Анна Соколова - Царское гадание

• Название: Царское гадание
• Автор: Анна Соколова
• Издательство: РИПОЛ классик
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-386-02928-9

А. И. Соколова, писавшая под броским псевдонимом Синее Домино, была хорошо известна газетной Москве конца XIX века. Она сотрудничала в «Московских Ведомостях» Каткова, «Русских Ведомостях» Скворцова и др. Исторический роман писательницы «Царское гадание», вызвавший интерес массового читателя, был впервые опубликован в виде бесплатного приложения журнала «Родина» в Петербурге в 1909 году.

XIX век — одна из тревожных страниц в истории Российского государства. После драматических событий 1825 года бразды сложного правления твердой рукой сжал Николай I. Между тем после мятежа на Сенатской площади хрупкое здоровье государыни Александры Федоровны, которую император любил всеми фибрами своей души, не могло быть восстановлено. После рождения последней дочери все доктора единогласно осудили ее на полное безбрачие. Государь покорно подчинился и в интимных разговорах грустно называл себя «соломенным вдовцом». Разумеется, это вдовство соблюдалось без особенной строгости.

Об одном из серьезных увлечений Николая I, его любви к знаменитой актрисе Варваре Асенковой, рассказывается в романе «Царское гадание».

---

Даже слабый крик ребенка, за которым установлен был самый тщательный уход, бессилен был оторвать старушку от дорогого гроба. Ребенок — это было что-то новое, что-то, чего при ней не было, а старушке было близко и дорого только то, что было при ней.

Агафья Тихоновна не встречала и не приветствовала гостей, не видела и не замечала директора театра Гедеонова, приезжавшего каждый день на утренние панихиды, и только молчаливым наклоном головы ответила на предложение перевезти тело молодой артистки в Петербург для погребения его на Волковом кладбище, как этого пожелал сам государь.

Император вспомнил, что однажды в пылу веселой и оживленной болтовни жизнерадостная молодая девушка сообщила ему, что на Волковом кладбище погребены артисты, память которых она глубоко чтит, и шутя взяла с него слово, что в случае ее смерти здесь, в Петербурге, подле него, он прикажет и ее похоронить на Волковом кладбище. Тогда царское слово дано было в шутку, теперь его приходилось исполнить серьезно.

Нечаев на панихидах не присутствовал, так как его тяготила толпа. Он заходил один, в те часы, когда у гроба никого не было, и, ни с кем не здороваясь, ни на кого даже не глядя и, по-видимому, никого не замечая, проходил к гробу, у которого простаивал по несколько часов безмолвный, бледный, как бы весь ушедший в себя. Он молча и пристально глядел в бледное лицо покойницы, зорко всматривался в те перемены, какие вносили в него проходившие часы и думал свою мучительную, неотвязную думу.

Никто не мог бы проникнуть в эту думу, никто не мог прочитать ее на осунувшемся, потемневшем молодом лице. Нечаев глубоко схоронил ее в своем разбитом сердце рядом со своею попранной любовью и стоял у гроба холодный, спокойный, словно окаменевший.

Со старушкой Асенковой он не говорил и на ее привет почти никогда не отвечал. Он не замечал ее, как не замечал ничего вокруг себя. Он даже молиться не мог, и старушка зорко наблюдавшая за ним и, в свою очередь, из чужих замечавшая только его одного, ни разу не видела, чтобы, подходя к гробу или отходя от него, он набожно перекрестился. Нечаев двигался, как мертвец, и издали можно было принять его за тень, с того света приходившую на встречу с родной душой.

Однажды только, за день до погребения, старушка Асенкова решилась подойти к молодому человеку и негромко окликнуть его.

— Гриша, а Гриша! — тихо произнесла она, останавливаясь тут же, у дорогого обоим гроба.

Нечаев молча обернулся и вопросительно взглянул на нее. Он словно не мог понять, чего могут хотеть от него люди, о чем они могут спрашивать его или разговаривать с ним.

— Варечка-то наша! — проговорила старушка и залилась слезами, не будучи в силах продолжать.

Григорий Ильич смерил ее удивленным взглядом.

— О чем это вы? — спокойно спросил он.

— Как о чем, Гриша? Да ведь Варечки-то нашей уже нет!

— Моей давно нет! — своим ровным, словно мертвым голосом ответил он. — А свою вы сами заживо в могилу убрали и снарядили. Вам плакать не о чем! — И, отвернувшись, он опять своим неустанным, неотвязным, измученным взглядом стал смотреть в бледное лицо покойницы.

На следующий день состоялись похороны молодой красавица Асенковой. На ее последнее новоселье Вареньку провожала масса народа. Ее гроб все время несли на руках, и могила ее, после того как над нею был наметан свежий холм, вся утопала в цветах.

В день погребения Асенковой государь, сославшись на легкую простуду, почти не выходил из кабинета и, отменив почти все доклады, приказал только, чтобы Гедеонов, распоряжавшийся похоронами, в тот же вечер явился во дворец с подробным докладом.

Ловкий царедворец исполнил это и, отвечая на вопросы государя, расспрашивавшего обо всех мелочах, касавшихся печального события, доложил императору, что старушка Асенкова удалилась в маленькую, только что нанятую ею комнатку, к своей старой подруге по богадельне, тоже вышедшей оттуда.

— Оставить за нею как квартиру ее дочери, так и все, принадлежавшее ей! — приказал государь, не поднимая глаз. — Если она пожелает переменить квартиру, то соображаться во всем с ее личными желаниями и указаниями. Если же она тут пожелает остаться, то заключить контракт от ее имени и платить из сумм моего кабинета. Близких, кроме матери, у покойной никого не осталось? — спросил император после краткого молчания.

Гедеонов на минуту как будто запнулся.

— Чего ты? Говори! — сказал Николай Павлович, хмуро сдвигая брови.

— Ребенок, ваше величество!

Император поднял на него грозный взгляд.

— Неужели ты думаешь, что мне об этом напоминать нужно? — сказал он. — Я спрашиваю тебя о лицах, бывших ей близкими при ее жизни.

— Родных у нее не было, ваше величество!

— А этот молодой актер, за которого она замуж собиралась, ее бывший жених?

Гедеонов молча опустил глаза.

— Что же ты мне не отвечаешь? Где этот актер?! — повторил свой вопрос государь.

— Его нет, ваше величество, — ответил директор упавшим голосом.

— Как нет? — изумился государь. — Что это значит? Куда же он девался?

— Он умер!

Государь поднялся с кресла, на котором сидел.

— Как? Что такое? Как умер?! Когда и где?

— Два часа тому назад, ваше величество, на Волковом кладбище, на ее могиле.

Государь набожно перекрестился и тихо проговорил:

— Да, стало быть, любил! Застрелился?

— Никак нет, ваше величество. У него не было револьвера, он был очень беден!..

— Так какою же смертью он кончил?

— Он удавился! Его уже мертвого вынули из петли на самом кладбище, неподалеку от ее могилы!

Государь вторично перекрестился.

— Где же он теперь?

— В сарае съезжего дома ваше величество. Ночью тело будет погребено, согласно закону, на перекрестке.

— Отпеть и похоронить как следует. От моего имени обратиться для этого к владыке митрополиту!.. Бедняге при жизни было трудно; за него молиться не грешно. Народу на погребении было много?

— Неимоверно много, ваше величество! А цветов прислали много?

— Вся церковь была полна ими. Гроб, как блестящий цветник, возвышался среди церкви.

— Твои артисты все были?

— Все, в полном составе всех трупп. От товарищей артистов тоже было несколько венков.

— Спасибо всем! — коротко произнес император, отпуская Гедеонова.

Но директор не успел еще уехать, как был вновь призван в кабинет государя спешно догнавшим его камердинером.

Когда он вернулся, император сказал ему:

— Я забыл спросить тебя. У этого несчастного, что не мог пережить свое большое горе никого родных не осталось?

— Остался младший брат, ваше величество! — ответил Гедеонов.

— Кто он и где находится? Тоже актер? Да?

— Никак нет, государь. Он воспитывался в мещанском училище, но курса не кончил и служит младшим приказчиком при небольшой торговле.

— Таланта у него нет? Особенного из него сделать ничего нельзя?

— Не могу ответить вам на это, ваше величество. Я его сегодня в первый раз видел.

— А, ты видел его сегодня? Где?

— У тела брата. Я сам был там и вручил мальчику на первое время месячное жалованье его умершего брата. Я хотел затем доложить вашему величеству.

— Спасибо тебе, что ты подумал об этом, спасибо! Разыщи его, вызови к себе, выдай ему единовременно годовой оклад его несчастного брата и постарайся пристроить его повыгоднее! Куда девался портрет покойной? У нее был чудный портрет, он стоял всегда у нее в гостиной.

— Этот портрет взяла ее мать, старуха Асенкова, ваше величество.

— Попроси его у нее на время! Вели снять с него копию, эту копию отдай старушке, а оригинал привези ко мне! Сам сделай это, я это лично тебе поручаю!

Гедеонов откланялся, польщенный этим поручением, а государь прошел на половину императрицы, к которой уходил во все тяжелые минуты своей жизни, шутя утверждая, что ему нигде не может быть так тепло, как под ее крылышком.

Государыня, осведомленная и о смерти молоденькой артистки, и о подробностях, сопровождавших ее кончину, ни одним словом не обмолвилась об этом своему державному супругу. Она только была с ним еще нежнее и еще ласковее обыкновенного, и под ее нежным крылышком ему действительно показалось и тепло, и приветно.

Наоборот, Нелидова нашла тоскливое настроение императора несогласным с его достоинством. Ее гордая натура не мирилась ни с какой в мире уступкой, для нее государь всегда и во всем должен был стоять над толпою.

Император не спорил. Он никогда и впоследствии не спорил с гордой и властной фавориткой: так навсегда сложились их отношения. Нелидова никогда не спорила с императором ни о чем, а он не насиловал ее воли. Но если он выражал свое личное требование, она молча и беспрекословно подчинялась ему.