Берды Кербабаев - Капля воды - крупица золота

• Название: Капля воды - крупица золота
• Автор: Берды Кербабаев
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1975

Роман выдающегося туркменского писателя Героя Социалистического Труда Берды Кербабаева «Капля воды — крупица золотом в какой-то мере является продолжением романа «Решающий шаг». Отдельные штрихи сюжета, герои — Артык Бабалы, его сын Бабалы Артык и другие — вызывают в памяти это произведение.

Однако «Капля воды — крупица золота» написана на новом материале. Книга рассказывает о строительстве Каракумского канала, о напряженном труде многих и многих людей, об их личной жизни, мечтах, стремлениях.

Участок, на котором ведутся работы, — опасная пустынная зона, здесь каждая капля воды — крупица золота, зной изнуряет людей, но горячая вера строителей канала в конечный результат их нелёгкого труда помогает преодолеть все препятствия.

---

— Тогда, — судья повернулся к секретарю, — попрошу зачитать письмо автора статьи.

Зал затих. Меллек кусал губы.

— «Материал для статьи «Самодур на руководящем посту» я получил от члена коллегии Министерства водного хозяйства Меллека Веллека. Он сам продиктовал мне некоторые абзацы. Зная о его авторитете, я не мог ему не верить, тем более что материал показался мне острым, гвоздевым. Моя вина в том, что я не удосужился его проверить, увлекшись его сенсационностью. В дальнейшем выяснилось, что Меллек Веллек предоставил мне тенденциозный подбор фактов и толкнул меня, на тенденциозное их освещение. В глазах читателей я- оказался клеветником. Прежде я никогда не обманывал ни редакцию, ни читателей. Не снимая с себя своей доли вины, я обращаюсь в суд с просьбой: установив истинную роль Меллека Веллека в сфабриковании данной статьи, привлечь его по делу о клевете. Я вижу только такую возможность — реабилитироваться перед редакцией моей газеты и читателями. Когда, я попросил разъяснений у Меллека Веллека, он не стал со мной даже разговаривать, сказал, чтобы я убирался, а он знать ничего не знает. Но у меня есть свидетели, которые могут рассказать, как все обстояло в действительности. Корреспондент Кандым Бурчыев».

Не дожидаясь, пока секретарь закончит чтение письма, Меллек стал торопливо выбираться из зада.

Он чувствовал на себе презрительные, гневные, удивленные взгляды — от них все тело, казалось, было в ожогах.

Лишь Муррук на него не смотрел.

Глава сорок пятая ЖИЗНЬ — СЛОЖНАЯ ШТУКА

абалы, явившийся к Новченко по его вызову, застал начальника строительства злым и озабоченным. Сунув Бабалы руку и показав ему на стул, Новченко уткнулся в бумаги. От них оторвал его телефонный звонок — Сергей Герасимович схватился за трубку:

— Слушаю. Да, это я. Кто же еще, аллах, что ли? Так. Понял, Ну и что? Какого черта ты морочишь мне голову своими пустяками? Мало ли что Ханин сказал. Плевать мне на твоего Ханина. У меня квартальный отчет — ясно это тебе?! Решайте всё на месте, свои-то головы есть на плечах? Все. Все, говорю!

Он нажал кнопку на столе и, когда вошла секретарша, спросил:

— Материалы к отчету перепечатаны?

— Нет еще. Машинистки не успевают. А одна заболела.

— Нашла время болеть!

— Болезни, Сергей Герасимович, не спрашивают, когда им прийти.

— Пусть все занимаются только отчетом.

Секретарша направилась было к двери, но тут зазвенел телефон, Новченко снял и положил трубку, крикнул:

— Постойте! Я же, кажется, попросил отключить этот аппарат.

— Надо розетку менять…

— Поменяли бы!

— Мне, Сергей Герасимович, подчиняются только курьеры. Дайте указание завхозу.

— Попросите его ко мне.

Бабалы подивился терпению секретарши. Нелегко ей с таким начальником… А она молодец, держится с достоинством, умеет дать Новченко мягкий отпор.

Пришедший завхоз вел себя иначе: подобострастно и запуганно. Когда Новченко велел ему найти мастера, который мог бы отключить телефон, завхоз часточасто закивал головой:

— Понял. Исполню. Сергей Герасимович, я вам и аппарат заменю. Он стоит тут уж и не помню, с каких пор. А я вам такой добуду — пальчики оближете.

— Я телефонами пока не питаюсь. Ступай, делай, что тебе сказано.

Некоторое время Новченко хмуро молчал, потом с недоумением посмотрел на Бабалы:

— Хм… А ты зачем здесь? На участке дел мало?

Бабалы засмеялся:

— Вы же сами меня вызвали, Сергей Герасимович!

— Я? Зачем бы это ты мне понадобился?

— Вам лучше знать.

— Черт, с этими отчетами все на свете позабудешь. Пропади они пропадом!

— Может, вам что-нибудь нужно от меня как раз в связи с отчетом?

— Все сведения вроде получены. И за Рахметский участок я могу не беспокоиться. Молодцы у тебя ребята. И Мухаммед, и Аннам, и Нуры, и Саша, и даже твой Зотов.

Бабалы в который уж раз поразился способности Новченко — помнить по именам чуть не всех строителей Большого канала. Многих рабочих он узнавал в лицо и был даже осведомлен насчет их семейных дел.

— Хм… Зачем же я тебя все-таки вызывал?

— Пропесочить за что-нибудь? — предположил Бабалы.

— Ч-черт, меня самого в обкоме вчера так пропесочили, аж в ушах гудит.

— Вот почему вы не в настроении… Можно полюбопытствовать — за что вы пострадали?

— Ни за что! Ей-богу, ни за что. Интеллигентишкам вроде Ханина, видишь ли, не нравятся мои манеры. Им хочется дипломата из меня сделать. Чтоб я, значит, был тише воды, ниже травы, ни на кого не повышал голоса. Ну, и жалуются, ябедничают — в обком, в Цека. Черт, — скоро и чертыхнуться будет нельзя.

— А вы ведь действительно часто хватаете через край.

— И ты туда же? По-твоему, я должен потрафлять лодырям, миндальничать с пустомелями и пройдохами, лебезить перед безрукими дураками? Нет, братец, я привык резать правду-матку в глаза!

— Это можно делать без крика, брани и оскорблений.

— Учи, учи меня, старого дурака. Нет уж, Бабалы, поздно меня перевоспитывать. Изящная словесность — не про меня. Да если я и наору на кого — так ведь для пользы дела! К честному брань не липнет, а нерадивого, глядишь, подстегнет. Матюгнешься — и у самого на душе полегчает. Никто еще в больницу не слег от моего крика. Тебе вот от меня тоже доставалось — а с тебя все как с гуся вода.

— Ну, не скажите… Один умный человек сообщил мне недавно, что нервные клетки не восстанавливаются.

— Вот-вот, мне еще не хватает трястись над вашими нервными клетками. Мои бы кто пощадил!

Разговор в обкоме, видимо, все-таки пронял Новченко, и теперь он ворчливо оправдывался перед Бабалы.

После паузы Новченко сказал:

— Слушай, Бабалы, вот что я хотел спросить… Почему, когда вышла газета с этой паскудной статьей, ты мне даже не позвонил, а помчался к Алексею Геннадиевичу? — Бабалы уловил в его голосе обиду и ревность. — Нашел защитника!

— Откуда вы знаете, что я у него был?

— А у меня широкая агентурная сеть! — Новченко расхохотался.

— Тогда вы должны были бы также знать, что я ездил в Ашхабад проведать отца Аджап. Вы же сами посоветовали мне не оставлять ее одну. А уж попутно заглянул в министерство — чтобы поставить все точки над «и».

— Мог бы все-таки меня поставить в известность о шагах, которые ты собрался предпринять. Я что тебе — не друг, не союзник?

— С временем у меня было туго! К тому же мы ведь с вами оказались в положении конфликтующих сторон… И я имел основания опасаться, что вы опять на меня накричите.

— Ну, накричал бы. Тебе не привыкать. А над статьей все равно нам вместе надо было покумекать. Ты-то, надеюсь, сразу понял, что это работа Меллека Веллека?

— Трудно было не понять — все шито белыми нитками.

— Мы вроде одинаково к нему относимся и оба у него — как кость в горле. Ты же бросился искать поддержки у человека, который покрывает этого подлеца!..

— Покрывает? Ну, не совсем так. Вернее, совсем не так, я в этом убедился.

— Вижу, наш краснобай заговорил тебе зубы. На-Шли общий язык, а?

— Алексей Геннадиевич, при всех своих слабостях, человек неплохой. Честный и умный.

— Был бы честным и умным, не держал бы при себе таких, как Меллек!

— Положа руку на сердце — ваш завхоз, например, не произвел на меня впечатление ангела. А вы не спешите от него избавиться. Может, потому, что он охотно позволяет обращаться с собой, как с циновкой, о которую вытирают ноги?

Глаза у Новченко начали набрякать яростью, но он сдержался, только сердито хмыкнул:

— Это ты демонстрируешь — как можно вежливо резать правду-матку?

— Я ничего не демонстрирую. Говорю то, что думаю. А вы этого не любите, Сергей Герасимович?

Новченко заставил себя хохотнуть:

— Поддел, поддел старика!.. Да, брат, тебе палец в рот не клади. Ладно, выгоню я к чертовой матери этого завхоза Самому надоел. Лебезит, лебезит, дьявол…

— Зря такие типы не лебезят. Честное слово, мурруки гышшиевы из таких вот и вырастают.

— Ну, у этого жулика песенка спета. Ты, кстати, на суде не присутствовал?

— Я же был в это время в Ашхабада

— Но слышал, как Меллеку хвост прищемили? Дай бог, чтоб из свидетеля он стал обвиняемым. К тому вроде идет…

Бабалы потер ладонью щеку:

— Прав был Алексей Геннадиевич: он сам вырыл себе яму. И это-то и обидно — что сам. А мы что делали?

— Мы-то с ним не лобызались. А вот твой Алексей Геннадиевич…

— Оставьте вы его в покое. Я вот что хочу сказать… Конечно, как веревочке ни виться, а концу быть. На том или другом, а Меллек сорвался бы. Инородное тело здоровый организм из себя выталкивает. Плохо то, что мы до суда не сумели его разоблачить. И придется исключать его из партии уже после того, как он сядет на скамью подсудимых. Он ведь, наверно, и сейчас, пытаясь вывернуться, козыряет и своим положением, и своим партбилетом. И кто-то его боится. А кто-то и поддерживает.