу, пот с него уже не капал, а, соединяясь на подбородке, почти струей стекал на землю. Даже его кепочка „симпл лайф“ промокла почти до самого затылка.

Папаня, держась сзади рукой за обшивку двуколки, утешал Гриню:

— Ничо… В будущем году лошадку прикупим. А пока придется нам с тобой.

Папаня оставил Гриню около небольшой кучки навоза, сваленной на стерне. Упершись в двуколку двумя руками, они, как с самосвала, сбросили навоз, остатки папаня выгреб вилами. Гриня рухнул на землю, дрожащей рукой достал сигарету „Мальборо“.

— Курить бросай — табачок нынче дорог, — папаня задрал голову кверху, — Только бы дождика не было. Сегодня надо весь вывезти, а завтра будем раскидывать.

Гриня, сидя, покивал головой.

Наконец, все собрались за столом к завтраку. Гриня сидел босой, в рубахе и портках папани. Посреди стола стояли огромная сковорода с яичницей, блюдо с картошкой.

— Пища у нас здоровая… — сказал папаня и повернулся к супруге. — Мать, плохо встречаешь женишка-то!

Мать кивнула Тосе, та сбегала на кухню, приволокла бутыль самогону. Маманя между тем отрезала всем по кусочку колбасы и завернула ее снова в бумажку.

Папаня разлил по стопкам самогон.

— Ну, за молодых!

Измочаленный Гриня залпом хлопнул свою стопку и задохнулся. Выпучил глаза. Папаня похвастался:

— У меня он восемьдесят градусов. Меньше гнать нет расчету, — степенно выпил, занюхал кусочком колбасы, положил его обратно на стол.

Маманя, дедок и Тоська сделали то же самое.

Гриня, наконец выдохнул, запихнул в рот колбасу и, как собака, проглотил ее. Слезы катились по его щекам. Все уплетали яичницу. Гриня, посидел немного, спросил: