Джулиан Брэнстон - Вечные поиски

• Название: Вечные поиски
• Автор: Джулиан Брэнстон
• Издательство: ACT, ACT МОСКВА, Хранитель
• Жанр: Современная проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-034879-7

История создания величайшего испанского романа «Дон Кихот» – под совершенно неожиданным углом!..

«Рыцарь Печального Образа» – не в гениальной прозе, но в суровой реальности!..

Интриги и свары «гениев пера» – или как минимум наглецов, считающих себя таковыми…

Фантасмагорически забавная картина быта и народов Испании XVII века!

---

Сервантесу о том, что сумасшедший старый дурак борт мочет и пялится во дворе, сказала Исабель. Сервантес, и не взглянув, понял, кто это. Однако он спустился, чтобы успокоить тревогу своего семейства, и увидел во дворе коленопреклоненного Старого Рыцаря. Он легонько коснулся его плеча.

– Я не видел тебя целую вечность, – сказал он.

Старый Рыцарь открыл глаза, кивнул и сказал:

– Твои близкие думают, будто я сумасшедший. Но это во благо. Раз они думают, что я сумасшедший, то оставят меня в покое, ибо тут завершились мои поиски. – Он посмотрел на Сервантеса взглядом высшей мудрости. – Удивительно, как я не догадался, что хранителем подобного сокровища, конечно же, будешь ты, Галахад. – Он снова повернулся к оливе. – Теперь я должен возобновить мое бдение. Да не помешает мне никто.

Сервантес оставил его одного. Преклонение старика перед оливковым деревом подарило ему непонятное утешение. Он направился к дому и в дверях увидел Исабель с его пехотной саблей в руке. Ее широко открытые глаза казались совсем черными.

– Ну? – сказала она вопросительным тоном.

– Мой старый друг, – сказал он, забирая у нее саблю. – Потерял разум в войнах. Он проделал длинный путь и считает дерево святыней.

– Все твои друзья, – сказала она, – либо тронуты, либо помешаны.

– Приготовь для него постель.

– Ты хочешь дать ему умереть в нашем доме? – требовательно спросила она. И его поразила ее интуиция.

– Иди-иди, – сказал он ей, – и попроси донью Каталину приготовить похлебки.

– А кроме похлебки, у нас ничего и нет, – сказала она.

– И будь доброй.

Она показала ему язык и исчезла.

Роблс удаляется на покой

Чудовищная лихорадка печатания памфлетов

Роблс не видел своих друзей несколько дней, что ни с какой стороны его ничуть не удивило. Тем не менее их отсутствие действовало на него угнетающе. И последние слова герцогини, ее бесстрастный выпад против его деловых принципов, постоянно занимали его мысли. Он искренне не знал, что ему сказать Онгоре, если он снова его увидит. Вдобавок в обычном потоке заказов возник перебой. Видимо, осторожность, решил он, как следствие напечатания сатиры и слухов о неприятностях Сервантеса. А возможно, и новые интриги Онгоры. Каким, собственно, образом печатание памфлетов могло превратиться в войну, недоумевал он. Да, конечно, пока тишина. Но он не тешил себя иллюзиями, будто ничего не происходит. Просто перерыв между схватками.

Дверь забряцала, и Роблс внезапно получил своего первого заказчика в этот день.

Несколько минут спустя он снова остался один в сумраке печатни. Заказчик, постоянный клиент, только усугубил его растерянность. Заказчиком этим был памфлетист, который каждый месяц находил новую тему и кое-что печатал, невзирая, есть ли на нее спрос или нет. Роблс просмотрел новейший плод пера памфлетиста. И тут же впал в меланхолию. Или мир помешался на памфлетах? – спросил он себя. Дня не проходит, чтобы для напечатания не был принесен очередной нелепый трактат. Он порылся на столе. Вот список кое-каких названий. И он начал читать список выборочно: «Смысл лунного света», «Разнообразные рецепты для репы», «Причина хромоты», «Новая тактика развертывания роты на пересеченной местности». Он отложил список. Исходя из тематики этих памфлетов и частых конфликтов между их авторами, свидетелем которых мне доводилось быть, заключил он, я весьма скептично отношусь к развитию знаний в нашем мире. Знание словно бы деградирует от памфлета к памфлету.

Теперь он отошел к полкам, на которых хранил экземпляры старых памфлетов, и заговорил вслух:

– Вот, например, описание, как превращать низшие металлы в золото с помощью росы и испарения покойников. (Он дернул головой, вспомнив кое-что.) Даже моя жена хотела опубликовать рекомендацию любопытствующим мужчинам, которые толпятся в местах остановки карет, чтобы подглядывать за щиколотками дам. Лучше бы они просто подходили к дверце и помогали бы дамам, таким образом оставляя время лакеям выгружать багаж. Было время, – продолжал он, – когда печатались только оповещения о свадьбах, крещениях или службах по усопшим. И хотя у меня много заказов, что сделало меня относительно богатым человеком, счастливым я себя не чувствую. Я прочитал такое количество всякого вздора и сумасшедшего бреда, что редко испытываю волнение, узнавая нечто новое, или хотя бы интерес к последним новостям. – Он помолчал. – Последние события заставили меня более чем задуматься над тем, что, быть может, печатнику непременно следует контролировать бессмысленный поток пустопорожней болтовни, которая печатается каждый божий день. Если бы я объявил, что впредь буду брать для напечатания только самые лучшие и по-настоящему литературные, только самые обоснованные и служащие пищей для ума рукописи, тогда я хотя бы помешал миру задохнуться в бумаге! Но из этого ничего не вышло бы: я же не могу назначить себя арбитром качества. И друзей у меня не было бы, ведь авторы – самый тонкокожий народ, и они быстренько отомстят за отказ в моих услугах подлым стишком о моей наружности или сплетней о разнице в возрасте между мной и моей женой. Почему бы тебе не уйти на покой, друг Роблс, говоришь ты. Продай печатню, забери свои денежки и отойди от дел. Да, отвечаю я, и скорехонько стану слишком старым и усталым, не способным вести деятельную жизнь, как теперь. Нет, уж лучше я испущу свой последний вздох, уронив голову на печатный станок. И одно я обещаю: церемониал моих похорон будет не напечатан, а написан от руки!

Дверь снова забряцала, и, обернувшись, Роблс увидел свою жену без сопровождения хотя бы одного из пылких мальчишек и с особой робкой улыбкой, которая, он знал, предназначалась ему, но по неизвестной причине. Несколько мгновений спустя Роблс причину узнал. И больше в этот день ни единый заказчик внутрь не допускался. Дверь была заперта, и Роблс ликующе строил планы продать печатню и удалиться с женой на покой в Мадрид. Впрочем, «покой» был не тем словом. Он будет более чем занят творчески, а его жена продолжит вести свою томную жизнь. И уж конечно, он узнает куда больше, чем из непрерывной череды памфлетов. Отцовство – вот чем будет его новое занятие!

Прохиндей из Мадрида

Богатство от пиратства

Когда Сервантес в этот вечер вошел в таверну, хозяин подозвал его и указал на корпулентного сверхрасфраченного мужчину, вдребезги пьяного и веселящегося с регулярниками. Сервантес спросил, кто он. Хозяин таверны сказал:

– Бахвалится, будто печатник.

– Не та профессия, чтобы бахвалиться, – сказал Сервантес. – Пойду познакомлюсь с ним.

Хозяин таверны, осведомленный о неприятностях, которых Сервантес натерпелся от печатников, расположился так, чтобы слышать последовавший разговор.

– Добро пожаловать, сударь, – сказал пьянчуга, заметив, что Сервантес направляется к его столу, – полагаю, вы близкий знакомец этого злачного местечка.

– Знакомство, которое я распространил бы и на вас, – сказал Сервантес, – если вы не против.

– Вы учтивы, – сказал пьянчуга. – Не выпьете ли со мной?

– Я никогда не принимаю угощения от новоприбывших, пока не узнаю чего-либо об их занятии, – сказал Сервантес.

– Интересное правило, – сказал пьянчуга, – хотя я что-то недопонимаю.

– Я предпочту, – сказал Сервантес, – пить с вами, как с добрым знакомым. Когда я узнаю что-то о вашей профессии, мы сможем стать друзьями. Это порядочнее, чем просто попользоваться вашими деньгами.

– Ладно, – сказал пьянчуга, – вот на столе деньги на этот случай. И теперь я могу сказать тебе, что я печатник, и не пройдет и месяца, как я разбогатею до небес!

– Вот это интересно, – сказал Сервантес, успевший понять, что пьянчуга нестерпим. – И как же вы сотворите это чудо?

– Я тебе расскажу, – сказал пьянчуга и махнул хозяину таверны. – Я живу в Мадриде, где страсть к печатанию бушует, что твоя чума. Памфлеты расходятся быстрее, чем горячий хлеб. Я решил вложить деньги в печатное дело, потому что я обладаю особым даром к предпринимательству. – Пьянчуга постучал себя по виску и подмигнул Сервантесу. Хозяин таверны поставил перед ними кувшинчики. – О чем бишь я?

– О даре к предпринимательству, – сказал Сервантес.

– А, да, – сказал пьянчуга и, обернувшись к хозяину таверны, добавил: – Еще выпивки. – Он снова обернулся к Сервантесу. – Некий мой знакомый, сеньор из этого города, – он перешел на шепот, слышный всем, – некий изысканный поэт, предложил мне великолепнейшую операцию. – Он радостно улыбнулся Сервантесу. – Чудо и ничего меньше! О, я благословляю мою предприимчивую кровь и предвидение моего мозга!

– Ах, если бы похвальба была искусством! – сказал Сервантес. – Ну и что это за операция?

Пьянчуга горделиво продолжал: