Клара Ярункова - Золотая сеть (повести)

• Название: Золотая сеть (повести)
• Автор: Клара Ярункова
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Детская проза
• Год: 1965

---

Председателем совета отряда все равно избрали Анчу Парикову. Когда мы шли из школы, я подставил Анче ножку — пусть не задается! А она забросила мою шапку в какой-то сад.

— Так тебе и надо! — сказал Миша Юран. — Зачем пристаешь? — И подсадил меня на забор.

Потом я сказал, что девчонки — глупые гусыни, умеют только зубрить, жаловаться и по любому поводу реветь, да к тому же они неуклюжие.

Я равноправия не признаю и Анчу Парикову тоже.

Миша сказал, что он Анчу признает, потому что сейчас ревел я, а не она. И на уроке труда она получила пятерку, а я тройку, да еще отпилил себе кусок ногтя.

Яно начал подсмеиваться над ним и сказал:

— Миша собирается жениться!

И все засмеялись.

— Замолчи! Это ты собираешься! — сказал я, потому что Миша мой друг.

Все начали кричать: «Жених, жених!» Но мы их разогнали, так как Миша самый сильный.

Потом мы шли только вдвоем и разговаривали. Мне было как-то досадно из-за Анчи, но я ничего не стал говорить, чтобы Миша не думал, что и я думаю, будто он собирается жениться.

Но Миша сам сказал, что есть такие девчонки, которые бы могли быть мальчишками. А есть такие ребята, что хуже девчонок.

Я сказал, что и я понял это, когда Анча получила пятерку по труду, а я. получил только тройку.

Миша сказал, что никто сам не выбирает, кем родиться. Вот и он должен был родиться девочкой, потому что его родители хотели девочку. До самого первого класса у негр были длинные волосы, но, к счастью, однажды отец велел остричь его, и теперь он все-таки мальчишка.

Я рад, что он мальчишка!

Потом я сказал:

— А об этом равноправии я совсем так не думал. И девчонок я вообще-то признаю и Анчу Парикову тоже. — И еще я добавил: — Если бы ты был девчонкой, то и я бы хотел стать девчонкой. А если бы это было невозможно, так я бы поженился на тебе.

Миша самый умный.

СТЕНГАЗЕТА

Наша стенгазета висит на стене нашего шестого класса, и она очень прославленная, потому что все хотят ее читать.

Когда мы в сентябре избирали редколлегию, мы еще не знали, что будем такими прославленными. Но все равно мы хотели все, чтобы нас выбрали, потому что в первой стенной газете пишутся имена членов редколлегии, и все завидуют им — думают, что они самые умные.

Но Анча Парикова сказала, что все не могут быть в редколлегии. Кто же будет ухаживать за овощами на мичуринском участке?

Тогда мы избрали только двух писателей, а именно Бучинского и Елишу Кошецову. Художниками мы избрали Анчу Парикову и меня — Мирослава Фасолинку. Это хорошо, потому что она рисует земные вещи, а я небесные, то есть ракеты, спутники и вселенную. И Миша тоже по небесным делам специалист, так как пишет заметки астронавта. А Канторис больше по технике. У нас есть еще четыре помощника. А Анча Парикова председатель редакционной коллегии.

Первую стенгазету мы делали у меня дома, и она вышла ужасно большая, чтобы мы все на ней поместились.

Потом Анча пририсовала к именам писателей гусиное перо, а к художникам — палитру. Мишу нарисовали на космическом корабле, а меня на парах газа, который вылетает из корабля. Канторис нарисовал себе искусственную голову. Пусть каждому ясно, кто на что годен.

Наша стенгазета всем нравилась. Только Червенке не нравилась, потому что он обижен на нас. Мы бы и его избрали в редколлегию, так как он все знает, правда, только на экзаменах, а без экзаменов он ничего не знает. А Канторис на экзаменах ничего не знает, но когда нет экзаменов, то он знает все по технике.

Потом мы каждые две недели делали новую стенгазету и писали в ней о классных событиях, а лентяев и обманщиков критиковали. Некоторые даже стали нас бояться. Но мы не боялись никого.

Кому не хотелось идти на заседание редколлегии, те и не ходили. Но я ходил. И Анча Парикова тоже, потому что нам очень нравится рисовать. И вот раз, когда мы остались только вдвоем, Анча Парикова сказала:

— Никчемная эта работа, потому что сначала все лезли в редколлегию, а теперь даже и носа не покажут, а увиливают. А мы должны за них работать.

Я сказал, что Миша болен, и это действительно так и было.

— Знаешь? Не будем мы делать стенгазету! — сказала Анча. — Какой толк нам рисовать, если наши писатели ничего не написали. Лучше я созову на среду собрание отряда, и мы поговорим об этом.

И созвала, потому что Анча — председатель нашего отряда. Когда мы шли на собрание, я сказал Канторису и Бучинскому, потому что разозлился на них:

— Больше вам не придется работать в газете! На орехи достанется. Вот увидите!

Бучинский испугался, потому что на собрание должна была прийти наша учительница. А Канторис засмеялся и сказал всем, кто должен был делать стенгазету и поленился:

— Ничего, не бойтесь! Я за всех вас выскажусь. Вы только помалкивайте. А я выступлю, потому что я знаю как.

Koгда мы уже сидели и Анча сделала доклад о стенгазете, все молчали. Тогда Канторис попросил слова и сказал:

— Мне хочется выступить с самокритикой за всех нас. Мы должны были делать стенгазету и не делали ее, что самокритично и признаем, потому что мы хорошие пионеры. Если пионер в редколлегии, он должен работать. А если он не работает, должен признать это. Вот мы и признаем. Это и есть наша самокритика.

Но на собрание пришел и Миша, потому что ему уже вырезали гланды. Он сказал:

— Знаешь, Канторис, ты говори за себя. Что я, по-твоему, должен выступать с самокритикой только потому, что мне вырезали гланды?

Канторис рассердился и сказал:

— Ну ладно! За Юрана я с самокритикой не выступаю. Он думает, что гланды поважнее, чем самокритика. Потому что себя критиковать трудно.

Миша сказал:

— Тебе не трудно! Работать тебе трудно. А критиковать себя — пожалуйста.

Канторис так и подпрыгнул, но ничего не сказал, потому что начала говорить наша учительница:

— Если Юран был болен, то ему ни к чему самокритика. Но все остальные должны были бы выступить, чтобы мы знали, почему они не исполняют своих обязанностей.

Канторис попросил слова и сказал:

— И я говорю, что должны. Но им не хочется.

Тогда Анча Парикова сказала:

— Ты выступаешь с самокритикой на каждом собрании. И после драки выступил, и после того, как стер себе единицу в дневнике, и вот теперь, когда не делаешь стенгазету. С самокритикой ты легко выступаешь. И по поводу. стенгазеты ты уже два раза признавался, что не делаешь ее. Как же это все понимать?

И учительница, сказала:

— Это плохо!

…Когда мы шли из школы,

Канторис сказал Мише:

— Ну и дурак же ты! Самокритика лучше, чем гланды. Я это знаю, потому что я попробовал и то и другое. О болезни у тебя должна быть справка. О самокритике — нет. Со мной, например, ничего не может случиться.

Так думал Канторис, но просчитался, потому что на следующий день у нас в классе висела стенгазета и Канторису было стыдно. И всем остальным тоже, но меньше.

В этой стенгазете ничего и не было, только одно большое гнездо, а в гнезде наседка. Это была наседка, но это был Канторис, потому что у наседки была голова Канториса. И вместо крыла у нее была рука Канториса. Эта рука Канториса сыпала пепел на голову Канториса, а другая рука выдирала перья из хвоста курицы Канториса. А изо рта Канториса вылетали слова: «Мне не обязательно исправляться! Главное, что я самокритично признаю ошибки».

И еще из-под Канториса высовывались цыплята: Бучинский, и Елиша Кошецова, и все остальные, кто не работал.

Но Миши среди них не было.

Я был рад и ужасно смеялся. И все смеялись. Теперь я увидел, что Анча Парикова умеет рисовать лучше всех.

Эта стенгазета висела только два дня, а потом мы сделали газету к Международному женскому дню.

Она была очень красивая, потому что ее мы делали все вместе — вдесятером.

А в следующей стенгазете мы снова поместим сообщения о классных событиях, нарисуем лентяев и обманщиков. Нас все теперь боятся.

Да и мы сами, члены редколлегии, тоже побаиваемся.

ДЛЯ ЧЕГО СУЩЕСТВУЮТ СНЫ

Сны ни на что не пригодны. Только наша бабка думает, что они на что-то годны. Но я-то знаю, что они ни к чему, потому что это проверил.

Сегодня мне всю ночь что-то снилось, а когда я проснулся, то подумал, что я в Африке и слышу голос джунглей. Понемногу я различил слова:

— Возьми с собой плащ. Мне снился покойный дед — это к дождю.

И оказалось, что это не голос джунглей, а бабкин. Когда я совсем проснулся, я услышал, как мама вскрикнула:

— Господи, опять опаздываю!

А бабка открыла дверь и закричала ей вслед:

— Что варить-то? Все на мою голову!

Было половина седьмого. Я встал и обрадовался, что больше не сплю, потому что по утрам мы с бабкой беседуем до тех пор, пока не выкипит молоко.

Я пошел в кухню и сказал: