Владислав Егоров - Пасхальные яйца

• Название: Пасхальные яйца
• Автор: Владислав Егоров
• Издательство: БПП
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009

Книгу составили последние и лучшие рассказы автора, по праву возводящие его в ранг замечательных писателей земли русской.

---

Увидала в гастрономе, с лотка ножки куриные заграничные продают, не удержалась, купила. Расход, хоть и непредвиденный, но оправдает себя. Из ножек четыре кастрюльки бульона у нее получается. Засыплешь его вермишелькой или рисом — вот и супчик тебе, и диетический и вкусный. Кастрюльки ей на три дня хватает, если, конечно, Марья Александровна не заглянет в гости как раз к обеду — есть у той такая привычка, случайная или, может, специально подгадывает.

А вот в овощном не повезло, капусты не оказалось в продаже. «Спохватилась, мамаша! — присвистнул продавец, молодой парень с нагловатой ухмылкой. — Лето ж уже, а ты все старую ищешь. Вон молодой навалом, выбирай любой вилок». «Да мне для борща надобно, — объяснила ему. — Тут требуется, чтоб качан был крепкий, хрустящий. А что лето, так, помню, в прошлом году после Троицы вы еще старой капустой торговали». «Скажи лучше, не для твоего кошелька наш товар», — хмыкнул продавец и повернулся к следующему покупателю, «Бесстыжие твои глаза, — подумала с обидой, — нашел чем попрекнуть старуху. А борщ настоящий, кто понимает, он из старой капусты готовится, молодая, та на щи лишь годится». Но вслух ничего не сказала. Если нет у человека к тебе расположения, что ему ни толкуй, он все равно при своем мнении останется.

Из овощного вышла, вспомнила, что на троллейбусном кругу базарчик стихийный образовался. Больше там бананами да другими заграничными фруктами торгуют, но, видела она, и наши овощи тоже лежат, безусловно, цены дороже магазинных, но раз уж нацелилась на этот борщ, придется раскошелиться немножко. На кругу с лотков только молодой капустой торговали, она уж расстроилась совсем да вдруг углядела, что за крайним киоском женщина ее возраста, то есть такая же старуха, на деревянном тарном ящике овощи вроде раскладывает — морковь, чеснок, лук репчатый, и капуста у нее найдется? И точно: когда уж подходила к ней, вытащила та из кошелки кочешок, беленький, аккуратный и размером маленький, для нее в самый раз. По всему видно, не со своего огорода продукция, а купленная в магазине, но женщина потрудилась, морковку чистенько перемыла, у капусты гнильцу на листочках срезала, так что не спекулянтский у нее барыш, не то что у тех, кто водкой у метро торгует. И цену за капусту назначила она божескую и за покупку поблагодарила с поклоном. Дома денежки оставшиеся пересчитала, сама себя пожурила: «Ой, покутила, Тамара Петровна!» Но расстраиваться особенно не стала — все покупки нужные, а до пенсии каких-нибудь пять дней осталось, проживем! А борщок завтра должен получиться на славу. Может, Марью Александровну на него специально пригласить?

После обеда, только посуду перемыла, хотела присесть, кроссворд поотгадывать — звонок в дверь. Думал: Марья Александровна, не спросила даже «кто там?», а оказалось девица какая-то размалеванная, у блузочки вырез чуть ли не до пупка, груди почти целиком наружу, а юбчонка еле-еле срамоту прикрывает. «Вы — Тамара Петровна?» — спрашивает. — Я от Вики». У нее аж сердце зашлось от радости. За полтора года всего два письмеца коротких да три открыточки — новогоднюю, к женскому дню и ко дню рождения — получила от внучки. А тут живой человек, конечно, подробней засвидетельствует, как Викочка устроилась, ладно ли с работой, собирается ли бабушку навестить, а, может, и насовсем возвернется.

Только девица, Мариной она назвалась, к душевному обстоятельному разговору склонности не проявила. Я, говорит, сама из Тамбова и вечером уже уезжаю, а мне еще в три адреса надо. А Вика ваша в полном порядке, мы с ней вдвоем квартиру снимаем, купили машину, пока одну на двоих. Насчет фотомоделей, вы говорите, так нас обманули, работаем в ночном клубе, и не в Париже, как мы думали, а в Марселе. Но это город большой, веселый, вроде нашей Одессы, и русских часто можно встретить — туристов или моряков.

Расстроила ее эта Марина своим рассказом немножко, обманула, значит, девушек рекламная газетка, а потом успокоила себя: в ночном клубе тоже, наверно, интересно работать. Вот недавно по телевизору какой-то наш ночной клуб показывали, так там и артисты знаменитые, и писатели, и даже помощник президента. Как знать, может, и Викочке удача выпадет, познакомится с каким-нибудь известным французом. Высказала свое соображение Марине, та только хихикнула. Потом посерьезнела и сказала, что у Вики уже есть «лямур», то есть по-нашему ухажер, в сумочке с подарками, что она передает, должна быть их фотография.

На фото внучка удачно получилась: красивая, улыбается, платьице по фигурке и вполне скромное, туфли-лодочки на ногах. А мужчина, что за плечико ее обнимает, смотрит серьезно. Ростом, пожалуй, чуть ниже Вики, лицо круглое, смуглое, усы черные ниточкой. Поинтересовалась, как зовут его. Оказалось, Ахмедом. «Ой, он что, тоже из наших, из чучмеков?» — вырвалось невольно. Марина прям зашлась от смеха: «Ну, вы, бабуля, рассмешили меня. Во Фракции чучмеков нет, а Ахмед родом из Алжира, потому и смуглый. А мужчина он серьезный, владелец бистро, то есть кафе, где быстро обслуживают».

Да, еще о многом хотелось расспросить Викину подружку, но та от чая категорически отказалась, повторила: «все у Вики нормально, не волнуйтесь», на прощанье на французский манер «адью» сказала и побежала, только каблучки по ступенькам застучали, будто на барабане дробь отбивают.

Подарков внучка целую кучу ей прислала, а по делу лишь часики ей сгодятся да кофточка одна, шерстяная, бежевого цвета, остальные три больно пестрые, и шарфики разноцветные ей ни к чему и уж совсем не для ее возраста майки с короткими рукавами и с надписями на спине. А что там написано, может, озорство какое? Подумала было: «Ой, глупенькая у меня внучка», а когда на самом днище сумки открытку обнаружила и прочитала ее, то признала, что это ее старые мозги плохо соображают. «Дорогая бабулечка! — написала Вика своим аккуратным крупным почерком. — Маринке, которая к тебе придет, совершенно неожиданно представился случай слетать в Россию. Поэтому посылку, собирала в страшной спешке. Многое тебе не подойдет, но вещи можно продать за приличную цену, они практически неношеные, а на французские ярлыки у вас, я знаю, клюет молодежь. У меня все окей! Подробности расскажет Маринка. Может, и мне удастся выбраться на недельку в Москву, но это только на Рождество. Жди! Привет всем родным и знакомым. Крепко целую. Вика».

На сердце приятно стало от внучкиной заботливости, но продавать ничего она, конечно, не будет, еще примут за спекулянтку. А вот Колюшка приедет погостить, она ему и передаст для детишек эти маечки, то-то для них будет радость получить такой шикарный подарок от двоюродной сестрички!

После ужина села письмо сыну писать, длинным оно получилось, на целых пять тетрадных страничек. Оно и понятно, день сегодняшний описать и то сколько событий! Так писаниной увлеклась, что и про кроссворд забыла и про телевизор, включила его, когда уже «Вести» заканчивались. Так что про военные действия, про беженцев, невзгоды, забастовки и другие напасти — про них всегда вначале сообщают — она ничего и не услышала. И слава Богу! А то ляжет спать, а мысли гнетут; жалко мальчиков убитых, и родителей их, и людей, или что без крова остались и бедствуют без зарплаты, как ее Колюшка.

Засыпала с улыбкой. Больно удачный день выдался. Ни одной даже мелкой неприятности. А что без борща желанного останется, потому как беленький кочан весь внутри окажется тлей порченный, обнаружит Тамара Петровна только завтра.

КОНТРОЛЕР

Как всегда в это время, автобус был набит битком, и Юрий Всеволодович клял себя, что поленился и не прошел одну остановку до вокзала — там конечная, и можно было бы спокойно сесть на двенадцатый, который довозит почти что до дома. Решил выгадать каких-нибудь десяток минут и вот теперь мучайся при такой жаре, — обещали днем двадцать восемь — тридцать, но и к вечеру не меньше держится, — ехать в переполненном автобусе — наказание, хуже не придумаешь. Чувствует: капля пота, крупная, наверное, с горошину, поползла по лбу, потом медленно скатилась на нос, потом на щеку и остановилась над верхней губой. Дернул головой, пытаясь стряхнуть ее, — безрезультатно, пришлось слизывать кончиком языка. Со стороны зрелище комическое, а может и просто противное, потому как пожилой мужик, к которому оказался притиснутым живот к животу, смотрит на него с брезгливой усмешкой.

Автобус затормозил у светофора. Плотная пассажиро-молекула, образовавшаяся на задней площадке, на мгновение расщепилась на отдельные атомы, и Юрию Всеволодовичу удалось согнуть руку и выставить впереди себя портфель, так что между ним и соседом теперь был небольшой зазор — все поудобнее стоять. Зеленый долго не зажигался, и взгляд визави постепенно из брезгливого превратился в осуждающий и даже презрительный.

«Чего это он на меня так уставился? — недоуменно думал Юрий Всеволодович. — Неужели от селедки запах? А так испачкать не должна, жирная, но в полиэтиленовом пакете». На работе сегодня давали заказы. На редкость хороший ассортимент — килограмм сахара, банка венгерских маринованных огурцов, пачка вермишели яичной, триста граммов сыра, ну и довеском полкило селедки иваси, хотя ее и так в магазинах навалом. Селедку Юрий Всеволодович предусмотрительно еще в три слоя газеткой обернул. Только вдруг в этой давке упаковка все-таки повредилась? Он скосил вниз глаза, чтобы разглядеть, каково там состояние авоськи с заказом, но левая рука просматривалась только до локтя, а ниже пятнился красно-желтым сарафан дородной дамочки, которая, когда штурмовали автобус, была впереди, а сейчас ее мягкое плечо упиралось Юрию Всеволодовичу в лопатку. Тогда он осторожно шмыгнул пару раз носом — никакого запаха не почувствовал.