Фарид Нагим - Дубль два

• Название: Дубль два
• Автор: Фарид Нагим
• Жанр: Современная проза
• Год: 2010

---

— Добрый вечер, — сказал Бам Петрович. — Чем могу быть полезен?

— Я бы снова хотел встретиться с Перепелкой.

— Ах, да. Да, больной Нахимов… Но он уже на общих основаниях.

— Ну и чего?

— Ничего, надо купить одноразовые бахилы.

Во всей больнице не было дверей — длинный коридор и комнаты — туалет, еще что-то, кухня, палаты и большой зал для прогулок, что-то типа красного уголка или Ленинской комнаты с решетками на окнах. Сергей смотрел из темноты на деревья, и желтые листья казались застывшими в воздухе, развешенными на невидимых нитях. Мужчина в спортивном костюме делал зарядку. Щуплый паренек прижимал к уху пустую ладонь и хаотично бродил по залу.

— Слышь, ты, достала уже! — сказал он.

Появился Федор и Сергей, рассмотрев его, ахнул.

— е-мое! Кто вас избил?

— Передайте олигархам, которые подослали вас, что они не услышат от меня ни единого слова! — с ненавистью сказал Федор.

— Да никто меня не подсылал, блин! — разозлился Сергей. — Хватит валять дурака!

— Это вы, блин, валяете дурака! Российский офицер изнасиловал и убил девушку… Понимаете ли вы, это наш отец сделал с нашей сестрой, с моей родной сестрой?! Я вот здесь это чувствую и болею.

— Э-э…

— Алло… Сгинь, сука, слышь, я сказал!

— В Африке от голода и жары умирают миллионы людей…

— Ну так, что с того?! Я и рад бы помочь этим людям… Бог им поможет, что вы на себя его функции примеряете? Не верите в его силу?

— От моей веры ни холодно ни жарко. Пока я тут трачу с вами время, умерло или убито уже несколько человек.

— Сгинь, не звони больше, от..бись, а!

Их разговор привлек больных, они столпились у дверей — один ужаснее другого.

“Невероятное зрелище. Какой там Гойя?! Гойя отдыхает. А ведь сейчас даже не средневековье… Перекошенные, вытянутые, сплюснутые, с опухолями и чаговыми наростами — неужели эти лица породило наше время. Наверное, поэтому охранник попросил фотоаппарат оставить”.

— Человеческая подлость не имеет границ! Я ору вам в ухо, а вы не слышите: в нашей с вами стране за просто так задерживают людей, наших братьев волокут по земле, им затыкают рты, бьют и убивают, а мы спешим поскорее пройти мимо. Где внутренняя свобода истинных интеллектуалов?!

— Задерживают тех, для кого бунт и провокация стали профессией и средством пиара. Это все уже было и привело к страшной революции. Допустим, в твоих словах и есть доля правды, но о какой социальной ответственности можно говорить с таким населением, как наше? Как их спасать? Ведь это неловко, стыдно и нехудожественно вообще… Сами люди положили на все, они устали и в апатии. Им всем по херу, короче говоря!

— Ложь, ложь ненасытных воров! Россия идет по страшному кругу. Эта затянувшаяся ностальгия по Советскому Союзу и плотоядное, безграничное потребление… Каждый десятый болен сифилисом или СПИДом.

— Что ты все козыряешь какими-то сведениями!? Вот у меня гораздо более десяти приятелей, но никто из них не болен сифилисом или СПИДом.

— В стране каждый год похищают, убивают, развращают, абортируют и продают на органы Великую Детскую армию.

— Знаешь, я понял тебя — ты из тех ленивых неудачников, которым все же не лень постоянно ерничать, истекать желчью, презирать и ненавидеть. Они меня в ЖЖ задолбали уже!

— Поверьте МОЕМУ печальному опыту — чем богаче и успешнее вор, тем громче он говорит о величии народа, о Родине и вере в ее великий духовный потенциал, о том, что все будет хорошо.

— А ты не веришь конечно же.

— Нет. Люди неправы!

— Послушайте, виной всему, что с вами произошло — непомерная гордыня! — Сергей сказал это громко и с вызовом.

— Так, мне все ясно! Передайте им, что я прекращаю всяческую связь с общественностью! Передайте им всем, что близятся последние времена. А в сущности, зачем?

Сергей чуть не засмеялся от вида всей этой картины — он, спорящий с сумасшедшим официантом, внимательно притихшие уроды у дверей. На самом деле Сергей спорил с Федором все время с самой первой встречи, спорил с его дневником, спорил с восприятием ПЕРЕПЕЛКИ и с тягостной досадой понимал, что этот сумасшедший в чем-то прав. Сергея любили в этой стране, здесь ему сопутствовал успех, творческая и материальная удача, — все это истеризировало его душу, настраивало на любовь и счастье, и ему казалось, что он действительно любит этот народ, эту страну, верит в ее великий потенциал и великое будущее, верит в дело ее управителей и уважает их. Его устраивала сложившаяся ситуация, и он заклинал, чтобы положение вещей как можно дольше оставалось неизменным, словно бы сила этих его заклинаний и действительно могла что-то исправить, очистить, излечить. Сергей подсознательно уже заготовил эти слова: “Ребята, я им искренне верил, я не знал, что наши правители были циники и убийцы”. Это был своеобразный синдром заложника, которому террористы создали комфортные условия, назвали собратом по успеху, обещали сохранить жизнь — и он убеждает себя и окружающих, что все нормально, просто другие заложники — неудачники, которым закономерно не повезло в силу каких-то их слабостей. Сергей изощренно балансировал меж пошлостью и откровением, меж лояльностью и оппозицией, бунтом и конформизмом.

— Вот ты все ругаешь Перепелку, обвиняешь во лжи и фальши, а он всего добился своим трудом! — разозлился Сергей. — Упорством. Волей. Его и слушать никто не хотел. Он, как рекламная дешевка, заманивал людей на свои первые спектакли. Он нищенствовал и голодал, в отличие от некоторых халдеев, — Сергей почувствовал, как распухает в нем театральная эйфория. — У меня гастрит и изжога, и порой у меня не было денег на Ренни, и я мучился, сглатывал слюну и терпел, терпел! Знаешь ли ты, как сложно завоевать любовь зрителей?! Это невозможно устроить специально, это мистика!

— Что вы мне все это говорите?! Я все это прекрасно знаю и без вас!

— Ничего ты не знаешь! Это не мир кончается, это ты кончился как личность. Пусть погибнет социум, которому я не нужен, да?

— Я ненавижу Перепелку! Я уничтожаю искусство. Я уничтожаю элиту. После 2012 года нас всех накажут.

— Зря ты так. Еще столько добра и любви в людях всего мира, столько сил и желания жить и дарить жизнь, радоваться и влюбляться.

— И тем более страшно и жальче. Неужели заложен тоннель необратимости?! О-о, я вижу, вы хитрый и сытый циник, но вы сами себя обманываете.

— А вы знаете, по статистике в психбольницах в основном не ученые и поэты, а малообразованные пролетарии. Неожиданно, правда?

— Это невыносимо! — Федор привстал и крупно задрожал всем телом. — Этот вал катится и нарастает! Как же больно, больно мне…

Вдруг Федор побежал и ужасно, не замедляя бега, ударился об стену головой. Сразу, точно уже ждали этого, закричали и заплакали несколько уродов. Расталкивая толпу, вбежал медбрат и уже было занес ногу, чтобы пнуть корчащегося человека, но, заметив взгляд Сергея, сдержал ногу и по ходу движения отбросил ею стул, рывком поднял притихшего, окровавленного Федора, повел куда-то. Федор оглянулся и показал Сергею фак.

Сергей засмеялся и только волею опытного актера удержал свой собственный истеричный крик. Он задыхался, легкие ломило, и ему стало казаться, что он никогда уже отсюда не выйдет.

Мужчина в спортивном костюме не делал зарядку — он так и оставался все это время — закинув одну руку за голову, а другую уперев в бок. Так он и пошел за Сергеем, смотрел с укором и качал головой.

“Лили Аллен — скандальная звезда! Что скандального в этой холеной англичанке — высунутый язык?! Каждый раз поражаюсь — ну что, нахрен, скандального в этих прагматичных буржуа — Джонни Деппе, Тарантине, Джастине Тимберлейке и т.д?! Ну что? Кокаин? — так это роскошь. Художественно порванные майки от кутюрье? Сызмальства мечтают лишь об острове и миллиарде. Сначала хер, а после — сэр! И все по плану — минеральная вода без газа, коллекция машин и мотоциклов “Харлей Девидсон”, совместные рестораны. Майкл Джексон… О-о, а-а, понял — я монстр! Меня сделали. Ну, да, я появился в конце девяностых, это набравшие силу олигархи провели опрос всего усредненного, нормального миронаселения и по итогам анализа общественных вкусов создали ПЕРЕПЕЛКУ. А когда я понял это, когда стал выламываться из-под гнета пошлости, они при содействии ФСБ упекли меня в дурдом. Прикол в том, что я не сумасшедший, но мне отсюда не выйти. Прощай, читающий эти строчки. Помни обо мне”.

Сергей, которого так вдохновил горестный и жалкий феномен Федора Нахимова, не осуществил задуманного. Бегло осматривая проволочную конструкцию своего будущего спектакля, он понял, что гений великого писателя и тут его опередил. Пьеса “Я не ПЕРЕПЕЛКА”, обретая очертания, тускнела и все больше походила на современную версию рассказа А.П.Чехова “Палата № 6”. Наверное, поэтому Сергей охладел к судьбе Федора и уже не понимал своей прежней суеты вокруг этой патологии вулгариус. Вспоминая его интимные записи, он хмыкал, раздражался и начинал что-то пустое и нудное доказывать самому себе; во рту появлялся металлический привкус, а по телу разливалась апатия.