Клиомена - Четыре цвета счастья: эльфийская сказка

• Название: Четыре цвета счастья: эльфийская сказка
• Автор: Клиомена
• Жанр: Любовно-фантастические романы

Человек или эльф? Странный выбор, но в мире Арды он вполне реален..

---

Наблюдая за ней сейчас, он вдруг вспомнил, как еще в детстве она умела сердиться.

Ночь стояла такая же темная, непроглядная. Одна из ночей во время перехода через кряжи Эред-Лиуна. Мать пыталась уложить маленькую Румер спать, а та топала крошечными ножками и отбивалась от баюкающих рук женщины. Боромир тоже не мог уснуть, раздосадованный шумом и капризами дочери вождя.

– Ух, отлупил бы! – сквозь стиснутые зубы шипел юноша.

Через пару дней он опять стискивал зубы, но уже не от желания побить девчонку. Ночное небо было усеяно звездами, словно насмехавшимися своим величием над горем ничтожных Аданов. Едва сойдя с коварных отрогов Эред-Луина, они попали в западню орков, что безнаказанно рыскали в ту пору по этому краю. Многие погибли, среди них и жена Боэроса. Боромир тоже получил пару ссадин – его как слишком юного не пустили в самую гущу битвы.

Сейчас же Румер безудержно вопила, требуя чтобы пришла мама, а пьяный и тяжелораненый Боэрос не мог совладать со своей семилетней дочерью.

Боромир осторожно подошел ближе. Сам не зная зачем, однако, эти пару шагов определили всю его последующую жизнь. Заметив юношу, вождь толкнул к нему Румер.

– Успокой ее, сынок, – гаркнул он, – иначе девчонка не увидит завтрашнего рассвета.

Родителей Боромир не помнил: Боэрос принимал участие в его судьбе и воспитании, потому, не имея наследника, изредка звал парня сыном.

Боромир подхватил на лету дрожащую девочку и прижал к себе изо всех сил. Малышка неожиданно перестала плакать и обхватила ручонками его талию. Макушка Румер едва доходила до груди юноши, так что она уткнулась лицом ему в живот и затихла.

Боэрос ушел, а двое детей так и стояли, обнявшись, точно поддерживая друг друга и не позволяя упасть. Боромир гладил девочку по волосам.

– Все будет хорошо, радость, – сказал он. – Пойдем спать – мама придет к тебе в царстве снов.

– Правда? – глухо проговорила Румер, не отодвигаясь от своего нового защитника. – Папа сказал, что больше я ее не увижу.

– Папа – взрослый, а взрослые не знают, что можно путешествовать во сне. Пойдем, радость.

Запрокинув голову, девочка всмотрелась в лицо Боромира.

– Мама тоже взрослая…

– Твоя мама особенная, – поспешно перебил ее парень, – она не забыла этого секретного пути.

«Откуда я только беру всю эту чушь», – подумал Боромир, уводя малышку к своему пристанищу у большого валуна.

Витязь улыбнулся образам далекого прошлого и наконец-то осмелился обнять ворочающуюся девушку. Как и в детстве, Серебрянка мигом успокоилась.

В предрассветной дымке ворота Имладриса раскрылись пред своим Властелином. Бросив поводья выскочившему на шум конюху, Кейран громко выкрикнул имя жены. Он так надеялся, что через несколько мгновений увидит, как она бежит по мосту ему навстречу. Воображение рисовало ее стройную фигурку, которую он крепко сожмет в объятиях, и развевающиеся серебряные волосы, в которых он спрячет лицо, упиваясь ароматом степных трав. Его Госпожа сохранила запах степей, откуда пришло ее племя. Там вдали, за отрогами Эред-Луина, появилась на свет эта девочка, подарившая ему лучшие за всю его многовековую жизнь дни. А что он сделал?

Кейран ощутил, как краска стыда заливает щеки, а почти осязаемый образ Келебрин тает в лучах восходящего солнца. Мост пустовал, как и притихший двор. Оно и понятно: большая часть обитателей Имладриса сейчас находилась в лагере Финголфина, но куда подевались девушки-прислужницы, оставленные для Госпожи?

Тишина душила эльфа, заставляя вновь испытывать угрызения совести за произошедшее на берегу Нарога.

– Эру, пусть она просто еще спит. Пусть ядовитые слова Аредель окажутся ложью, – бормотал Кейран по пути в свои покои.

Подходя ближе, он с каждой секундой замедлял шаг, словно боялся повторения увиденного ранее: пустая спальня, открытое окно и ветер играет обрывками балдахина над ложем его растоптанной любви.

Открывая дверь, он заметил, как дрожит его рука, на безымянном пальце которой поблескивает широкое узорчатое кольцо из мифрила – залог его союза с дочерью Аданов. Даже в этом проблеске ему виделся укор. Кейран чертыхнулся, сжал кулак и толкнул ним дверь, вложив в удар всю горечь, накопившуюся в душе. Дерево жалобно хрустнуло, отбивая мелкие осколки с мраморной инкрустации стены.

Кейран на миг прикрыл глаза, хотя точно знал, что спальня пуста. Выпуская задержанный в легких воздух, он поднял веки и окончательно убедился, что Келебринкель здесь нет.

– Любовь моя, – простонал эльф и с размаху бросился на идеально застеленную кровать.

Видение обрушилось на него точно горный водопад, обжигая холодом, сбивая с ног, лишая возможности сделать вдох.

«Ослепленный… позабыл брачные обеты … не тронь!» – услышал он звонкий голос Келебрин.

Оружие звякнуло, выпав из руки Аредель. Яркий белый луч фаэливрина в следующий миг поразил нолдорскую княжну.

«Прочь!» – новый выкрик его Келебрин и новая вспышка света, ознаменовавшая конец его видения.

Кейран взвыл, понимая, что произошло.

– Ари, ты все-таки посмела… – поднимаясь на ноги, прошептал он. – Девочка моя, где же мне искать тебя?

Владетель Имладриса прикрыл кончиками пальцев глаза, силясь вызвать новое видение, узнать, что после этого сделала его супруга. Однако попытки не увенчались успехом.

– Проклятье! – взревел он, выбегая на балкон.

Солнечное утро переливалось яркими красками, прогоняя воспоминания о совершенной ошибке. Кейран пригладил свои разметавшиеся волосы, испытывая странное успокоение от касания к скользящим под пальцами прядям.

– Фаэливрин! – воскликнул он и едва не подпрыгнул от радости. – Я отупел, как последний орк. Фаэливрин!

Эльф улыбнулся, восстанавливая дыхание и опираясь локтями о кованую ограду. Прикрыв веки, он отпустил свое сознание на поиски следа магического камня, который он подарил девушке Румер в их брачную ночь. Камня, магия которого подчинила часть ее души ему, благодаря чему он всегда знал, что с ней. Лишь собственная нечистая совесть затмила это знание.

Тонкий белый след камня понес его над просторами Арды, на восток, в леса Оссирианда. Он не смог увидеть свою возлюбленную, но почувствовал, как бьется ее сердечко. Для него, только для него. В то же время он ощутил, что чья-то чужая энергия пыталась пробиться сквозь защитную мантию, которой укрывал ее фаэливрин.

Брови Владетеля Кейрана грозно сдвинулись.

– Прочь! – повторяя услышанное в видение слово Келебрин, выкрикнул он.

Боромир проснулся первым и долго любовался изящным профилем спящей в его объятиях Румер. Насмешница-природа отлила прелестный лик дочери Боэроса и разбила форму, чтоб никто не посмел подражать ее творению. Чтоб ни одна другая не смогла вытеснить эту красавицу из сердца витязя.

Веки девушки дрожали, готовясь распахнуться и позволить свету разгорающегося дня отразиться в глубинах сотканных из серого тумана глаз.

Боромир приложил палец к своим губам, а потом легко коснулся им же приоткрытых губ Румер. Он так хотел целовать ее, но вспоминал реакцию подруги в его комнате на постоялом дворе и не решался. Это украденное во сне прикосновение – вот и все, что он мог себе позволить. Румер вздохнула, согрев кожу мужчины теплом своего дыхания и улыбнулась. Он отдернул руку, опасаясь не сдержаться и смять эти нежные губы дикой лаской. Выплеснуть клокочущую в груди страсть – овладеть желанным телом.

Мужчина до боли стиснул кулаки и поднялся на ноги. Потревоженная Румер недовольно нахмурилась и свернулась калачиком.

Не дожидаясь пока она проснется, Боромир отправился настрелять дичи на завтрак. Заодно будет возможность совладать с накопившимся вожделением.

Вернувшись, он застал девушку за попытками развести костер.

– Я бы и сам… – буркнул витязь, бросая на землю тушки зайцев.

Подняв голову, Румер окинула его задумчивым взглядом, после чего задорно рассмеялась и вскочила на ноги.

– Тебе и придется самому! Я совсем неумехой стала, пока жила в Имлад…

Девушка осеклась под полыхнувшим гневом взглядом витязя. При упоминании о ее союзе с эльфами он всегда мрачнел, как грозовая туча.

– Иди, Румер, – пытаясь скрыть душившее его негодование, проговорил Боромир и принялся освежевывать тушки.

– Оро, я не… – начала, было, она.

– Ступай, радость, я все сделаю сам,– не глядя на нее, отрезал витязь.

Девушка послушно отошла. Перечить Боромиру – пропащее дело, ей это было давно известно. Однако ласковое обращение успокоило – он уже не сердился, просто для виду отсылал, чтоб не мешала.

Устроившись на свернутых плащах, что по ночам служили им постелью, она привела в порядок спутанные волосы. Заплела в две косы. Так всегда делала ее мама, которую она часто вспоминала в эти дни. То ли близость Боромира, то ли знание того, что внутри нее самой зреет новая жизнь, вернули ей давно избытую тоску по женщине, смутный облик которой Румер едва припоминала.