Вадим Леднев - Волк в собачьей стае

• Название: Волк в собачьей стае
• Автор: Вадим Леднев
• Жанр: Фэнтези

Роман про попаданца. Попытка написать фэнтези с человеческим лицом:)

---

Дом стоял запертым целый год, пока кому-то из родственников не пришла в голову светлая мысль, приехать туда на шашлыки. Так и пошло. Долго никто не жил — приезжали на неделю, на две, отдохнуть на природе. Потом уезжали. Ни у кого в голове не возникало мысли его делить — стоит дом и стоит.

Правда к вещам это не относилось — все, что было в доме ценного, разобрали и увезли. Дядька всю жизнь проработал в какой-то суперсекретной лаборатории, а на досуге увлекался холодным оружием — у него имелась приличная коллекция. Тетка была специалистом по древним и мертвым языкам — в доме хранилась огромная библиотека. Да и другие вещи — мебель, картины, теткины украшения, даже старая "волга" в конце концов, все нашло своих новых хозяев. Только дом так и стоял ничей и общий. Единственная прямая наследница Александра не проявляла к своей собственности никакого интереса.

И вот теперь, спустя десять лет та же самая баба Тося звонит и говорит, что в доме опять "нехорошо". К чему бы это? Ладно, — решил Слава, — утро вечера мудренее, завтра посмотрим, что там и как.

*****

Спал он в ту ночь неважно. Вспоминалась Светка, думал о Сашкиных заморочках, служба лезла в голову. Уснуть удалось только часам к четырем ночи. А в семь уже зазвенел будильник. Нет, Слава к утренним побудкам человек, конечно, привычный — на корабле вообще подъем в шесть утра. Но то ли акклиматизация, то ли недосып, то ли еще чего, но настроение и самочувствие были не очень, и совершенно не хотелось никуда ехать. Тем не менее, расслабляться организму он не дал. Памятуя, что набор привычных действий влечет за собой привычный же результат, Слава вскочил с дивана, сделал энергичную зарядку, принял душ, побрился и с первым глотком кофе почувствовал себя совершенно другим человеком.

Сборы были недолгими. Слава проверил, выключил ли свет в ванной, сунул руки в рукава куртки, а ноги в туфли, захлопнул за собой дверь, подергал для надежности и, вприпрыжку, сбежал по лестнице.

*****

Автобус миновал Амосово.

Теперь уже скоро. Откинувшись на сидении, Слава разглядывал и вспоминал знакомые пейзажи, один за другим выплывающие из рассветного тумана. Одна деревня сменялась следующей, такой же. За окном мелькали унылые осенние поля, мрачный, исхлестанный дождями лес. Канавы полные воды. По воде плавали осенние листья. Зуевское лесничество. Ключи. Сюда они с Сашкой ездили на велосипедах за водой. Далеко, километров пятнадцать. Но вода с этого родника считалась самой вкусной в округе.

Дорога повернула, пошла под уклон. А потом плавно начала подниматься. Скробцево — приехали!

Сама деревня стояла на высоком холме. Внизу у холма текла река Межа. На противоположном берегу — темная стена леса.

У калитки своего дома его встретила баба Тося. Разохалась, разахалась — какой Слава молодец, что приехал.

— …Хорошо хоть до Шурки дозвонилась! — выговаривала она ему. — Нельзя же дом так надолго бросать. Мало ли кто забраться может! Ведь с лета никого не было. И вы, молодые, носу не кажете! Раньше ведь все лето тут были, а как Марк и Соня умерли, царствие им небесное, так и все, забросили дом. Совсем не смотрите за ним. Так и до беды недалеко!

— Да какой беды-то? — перебил ее Слава. — Бомжи что ли залезли?

— У нас, чай, не дачный поселок, с бомжами мужики быстро бы разобрались!

— А кто тогда?

— А я знаю? — голос у бабы Тоси стал заговорщицким. — Не пойми кто шастает по дому, а хозяевам и дела нет. Без хозяев-то, ясное дело, влезут. И будут хозяйничать!

— Как они выглядят-то, эти "не пойми кто"? Может, вам показалось?

— Ты уж совсем меня за старую идиотку держишь! — обиделась баба Тося. — Ну, не видела я их… но точно знаю — шастает кто-то! Когда мимо проходила, на станцию шла, в город ехать — глянула на дом, аж сердце захолонуло, нехорошо так на душе стало. Ты бы, глянул, что тут к чему, а? Делать-то что-то надо!

— Гляну, гляну, Баб Тося… — Слава несколько секунд помолчал, подбирая слова, — но все же, по каким приметам вы определили, что в доме кто-то есть? Видеть никого не видели… слышать никого не слышали… Ну?

— А ты не нукай! Я и говорю — не пойми кто! Вроде и замки на месте, и ставни закрыты, и собаки соседские молчат, а только так вот слышно — то стекло звякнет, то половица скрипнет, а то и вздохнет кто-то за дверью. Ты бы посмотрел, что к чему? — завела она старую песню. — Плохо же дом бросать! Ладно ты — племянник, а Шурка-то — дочь родная! Выросли тут, считай, и носа не кажете с самых похорон! Грех это, как хотите, а грех! Ну ладно, — спохватилась она, — что я на тебя напала дура старая? Пойдем, ключи дам.

*****

Дом стоял притихший — окна плотно закрыты ставнями. Ворота заперты. В палисаднике разрослись кусты смородины и сирени.

Дужка замка на воротах отскочила с легким щелчком. Створки бесшумно повернулись на петлях. Замок на веранде, дверь, все ставни на окнах — все выглядело целым и надежным. Пусто, тихо, ни намека на чье-либо постороннее присутствие.

Яблони в саду облетели, лишь кое-где в пожухлой траве цветными пятнами выделялись ярко-красные яблоки. Остро пахло палой листвой, дымом и скорыми холодами. Двор, сад, все постройки во дворе — все выглядело обычно. Если тут и шастал "не пойми кто", то никаких следов после себя он не оставил.

Бегло оглядев кухню и веранду, Слава прошел в большую комнату. Сквозь ставни сочился тусклый осенний свет. Щелкнул выключателем — и сразу же увидел на большом обеденном столе сложенный вчетверо лист бумаги.

Лист нелепо белел на пыльной клеенке. Кто-то положил его тут совсем недавно. "Надо спросить бабу Тосю, кому она последнему давала ключи," — подумал Слава и взял лист. Повертел его так и этак, даже на свет зачем-то посмотрел, только что не лизнул. Обычный лист плотной почтовой бумаги. Развернув его, Слава всмотрелся в текст. Это было даже не письмо, и не записка, а такое впечатление, что черновик письма. Некоторые строчки вымараны целиком, кое-где слова зачеркнуты и переправлены. Но адресат сомнения не вызывал. Если сложить отдельные кусочки текста воедино, то получалось примерно следующее:

"Слава, милый мой племянник… (неразборчиво)…но поверь — мне был оставлен очень малый выбор. Иногда… (неразборчиво)…даже против воли. Повинуясь долгу… (неразборчиво)…кое-что оставили для тебя… (неразборчиво)… хрустальный коридор."

Вот и все письмо.

— Фигасе! — сказал Слава и еще раз всмотрелся в кривые строчки. Почерк несомненно теткин. Мистика какая-то… Это что же получается, письмо находит адресата через десять лет, после смерти отправителя?! Бред!

"Ладно, — подумал он, — не буду думки гадать, осмотрю, как следует дом, и тогда уже решу, чьи это шутки, и что делать дальше".

Размышляя о нелепом послании, Слава проверил все комнаты, пачкаясь в пыли, заглянул в подпол и на чердак, но ничего необычного больше не нашел. Окончив осмотр, он сел в столовой на скрипучий стул и задумался. Собственно говоря, его миссия выполнена. Просили съездить, посмотреть — съездил, посмотрел. О дурацком письме он расскажет Сашке, пусть сама думает, кто из ее многочисленных родственников мог кинуть такую подлянку. Почему из ее? Да потому что, все ныне здравствующие родственники проходят по линии Сашкиной матери — тетки Софьи. У дяди Марка никого не было кроме сестры — Славиной мамы.

"Ну, все, — решил Слава, — отдам бабе Тосе ключи и в обратный путь. Если потороплюсь, еще успею на тот же автобус, на котором приехал".

Насвистывая популярный мотивчик, он вышел на крыльцо, повернулся, чтобы закрыть дверь, и тут только обратил внимание, что на выданной ему бабой Тосей связке ключей, был еще один — от старой кузни, что стояла на заднем дворе.

*****

Тубус лежал на наковальне. Обычный черный пластиковый тубус, в которых носят рисунки и чертежи. Длинный, наверное, метр с лишним. Сбоку прицеплен черный же ремешок, чтоб носить на плече. Слава неуверенно потоптался в дверях, пытаясь вспомнить, когда в последний раз бывал в этой кузнице. По приблизительным подсчетам выходило, что уже больше десяти лет тому. "Интересно, откуда здесь взялся тубус? Ведь замок на двери был закрыт. Смешно рассуждаешь — дом тоже был закрыт, а записка каким-то образом появилась. Важно другое — вот лежит себе тубус, блестит, подлец, гладкими черными боками без единой пылинки, притом, что все вокруг покрыто толстым ее слоем, и горн с мехами, и верстак, и подоконник, и тронутая ржавчиной наковальня. А он лежит себе чистенький, словно вчера из магазина канцелярских товаров. Значит, принесен совсем недавно. Кем? Очевидно, тем же человеком, который положил на стол записку. Зачем? Если хочешь узнать, то нечего стоять столбиком в дверях, может все объяснения внутри тубуса". Слава повесил злосчастный замок на ручку двери и решительно шагнул в затхлую, полутьму кузницы.

Тубус оказался довольно увесистым. Слава легонько встряхнул его, там что-то глухо брякнуло. Крышка футляра снялась туго, с характерным звуком открываемой бутылки, и оттуда выпала небольшая круглая коробочка. Хотела укатиться, но Слава наступил на нее ногой и, наклонившись, поднял. Круглая деревянная шкатулка с нехитрой резьбой. Он повертел ее в руках, и, с некоторым усилием, открыл. Все содержимое — какая-то бумажка — сложенный тетрадный листок. Слава развернул — что-то там было написано от руки. Что именно, не разобрать, слишком темно. Отойдя к выходу, он пнул дверь. В кузницу проникли солнечные лучи. Надпись на листке гласила: