Елена Езерская - Бедная Настя. Книга 7. Как Феникс из пепла

• Название: Бедная Настя. Книга 7. Как Феникс из пепла
• Автор: Елена Езерская
• Издательство: Олма-Пресс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2006
• ISBN: 5-224-05535-0, 5-373-00206-2

Возвращение в Петербург потрясло Анну. В своем доме она застает совершенно незнакомых ей людей, которые утверждают, что снимают этот дом для иностранного посольства. Анна решает отправиться в Двугорское и сначала заезжает в имение к Долгоруким. Еще одно потрясение — их дом практически сгорел. В своем имении Анна встречает незнакомого человека, который заявляет, что он и есть владелец дома и наследник всего состояния Корфов, так как он сын Сычихи. Анна возвращается в Петербург. В доме Репниных она застает Варвару и Татьяну, которые ухаживают за сильно пострадавшей в огне Лизой. Лиза подозревает в поджоге мать. Татьяна в отчаянии — Никиту ожидает пожизненная каторга. Анна обещает ей помочь, но сначала ей самой надо разобраться в том, что случилось с ее имением.

---

Наташа вздохнула — конечно, она чуть-чуть покривила душой, когда говорила Лизе о том, что избежала воздействия чар Людвига Ван Вирта. На него трудно было не обратить внимания — он был одного роста с Александром, но тоньше и чувственнее его. Черты лица всемирно известного мага отличались тонкостью и вместе с тем той определенностью, которая делала его профиль античным — таким рисовали библейских героев и византийских святых, а позднее — мушкетеров его величества: неважно, французского или голландского. У Людвига Ван Вирта были волнистые черные волосы, расчесанные на прямой пробор, узкие усики над верхней губой и тонкая, ухоженная, небольшая бородка. Но главным достоинством этого лица оставались глаза — две бирюзы под высоким, ровным лбом и смоляными бровями на белой коже.

Маг был красив, он был волнительно красив и, что самое ужасное для гордой и своенравной Наташи, подчиняюще красив. И она с огромным трудом подавляла в себе желание сказать ему «да», не дожидаясь вопроса, который все время вертелся у него на языке — княжна немедленно, едва маг появился в салоне ее величества Александры Федоровны, почувствовала взаимное между ним и собою притяжение.

— Прошу вас, входите, — сказала Наташа, когда они оказались перед комнатой, в которой лежала Анна, и, повернувшись к Татьяне, удивленно взиравшей на незнакомца, велела: — Сюда никого не впускать, и о том, что я здесь не одна — никому ни слова. Поняла?

Татьяна немного обиженно поджала губы с выражением на лице «Я разве болтала когда?», но ничего не ответила и лишь осторожно прикрыла дверь за Наташей и человеком в плаще, а потом сама встала в коридоре, как на часах — решительная и непреклонная.

Сидевшая у кровати Анны Варвара слегка посапывала — старуха часто уставала и долго охранять покой своей подопечной не могла, но сон у нее все равно оставался чутким, и, едва княжна с магом вошли в спальную, она немедленно очнулась и хотела было закричать, но Наташа столь выразительно взглянула на нее, приложив палец к губам, что та проглотила возглас и снова плюхнулась на стул, с которого при их появлении вскочила.

— Я отсюда никуда не пойду, — заупрямилась Варвара, когда Наташа, вполголоса объяснив ей, в чем дело, попросила уйти и не мешать. — Это все и меня касается, я Ане нянька от рождения, она — почти моя плоть и кровь, — я все видеть и слышать хочу. И имею по всей жизни полное право.

Спорить с ней не было времени и возможности, и Наташа вопросительно посмотрела на мага — тот, секунду подумав, кивнул:

— Хорошо, но вы обе должны пообещать мне — ни звука, ни жеста, в противном случае я немедленно прекращаю сеанс и ухожу.

Женщины кивнули и отошли в дальний угол комнаты, чтобы не мешать ему.

Наташа уже видела, как гипнотизер забирал власть над людьми, но тогда это были совершенно нормальные зрители — дамы из соседнего ряда, однако сейчас ему предстояло овладеть сознанием той, что ничего не помнила и не чувствовала, и чья душа витала в таких далеких сферах и глубинах, заглянуть в которые обычному человеку было не под силу.

Скинув плащ, Людвиг Ван Вирт приблизился к постели больной — он как будто подплыл к ней по воздуху, настолько неслышным и плавным было это перемещение. Потом он медленно и почти невесомо несколько раз провел ладонью вдоль лица несчастной — сверху вниз, слева направо, и, встряхнув кистями рук, достойными пианиста-виртуоза — с длинными, тонкими, выразительными пальцами, вдруг хрустнул костяшками фаланг перед закрытыми глазами своей «пациентки»: ее ресницы дрогнули, а веки открылись. И тогда маг заговорил — подобно музыканту стал модулировать влажными и властными интонациями, полными бархата и воли, и в ответ на его слова — несчастная впервые подала голос. Не тот, болезненный и неузнаваемый, — собственный, и у Наташи исчезли последние сомнения: Варвара была права — это не Анастасия.

Они не знали, сколько длился сеанс — казалось, вечность, но когда маг снова погрузил незнакомку в сон, Наташа испытала невыразимую тоску — ее как будто лишили опоры под ногами. Она не понимала, как это удавалось Людвигу Ван Вирту, но, даже не будучи непосредственно под воздействием его гипноза, она снова испытала на себе силу его энергии. Он словно укачал ее, околдовал, перенеся вместе с собой в другой мир, где не было волнений и тревог, где вместо воздуха плыла вкруг тебя нега, а тепло исходило не от солнца, а было всеобъемлющим и всепроникающим. И Наташа видела — даже Варвара не избежала этого «погружения» в неземную благодать, но повела себя после ухода мага совершенно иначе — принялась креститься на внесенные для излечения «Анны» образа и все говорила — «чур меня, чур, колдун, как есть — колдун».

Но, как бы то ни было, Людвиг Ван Вирт помог им — магу удалось на краткие мгновения приоткрыть уголки сознания той, кого они все это время принимали за Анну. И теперь, проводив мага и условившись с ним о свидании с наследником, Наташа могла составить себе представление об этой женщине.

Судя по всему, она была мещанкой, а отец ее служил в Петербурге мелким чиновником. И из того, что несчастная рассказала магу об отце, Наташа поняла, что самым главным для нее было воспоминание о прогулках в Летнем саду, где отец любил сидеть с нею на скамейке близ статуи «Искренность» — фигуры женщины с рукой, возложенной на голову льва, что означало победу добродетели, опирающейся на величие души. Еще один мужской персонаж, фигурировавший в ее разрозненных и обрывочных воспоминаниях, — некий Митя, в которого она, по-видимому, была влюблена и которого все время ждала — чтобы он пришел и освободил ее. От чего?

Уходя, Людвиг Ван Вирт сказал Наташе:

— Позволю предположить, что девушка эта, а ей не более двадцати лет, действительно серьезно больна, но не апоплексическим ударом, как решили ваши медики, а обычным душевным расстройством, скорее всего, вызванном перенесенным в детстве заболеванием. Я встречал такие случаи, они были порождены лихорадкой, инфлюэнцей. Возможно, у родных ее не было средств для лечения, и болезнь перетекла в воспаление мозга. Она осталась жить, но находится сейчас в другом мире, и двери туда открываются только для близких ей людей. Думаю, если вы найдете ее отца, вам удастся привести ее в чувство хотя бы на время, и она ответит на все ваши опросы. Я же сделал все, что мог, ведь я — всего лишь маг, а не Господь Бог. Да, и постарайтесь больше не давать ей снотворного — эти капли мешают ей сосредоточиться на своих воспоминаниях, и путь к опознанию может затянуться.

Наташа тогда же немедленно отправилась в Летний сад, но лишь на третий день они с Татьяной увидели в парке выцветшего старика в земском мундире с полинялыми волосами, опиравшегося на тросточку, которую он держал перед собой, сидя сгорбившись на скамейке перед скульптурой «Искренности». Поначалу он совершенно не понимал, чего добиваются от него знатная дама со служанкой, но, когда в его опечаленный невзгодами мозг наконец-то проникло заветное слово — «дочь», он поднял голову, и глаза его наполнились слезами.

— Это она — моя Верочка, — прошептал старик, опускаясь на колени перед кроватью, на которой лежала незнакомка, когда Наташа с Татьяной привезли его в особняк Репниных на Итальянской. — Где вы нашли ее?

— Ее привезли к нам несколько дней назад, — объяснила Наташа, — вашу дочь по ошибке приняли за нашу родственницу, с которой они действительно немного похожи.

— Но как же она ушла из больницы? — растерянно спросил старик. — Ведь я оставил ее там, и куда смотрел Митя?

— А кто такой этот Митя? — заволновалась Наташа: для нее вдруг разом сложились две, прежде казавшиеся малозначительными детали: Людвиг Ван Вирт предупредил ее, что сознание несчастной откликается только на знакомых ей людей, а когда «барон Корф» подошел к постели незнакомки, полагая, что увидит Анну, то больная обратилась к нему по имени — она назвала его «Митя»!

— Митя — это ее жених, — светло улыбнулся старик, — очень милый молодой человек. Они познакомились с ним в больнице, где он работал братом милосердия. Они так любят друг друга, они собирались вскоре пожениться, и Митенька обещал познакомить меня со своим отцом. Я даже как-то мельком видел его — Митя хотел нас представить, но тот спешил по своим делам и к нам из коляски не вышел. Махнул только рукой с другой стороны улицы и уехал. Так я его больше и не видел.

— А где живет жених вашей дочери? — вздрогнула с тревогой наблюдавшая за процедурой опознания Лиза: сестра говорила ей об одной подробности, удивившей Анну, когда та ездила в Двугорское, — «барон Корф» обладал медицинскими навыками!

— Обычно в своем имении под Петербургом, — кивнул старик, — но у него есть и квартира в столице. Где-то на Литейном.

— А вы не можете сказать точнее? — заторопила старика Наташа.