Антология - Песни и романсы русских поэтов

• Название: Песни и романсы русских поэтов
• Автор: Антология
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Поэзия
• Год: 1965

В книге собраны произведения русских поэтов XVIII — начала XX века, ставшие песнями и популярными романсами. Наряду с выдающимися поэтами здесь широко представлены малоизвестные и забытые авторы, чьи стихотворения прочно вошли в историю русской вокальной лирики.

* * *

Вступительная статья, подготовка текста и примечания: Гусев Виктор Евгеньевич

Второе издание

---

Прекрасные образцы русского романса-элегии первой половины XIX века мы находим не только там, где встречаются в своем творчестве гениальный поэт и гениальный композитор, но и в тех случаях, когда на классический текст создавалась мелодия малопримечательным музыкантом (например, всем знакомый напев элегической песни-романса «Выхожу один я на дорогу…» принадлежит едва ли известной многим Елизавете Шашиной) или, напротив, когда выдающиеся композиторы обращались к текстам второстепенных поэтов («Сомнение» Кукольника — Глинки) или совсем незначительных авторов («Однозвучно гремит колокольчик…» И. Макарова — Гурилева, «Иртыш» И. Веттера — Алябьева).

Романс-элегия лишен тех определенных формально-стилевых признаков, по которым всегда можно отличить «русскую песню» или романс-балладу. В этом жанре вокальной лирики особенно свободно и разнообразно проявлялась творческая индивидуальность поэта и композитора. Именно поэтому элегия создавала и наиболее благоприятные возможности для развития реализма. В целом для элегического романса характерно стремление к психологической и философической углубленности, сосредоточенность мысли и чувства, интимность в выражении лирического, большей частью грустного содержания, серьезность и интенсивность музыкального языка, ритмическая размеренность, напряженная плавность в развитии мелодии, эмоциональная содержательность аккомпанемента, часто приобретающего значение «подтекста». Разумеется, по самому своему характеру романс-элегия не мог получить столь же широкого распространения в массах, как «русская песня» и романс-баллада, но это не значит, что он оставался достоянием лишь профессиональных исполнителей. Многие романсы-элегии были непременным элементом домашнего музицирования, а иные из них приобретали и популярность песни, как некоторые из названных выше. Так или иначе, романс-элегия занял важное место в русской музыкально-поэтической культуре первой половины XIX века, и значение этого вида вокальной лирики вырастает по мере приближения к нашему времени. Если «русская песня» и особенно романс-баллада с середины XIX века идут на убыль, то романс-элегия, напротив, живет полной и весьма продуктивной жизнью в творчестве поэтов и композиторов второй половины XIX — начала XX века.

Тремя охарактеризованными видами русского романса не исчерпывается, разумеется, все разнообразие видов русской вокальной лирики первой половины XIX века. Наряду с ними — или в пределах названных жанров, или как их разновидности — существовали и некоторые другие более или менее самостоятельные типы песенного творчества поэтов и композиторов.

С развитием романтизма в поэзии возникает интерес к нравам, обычаям, искусству других народов, в связи с этим появляется и особая разновидность песенного жанра с национально-этнографической тематикой, где зачастую использовались элементы фольклорные, воссоздавался национальный колорит или характер народа, привлекшего внимание поэта. Композиторы охотно обращались к этим произведениям, увлеченные возможностью передать национальную специфику музыкального языка разных народов. В этом проявлялась не только романтическая склонность к экзотике, но и стремление выразить свободолюбивые настроения, подчеркнуть сочувствие порабощаемым или борющимся за свою независимость народам. В этой связи могут быть названы «Хищники» Грибоедова, «Кабардинская песня» А. Бестужева-Марлинского. К тому же жанру относятся «Татарская песня», «Черкесская песня» и «Цыганская песня» Пушкина, «Еврейская мелодия», «Грузинская песня» и «Песня Селима» Лермонтова, «Пленный грек в темнице» И. Козлова, «Песнь грека» Веневитинова, «Военный гимн греков» Гнедича, некоторые стихи из цикла «Прощание с Петербургом» Кукольника. Эти мотивы нашли отклик в творчестве Алябьева, Верстовского, Глинки, Есаулова, позже — Балакирева и других композиторов.

Благоприятные возможности для выражения вольнолюбивых настроений и чувства угнетенности, одиночества предоставляла «узническая» и «изгнанническая» лирика русских поэтов, положившая начало особому виду русского романса и так называемым «тюремным песням», с характерным для них сочетанием элегических мотивов и порывов к свободе («Узник» Пушкина, «Узник» и «Желание» Лермонтова, «Узник» Полежаева, «Иртыш» И. Веттера, «Романс» Д. Раевского). К этому виду, в сущности, относятся и песни, разрабатывавшие символический мотив борьбы (или ее предчувствия) отважного человека с бурей («Парус» Лермонтова, «Пловец» Языкова, «Песнь погибающего пловца» Полежаева). Особенно удачно выразили эти настроения в музыке Алябьев и Варламов, одной из самых популярных песен оказался «Пловец» Языкова с музыкой Вильбоа.

Особую группу составляют агитационные песни, написанные Рылеевым и А. Бестужевым-Марлинским; они исполнялись не только в среде революционно настроенной дворянской интеллигенции, но и проникли в солдатскую среду, а затем и в более широкие круги русского общества, а некоторые из них стали известны народным массам. А. Бестужев-Марлинский, стремясь отвести удар, показывал, что агитационные песни декабристы «певали только между собою», но сделал оговорку: «Впрочем, переходя по рукам, многое к ним прибавлено, и каждый на свой лад перевертывал».[40] Песни Рылеева и Бестужева-Марлинского распространялись в списках, таким образом, уже в вариантах, а затем подвергались дальнейшей переработке в устной передаче. Проникновению некоторых из этих песен в устный репертуар масс способствовало то обстоятельство, что они были созданы в стиле народных песен и выражали близкие народу мысли и чувства в близкой ему форме. Брат А. Бестужева-Марлинского — Н. А. Бестужев писал: «Хотя правительство всеми мерами старалось истребить сии песни, где только могли находить их, но они были сделаны в простонародном духе, были слишком близки к его (народа. — В. Г.) состоянию, чтобы можно было вытеснить их из памяти простолюдинов, которые видели в них верное изображение своего настоящего положения и возможность улучшения в будущем».[41] Известно, что агитационные песни декабристов исполнялись на «голоса» русских народных песен, а также на мелодии украинских и некоторых других популярных песен в народном стиле. Так, песня «Ах, тошно мне…» пелась на мелодию украинской песни «Ой, гай, гай, гай зелененький…», песня М. А. Бестужева «Что не ветр шумит во сыром бору…» — на мелодию песни Львова «Уж как пал туман…» в позднейшей обработке Гурилева.[42] Агитационные песни декабристов положили начало одной из самых замечательных традиций в истории русской вокальной лирики — «вольным песням», звучавшим в революционных кружках, в тюрьмах и на каторге среди политических заключенных и ссыльных, в среде русской политической эмиграции, в революционном подполье, а позже — на митингах, демонстрациях, баррикадах. В пропаганде этих песен сыграли большую роль Герцен и Огарев, сами арестованные за пение «возмутительных песен». Находясь в эмиграции, они опубликовали агитационные песни декабристов и другие «вольные песни» первой половины XIX века в «Колоколе» и «Полярной звезде», включили их в специальные сборники — «Русская потаенная литература XIX века» (1861), «Солдатские песни» (1862), «Свободные русские песни» (1863). Так была передана песенная эстафета от первого поколения русских революционеров «штурманам будущей бури».

Среди русских песен первой половины XIX века можно выделить еще застольные с характерной для них жизнерадостной, гедонистической тематикой; им была свойственна и определенная форма — куплетное строение, включающее сольную партию запевалы и хоровой припев. Такого рода песни находим у Пушкина, Языкова, Соллогуба и других поэтов. Содержание и быстрый, четкий ритм этих песен сближали их с так называемыми гусарскими песнями, которые прославляли жизнь, полную опасностей, и выражали пылкие чувства, находившие выход во время дружеских пирушек (песни Дениса Давыдова). Более серьезный и глубокий характер носит зарождающаяся в это же время студенческая песня, образцом которой могут служить песни Языкова, особенно его «Из страны, страны далекой…» с музыкой Алябьева.

Таким образом, первая половина XIX века по разнообразию видов вокальной лирики, по обилию произведений и богатству идейно-художественного их содержания может считаться порой расцвета русского бытового романса и песни. Именно в это время был создан тот основной песенный фонд, который в значительной мере определил характер русской национальной музыкально-поэтической культуры и наложил отпечаток на музыкально поэтический быт русского общества вплоть до Октябрьской социалистической революции.

3

Во второй половине XIX века в русской вокальной лирике происходят существенные изменения — они затрагивают и ее идейное содержание, и соотношение жанров, и стилевые изобразительные музыкально-поэтические средства.