Николай Жогин - Решая судьбу человека…

• Название: Решая судьбу человека…
• Автор: Николай Жогин
• Издательство: Татарское книжное издательство
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 1961

Автор этого произведения — практический работник органов прокуратуры, кандидат юридических наук. Его книга, написанная по материалам Татарской АССР, не отличается самобытностью языка и изяществом литературного стиля. Но она правдиво, почти с документальной точностью рассказывает о деятельности советской прокуратуры. Внимание к человеку, забота о нем, вера в его духовные силы — вот что характеризует нашего следователя, и эти его черты убедительно раскрыты автором. Читатель встретит здесь немало примеров чуткого, подлинно гуманного подхода следственных работников к решению человеческих судеб, увидит, как много любви и труда отдает советский следователь своему благородному делу.

Настоящее издание — второе, дополненное и переработанное. В книгу включен ряд новых очерков, расширен очерк «Святые отцы».

Книга представляет несомненный интерес для широкого читателя, и в первую очередь для молодежи. Она зовет к раздумью о судьбах человеческих.

---

— Видно, дело пошло на исправление?

— Теперь твердо, не сомневайтесь.

Взяв трубку, он набрал номер:

— Петр Иванович Газизов из милиции беспокоит.. У меня вот сидит хороший специалист. Столяр он… Да, вернулся, — с подъемом проговорил он, но потом упавшим голосом сообщил мне: — Не требуется.

Он еще куда-то звонил, представлял «хорошего специалиста», но все безуспешно.

«Опять неудача, — думал я. — Зачем только я приехал в Казань?»

Начальник вырвал из блокнота листок, что-то торопливо написал и, передавая мне, сказал:

— Сходите в исполком, к товарищу Максакову. Не беспокойтесь, работа для вас найдется.

Через полчаса я нерешительно заглянул в приемную к секретарю Бауманского райисполкома.

— Проходите пожалуйста! — пригласил меня человек, оторвавшись от работы.

Альберт Султанович внимательно прочел определение суда, характеристику, многое выяснил устно.

— Работа будет, — коротко сказал он и, подняв трубку телефона, стал набирать номер.

— Специалист у меня имеется. Из заключения вернулся… Это ничего, ничего… Мне он очень понравился. Столяр пятого разряда. Да, у него книжка… Что вы?.. Хотите, сам за него поручусь… — Улыбаясь и шутя, он тут же написал мне еще одну записку и дал адрес. По адресу я разыскал нужную организацию.

— Кто тут начальник? — спрашиваю.

— Пройдите сюда, товарищ, — услышал я в ответ.

«Товарищ? Неужели я, как и все, товарищем стану?» — у меня комок подступил к горлу, пока я шел к столу и выкладывал свои документы.

— Инвалидность? — испытующе посмотрел на меня, оторвавшись от документов, инспектор отдела кадров.

— Да вы не беспокойтесь! Я еще постою за себя. Пока не жалуюсь на болезнь, — заверил я, а сам подумал: «Может, это просто придирка? А за ней последует и отказ?»

Но инспектор строго сказал:

— Завтра на работу. Вот вам направление в общежитие. Пока устраивайтесь… Нужны деньги?

«Какие, — думаю, — еще деньги?»

— Я их еще не заработал! — говорю.

— Это авансом, на расходы…

Я вышел из конторы. В голове никак не укладывались все события этого дня: «Я на свободе. В Казани. В течение дня мне дали работу, в кармане направление на жительство, хотя я еще даже не прописан в городе… Здорово, наконец, повезло мне…»

Яхнов помолчал.

— Вот и вся моя история, гражданин прокурор.

* * *

И снова прокурор (в который уже раз) перелистывает дело.

«Да, начал трудиться Яхнов, всего себя отдает работе. Вот и в характеристике отмечено, что неплохо справляется с производственными заданиями».

«Как же все-таки с ним быть?» Прокурор опять взвешивает все «за» и «против». «Как ни рассуждай, а совершенное на днях Яхновым — все-таки преступление. Правда, нет вредных последствий — убыток потерпевшим не причинен. Но ведь не от Яхнова зависело, что в кармане, куда он лез, не было денег».

«Может быть посоветоваться с коллективом? — размышлял прокурор, глядя на понуро сидевшего перед ним Яхнова. — Пожалуй, да. Пусть пройдет еще через одно испытание!» — решил он.

— Вот что, Яхнов, ваше дело мы вынесем на коллектив. Посмотрим, что там скажут. А пока можете идти.

Яхнов вздрогнул, как от острой боли. На коллектив?! Это значит, все товарищи по работе узнают! Да, нашел прокурор решение — лучше бы уж сразу в тюрьму… Яхнов исподлобья, недружелюбно покосился на прокурора, словно хотел сказать: «Ну и помог же ты мне! Спасибо за такую «помощь», а я-то думал, ты добрый, чуткий человек!» Потом тяжело поднялся и, так и не расправив опущенных плеч, вышел из прокуратуры.

Уже поздно. Улицы пустынны. Яхнов ступает медленно, тяжелыми шагами. Что теперь будет?.. Придя в общежитие, он берется за дневник: надо как следует поразмыслить над тем, что произошло и что сказал прокурор.

«…Легче провалиться, чем рассказать коллективу о своем грязном прошлом, — пишет Яхнов. — Простят ли? Нет, не простят! Одни мои судимости напугают всех. Разве они поймут меня! Иду на суд коллектива. Какой позор! Зачем это еще суд общественности? Взять бы с меня последнее слово, и все было бы «по-человечески».

…И вот наступил этот суровый день. Более восьмидесяти рабочих, с которыми Яхнов вот уже месяц трудился рядом, плечом к плечу, собрались сегодня в красном уголке на свое необычное собрание… Такого еще не было в их коллективе. На виду у всех, в переднем ряду, опустив голову, сидел Яхнов.

Выслушав сообщение прокурору о прошлом Яхнова и о новом его преступлении, рабочие всколыхнулись, зашумели. «Вор же, всю жизнь воровал! Что еще он скажет в свое оправдание?» — с возмущением думал каждый.

— Пусть расскажет, почему он ворует! — послышались голоса из зала.

Яхнов нехотя поднялся с места, вначале молчал, потом заговорил:

— Меня обвиняют, как видите, в карманных кражах. Будто я какие-то рубли воровал. Все это неправда, товарищи, — жестикулируя и пытаясь говорить уверенно, он пытался убедить коллектив, — ничего я не совершал!

Первым взял слово председатель постройкома.

— Вдумайтесь, товарищи! Государство доверило нам решить судьбу человека, — взволнованно сказал он. — Быть Яхнову в тюрьме или работать с нами? — Затем, когда зал притих, он повернулся к Яхнову: — Если хочешь быть с нами, говори обо всем честно, а мы посмотрим, можно ли за тебя поручиться. Но только я вижу, не хочешь ты искренне признать свою вину. Даже в такой момент правды не говоришь. Ну что ж, раз так, вношу предложение — просить судебные органы поступить с Яхновым по закону. Пусть его еще доисправят там… А вообще-то жаль парня, работал он хорошо.

Яхнову стало не по себе, и он еще раз поднялся:

— Признаюсь, я был пьян, — заговорил он, — а мне пьяному море по колено. Может, что-нибудь и натворил. Повторяю: может быть. Наверное было… Только дайте мне испытательный срок, не губите снова мою жизнь… — Слезы покатились по его щекам.

Собрание проходило бурно. Никто не оправдывал Яхнова. Все гневно осуждали его. Все были согласны с тем, что он совершил тяжкое преступление.

На трибуну поднялся Петр Страхин.

— Взять Яхнова на поруки — это дело непростое. Ведь коллективу придется за него отвечать, если он снова что-нибудь натворит. Значит, нужна гарантия. А есть она? Мне кажется, есть. Гарантия — в том, что при всем честном народе он обещал исправиться. Если так, то мы, даже не брезгуя его прошлым, оставим парня в своих рядах. Если он не потерян для нашего общества, надо взять его на поруки.

Гневно осудили Яхнова комсорг Вера Самсонова, Михаил Егоркин, Гаяз Фаткуллов и многие другие.

Тем не менее рабочий коллектив взял его на поруки.

После собрания Яхнов не скоро пришел в себя. Его мучили сомнения. Неужели все отвернутся от него? Да и прекратит ли дело прокурор, согласится ли отдать его на поруки, ведь не в первый раз он совершил преступление?

Но верят, очень верят у нас человеку. И с каждым днем это доверие все растет. Прокурор принял решение прекратить дело Яхнова, отдать его на поруки коллективу.

И вот Яхнов снова перед прокурором. Сам пришел, желая еще раз заверить его, что оступился в последний раз, что отныне никогда не позволит себе нарушить советский закон.

— Скажу откровенно, — говорит Яхнов, — больше всего на меня подействовало то, что сами люди, которых я раньше бессовестно обкрадывал, спасли меня от нового несчастья. Раньше не встречал настоящего, сильного друга, который бы крепко одернул меня. А теперь понял: настоящий мой друг — коллектив. Его осуждение для меня тяжелее, чем судебный приговор…

— И ведь никто не отвернулся, — дрогнувшим голосом продолжал Яхнов. — Они же обо мне заботятся. Вот недавно помогли мне приобрести костюм. Пальто… А наш комсорг Вера никогда не забывает пригласить меня то в кино, то в цирк. Узнали, что я люблю читать, книги мне приносят… В общем, будьте уверены, товарищ прокурор, теперь уже со мной ничего не случится, работаю хорошо, норму выполняю на 120—125 процентов.

Хочется обратиться ко всем, прямо крикнуть хочется: «Товарищи! Цените каждый день вашей жизни, берегите честь смолоду!» Нет, честное слово!..

Прокурор тепло улыбнулся.

АНОНИМЩИКИ И СПЕКУЛЯНТЫ

Старший следователь Тимофеев стоял у окна, вглядываясь в наступающие сумерки. Порошил мелкий ноябрьский снежок. Во всем чувствовалось приближение зимы, и от этого было зябко и неуютно.

Мысли сменяли одна другую. От напряжения разболелась голова. Но думать было нужно, даже необходимо. Надо взвесить все, надо отыскать ту, едва уловимую нить, за которую можно ухватиться, чтобы раскрыть преступление.

Два дня тому назад Тимофеева срочно вызвало руководство и учинило ему разнос. Получилось так, что по его вине некий негодяй ходит по городу и, быть может, готовит очередной пасквиль. Тимофееву предложили немедленно возбудить уголовное дело, мобилизовать всех следователей и принять меры к отысканию злобного анонимщика.