Эммануил Менделевич - Исторические и социальные взгляды Ивана Ефремова

• Название: Исторические и социальные взгляды Ивана Ефремова
• Автор: Эммануил Менделевич
• Жанр: Публицистика

---

Подходить всерьёз к этим "идеям" было бы поистине странно. Мы можем узнать от Ефремова, что гунны брали Рим, что знаменитые слова о "прыжке из царства необходимости в царство свободы" принадлежат Марксу. Неужто трудно было заглянуть в учебник Машкина или открыть двадцатый том сочинений Маркса и Энгельса?

Интересно, что Ефремов глубоко убеждён в неизбежности атомной войны (мы уже видели это): "Великое сражение Запада и Востока началось в год огненной курицы семнадцатого круга и продолжалось до года красного тигра". Итак, дата войны: 2017-2046 годы. Война была столь разрушительна, что исторические документы сохранились только в буддийском монастыре в Каракоруме, именно поэтому потомки и пользуются тибетской хронологией (сочинения Эрфа Рома, вероятно, тоже сохранили буддийские монахи). Это тягостное ожидание неизбежной войны хорошо воплощает тот социальный пессимизм, памятником которого стал "Час Быка".

Всеми читателями планета Торманс воспринималась отнюдь не как карикатура на маоистский Китай, многие этого и не заметили, зато все увидели в Тормансе образ хорошо знакомого мира. Ефремов придал роману необходимый хэппи-энд: прилёт земной экспедиции показал тормансианам ужас их положения, и они сами "поднялись из инферно". Но этот конец ни художественно, ни даже сюжетно не оправдан. Никто из читателей его всерьёз и не принимал.

"Час Быка" был крахом тех иллюзий, которые пыталась воплотить "Туманность Андромеды". В принципе, это не может быть отрицательным явлением. Но Ефремов принял торможение общественного развития в конце 60-х годов за обязательный образец будущего. Он не был одинок - грех был всеобщим. Так что и в этом Ефремов не поднимается над средним уровнем массового сознания. В этом повторяющемся факте - социальная суть творчества Ефремова.

Мы рассмотрели в общих чертах взгляды Ефремова, относящиеся к будущему. Но, поскольку у него будущее представлено исторически, надо рассмотреть и его собственно исторические взгляды. Начнём с очень популярного романа "Лезвие бритвы" (1963). Главная историческая тема в этом романе - тайны Индии и тайные знания древних. Опять проявляется та же черта: он берёт массовые мнения и строит на них книгу, которая, разумеется, привлекает непритязательного читателя. Суеверие о "тайных знаниях древних" всегда было популярно в Европе. В конце XIX века из него выросло одно из отвратительнейших явлений нашего времени - оккультизм. В советское время это суеверие сначала притаилось, а в 60-е годы вновь выплыло вместе с телепатией, телекинезом, летающими тарелками, бермудским треугольником и прочими темами обывательских разговоров. До сих пор в определённой среде передают из рук в руки книжку Горбовского "Четырнадцать тысячелетий назад", где собрана аналогичная чепуха, но на темы истории. Но Горбовский выступил после Ефремова! "Лезвие бритвы" было одним из факторов, подтолкнувших общественное сознание к тому взлёту мистики и слухов, который случился впервые в конце 60-х и (с перерывами) не угасает до сих пор.

Как отмечают издатели, характерная черта "Лезвия бритвы" - "невероятная насыщенность научными материалами". Главная черта этого "научного материала" - лысенковщина. По мнению Ефремова, красота - это инстинктивно воспринимаемая целесообразность, "закреплённая в наследственной, подсознательной памяти поколений". В типично лысенковском духе считается понятным, что такое "наследственная память поколений". Вопрос о её механизме не возникает у героев Ефремова. Как не вспомнить знаменитую реплику на памятной сессии ВАСХНИЛ: "Механизмов нет!". Антинаучность и реакционность лысенковщины в доказательствах не нуждается. Но нам сейчас важно другое: лысенковщина была половодьем обывательщины, дорвавшейся до власти. В этой струе и следует Ефремов. Не забудем, что роман вышел в 1963 г., то есть до ликвидации лысенковщины. Но падение шарлатана никак не отразилось ни на романе, ни на его популярности, ни, как мы только что видели, на оценке его издателями (том собрания сочинений издан в 1975).

Перечислять неоднократные научные ошибки в романе (вроде того, что джайнизм есть ветвь индуизма) было бы излишне. Отметим другое - пропаганду ЛСД. Это уж вовсе невероятно! Герои романа вводят "испытуемому" ЛСД-25, и в его сознании просыпается "память предков". Конечно, Ефремов не пропагандирует наркоманию - он просто хватается за модную обывательщину - в те годы ЛСД-25 была новостью, а у нас вовсе неизвестна.

Не обошлось и без расизма. Сима объясняет Гирину "как можно всегда отличить русскую женщину хорошей породы, если сказать по-научному - чистой линии". Скотоводческая терминология в приложении к человеку - это явственный признак расизма. Сказав свою поэтическую фразу, Сима вытянула вперёд загорелую ногу... Гирин поглядел с восхищением, но девушка поморщилась. По мнению Ефремова, Гирин в этот момент должен был подумать не о том, о чём думает нормальный человек, а о породистости своей собеседницы...

Полностью посвящён исторической теме последний роман Ефремова "Таис Афинская". Авторское введение к роману настраивает читателя на строгую научность и достоверность (разумеется, в тех рамках, что возможны в романе). Автор уверяет, что допущено лишь "единственное нарушение хронологии" относительно даты создания Венеры Милосской. Из этого и будем исходить.

Художественный метод, применённый Ефремовым, не нов: в отдалённую эпоху ставится человек, значительно её превосходящий, близкий по воззрениям нам, читателям. В спорах и конфликтах о остальными героями выявляется его превосходство над ними. Некогда этот приём был довольно плодотворным, но к нашему времени выродился, перейдя в бульварную литературу. Пример - Жозеф де Пейрак в пресловутой "Анжелике". Нельзя доказывать правоту каких-либо идей, заранее положив в основу их превосходство. Это игра в поддавки. У Ефремова эта игра перешла все пределы. Самый яркий пример: жрец рассказывает Таис о Библии, различая в ней Яхвиста и Элохиста и даже употребляя эти термины современной науки. Ясно, что таким способом можно доказать всё, что угодно, но разве это исторический роман, да и вообще - роман ли?

Вопреки уверениям автора, книга пестрит анахронизмами и просто историческими ошибками, причём никак художественно не оправданными - большей частью это абстрактные "исторические сведения", попутно сообщаемые читателю. Так, мы узнаём, что "за двенадцать веков до Таис родился миф о Самсоне, ослеплённом богатыре, прикованном к мельнице и осуждённом вечно вращать её колесо". Что за странная датировка - XVI век до н.э.? Даже религиозные авторы, считавшие каждое слово Библии за истину, не отодвигали Самсона в такую древность. Но Ефремов просто не понимает Библию: "вечно вращать" в отношении к Самсону - это абсурд, в Ветхом Завете "вечность" вообще отсутствует. Как можно было принять Самсона за Сизифа? Коль мы взялись за Библию, то продолжим. Ефремов пишет, что евреи считают шесть тысяч лет от сотворения мира. Даже к нашим дням по еврейскому календарю не прошло ещё шесть тысяч лет! Такова обещанная хронология!

Каббалистическую терминологию средневековья Ефремов с лёгкостью переносит во времена древних греков. Таис говорит, что у еврейских мудрецов "Сефирот-Разум, иначе Сердце-Бина - женское начало, мудрость или Хокма мужское". Вы можете понять этот набор слов? Вчитайтесь, и вы не поймёте, что такое Бина. Любопытно, что в конце книги жрец объясняет всё это снова, и кому же? Всё той же Таис! Ефремов не понимает ни термина "Сефира" (который, как родовое понятие объединяет и Бина, и Хокма), ни других. Мы читаем: "Девушки Кадешим священны...". Еврейское слово "кадешим" никогда не обозначало каких-то "девушек"! Но и этого мало. Мы узнаём, что Пифагор "предался игре чисел и знаков под влиянием мудрецов Ур-Салима", то есть Иерусалима. Неловко как-то объяснять, что было наоборот, что средневековая мистика чисел (в том числе и каббалистика) именно следовала за пифагорейцами.

И, наконец, самое невероятное: всем известный царь Соломон почему-то стал "комагенским царём". Тут остаётся лишь развести руками. Неужели Ефремов не знает, что такое Коммагена и где она находилась?

Но нет, есть вещи ещё более у диви тельные. Коня, которого Птолемей дарит Таис, зовут "Боанергос" (Дитя Грома). На каком это языке? Читатель, вероятно, думает, что по-гречески. Ничего подобного! Слово это заимствовано из Евангелия! Евангелист Марк пишет, что двух апостолов - Иакова Зеведеева и Иоанна, брата его, Христос нарёк "Воанергес, то есть "сыны громовы"" (Мк. 3:17). Обратите внимание: перевод дан в самом греческом оригинале, так что слово это грекам не было понятно. Оно представляет собой, вероятно, искажение еврейского "бней регеш" - "сыны шума, грохота". Причём тут Птолемей и конь - остаётся загадкой.

На пути из Египта в Месопотамию Таис, естественно, проезжает Палестину. На её пути - "Армагеддон, один из колесничных городов древнего царя Соломона". Птолемей рассказывает Таис о "древнем пророчестве еврейских мудрецов", то есть пересказывает христианский (!) апокалиптический миф, возникший четыреста лет спустя! Но самое странное - это уверенность Ефремова, что существует город Армагеддон. Современные исследователи в самом деле связывают это мифическое название с городом Мегиддо, где в XX веке были найдены остатки древних конюшен. Есть предположение, что это конюшни царя Соломона, но это лишь гипотеза, известный археолог И. Ядин, например, её отрицает. Зачем же современные научные споры ссужать Птолемею Лагу? Но и это не всё. Таис соединяет в уме "еврейское пророчество с индийским пророчеством о дате этой битвы". В результате она определила, что битва у Армагеддона произойдёт "через двадцать три с половиной века после года её рождения". Но если дата уже была дана, то всё умственное усилие Таис сводилось к операции вычитания двух чисел. Но это в шутку. Ефремов ещё раз напоминает о своём убеждении в неизбежности мировой войны в конце XX века.