Майкл Муркок - Город в осенних звездах

• Название: Город в осенних звездах
• Автор: Майкл Муркок
• Издательство: Северо-Запад
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1997
• ISBN: 5-7906-0033-6

Продолжение истории семьи фон Бек, повествующее о дальнейших сношениях их с Люцифером, Князем Тьмы, и о лекарстве от болей мира. Хроника вторая, в которой представлена исповедь Манфреда фон Бека, капитана кавалерии революционной армии Вашингтона; депутата республиканского конвента во Франции; а также первого секретаря посольства Саксонии при дворе русской императрицы Екатерины. Означенная исповедь посвящена большей частью описанию Странных Событий, случившихся в городе Майренбурге зимою года 1794.

Переведена, отредактирована и подготовлена к печати Майклом Муркоком.

Роман о Манфреде фон Беке, который бежит из Парижа времен французской революции, попадает в город Майренбург, где и участвует в событиях, связаных с Граалем. Книга написана в стиле плутовского романа, что весьма нетрадиционно для Муркока. Одна из лучших книг Муркока, несмотря на достаточно тяжелый язык.

БОЛЬ МИРА II

---

Всю жизнь свою стремился я к этому мгновению!

Еще две звезды сдвинулись и поплыли по темному небу, и Танец начался по–настоящему. Из какой–то далекой невидимой точки явилось темно–желтое солнце. Размеры его увеличились уже вдвое, но сияние, казалось, стало бледнее. Оно направилось к северу, на мгновение застыло на месте и поплыло в противоположную сторону. Другие звезды кружились вокруг него, сначала–крошечными скоплениями, потом — десятками и сотнями, и вот уже тысячи звезд выстроились в мерцающем хороводе, образуя правильные геометрические фигуры, двигаясь в полном согласии, как было всегда, только гораздо быстрее, с головокружительной, невообразимою скоростью. Наверное, это были их первозданные траектории, предначертанные им на небе, — то, что должно растянуться на многие миллионы лет, свершилось за считанные минуты.

Небо ожило сочными красками танцующих звезд, представляющих слаженные фигуры грандиозной космической гальярды. Оставаясь чопорными и величавыми, они как будто находили простую радость в природе движения, подобно тому, как горделивые старые люди проявляют решительное устремление сполна насладиться последними годами жизни. Иной раз они создавали таинственные узоры из подвижных и изменчивых образов и переливчатых цветов. Теперь краски их стали нежнее и утонченнее. Громадные звезды заметно сблизились.

Толпа свидетелей разразилась благоговейным стоном и сдвинулась, неуклюже подражая танцу могучих солнц. Нижний Град утратил свой сумрачный ночной облик и замерцал обещанием рассвета. Здания все еще раскачивались и дрожали, поскрипывали и шептали, но теперь они были не просто темными силуэтами: их стены, омытые теплым светом, приобрели индивидуальные черты и особенности. Теперь, когда стала видна их обветшалая дряхлость, они утратили зловещую таинственность. Свет обнаружил громадные трещины в стенах, облупившуюся и потрескавшуюся штукатурку, искривленные трубы, перекошенные окна и двери, ставни, свисающие под невообразимым углом. Улицы колыхались, как волны, и стекали, точно потоки воды, по крутым уклонам к Центру, где мы стояли на обломках разрушенной мечты О'Дауда. А рядом со мною замер подстрекатель сего крушения, архиподжигатель Монсорбье, глядел на подвижный небесный свод и насвистывал сквозь сжатые зубы.

От дрожащего металла тигля исходили раскаленные пары. Казалось, еще немного, и медь станет плавиться. Либусса обратилась к Монсорбье: — Дайте мне Грааль.

Он рассеянно поглядел на нее, словно никак не мог вспомнить, кто она.

— Вчера ночью, когда заключали мы договор, вы говорили, что вам удалось захватить нечто в глубинах. Вы говорили, что я должна это оценить.

— Да. — Не сводя глаз с танцующих звезд, он небрежно протянул ей шлем.

— Что же, сударь, я хочу, чтобы вы открыли мне вашу тайну прежде, чем свершится Согласие.

Как во сне, он качнул головой:

— Нет, мадам. После.

А потом, к моему несказанному изумлению, Либусса велела мне:

— Убей их, фон Бек. Убей их обоих, быстро! Я подчинился. Мне не оставалось ничего иного. Я принадлежал ей всецело. Меч, такой же легкий, взметнулся в руке моей, едва ли не предвосхищая мое деяние. Одним ударом срубил я голову Монсорбье и почти в то же мгновение сразил златовласую жрицу. Казалось, меч сам совершил работу, как уже было однажды, в сточных канавах под таверною О'Дауда.

Клинок в мгновение ока разрубил моих врагов, точно топор в руке опытного мясника. Их члены не отделились от тел, но только при самом пристальном рассмотрении было заметно, что трупы их расчленены. Это, разумеется, был прием, выученный у татар (я больше в этом не сомневался) — проявление качеств волшебного меча. Неудивительно, что враги Парацельса панически боялись этого клинка.

Если бы я сказал, что убил Монсорбье и златокудрую жрицу, я бы соврал. Без сомнения, они заслужили смерть, но я, как и меч у меня в руке, действовал не по своему желанию. Я был лишь орудием Либуссы и не чувствовал никакого укора совести, никакого отвращения к себе. Тогда еще — нет, пусть я и свершил деяние, противоречащее моим представлениям о чести и гуманности.

Но потом я преисполнился некоей смутной тревоги, когда увидел, как Либусса весело хватает части расчлененных тел и швыряет их в топку. Вот в огонь полетела рука, вот — златовласая голова. Следом за ней — голова Монсорбье с лицом, навечно застывшим в недоуменном изумлении. Неужели нам всем суждено в скором времени обратиться в смешанный сор, который швырнут в полыхающую печь? Неужели это и есть то будущее, которое так стремится создать Либусса?

— Мадам, мне бы не хотелось больше никого убивать. — Я опасался, как бы моя брезгливость не рассердила ее. Ведь моя любовь к ней осталась столь же сильна и безудержна, как моя ей преданность. — Вы предложили мне исцеление, но деяние сие не имеет к нему отношения. Вы, как и я, выступали против вопиющего вероломства, против безнравственного убийства. А то, что случилось сейчас, ничуть не лучше того, к чему призывали меня во Франции.

— Монсорбье был злым и безжалостным человеком. И жрица его также была виновна.

— Это веская причина, чтобы остерегаться и избегать их, мадам, но недостаточная для того, чтобы убить.

— Но вы убили их, сударь.

Кровь стекала еще по моему клинку, и я не желал убирать его в ножны, пока поток не иссякнет.

— Да, — печально ответил я. Либусса нахмурилась.

— Это, фон Бек, вопрос Времени. У нас его мало.

— Вы заключили некий договор с этой парой, но вы не собирались его исполнять. — У меня не было никакого желания отстаивать свои доводы. Я опустил глаза и уставился на черный пепел у себя под ногами. Но и не глядя на Либуссу, я знал, что она начинает сердиться.

— Так что же, сударь? — с вызовом проговорила она. — И вы тоже меня предадите? Как Клостергейм? В этот решающий час?

— Нет, мадам, я не предам вас. Но я не могу молчать. Совершая такие деяния, мы остаемся в союзе со Зверем. Мы уступаем страху, пусть даже самую малость, но мы уступаем. Не может быть истинного становления Нового Века, если строить его на принципах и ошибках старого. Этому я научился еще во Франции. Вот почему бежал я из Парижа и встретился с вами.

— Так было назначено вам судьбою.

— Да, мадам.

Она осталась довольной моим согласием. Мои мнения и переживания ничуть не трогали ее, пока я продолжал следовать — духом и телом — по пути, с которым связал себя. Я скорее готов был умереть, чем расстаться с Либуссой. И все же в тот момент я бы, наверное, многое отдал за вульгарную грубость Сент–Одрана. Я хладнокровно и не задумываясь убил двух людей, и от мрачного этого факта было уже не уйти.

С небес на нас лился свет, окрашенный во всевозможные цвета. Громадные звезды продолжали свой замысловатый танец. Нижний Град раскачивался и трясся, а обнаженные жрецы, явившиеся стать свидетелями нашей грядущей свадьбы, отшатнулись от нас, пятясь прочь, может быть убежденные в том, что вскоре и им предстоит пасть под ударами моего клинка. В сознании моем промелькнула тошнотворная мысль, что они, вероятно, правы.

Элегантная шляпа Монсорбье с трехцветной кокардой лежала у моих ног. Я поднял ее, чтобы вытереть кровь с клинка. Свет звезд отражался в рубиновой рукояти его, беспокойно клубящейся алой дымкой. Но вскоре марево прояснилось, и в камне вновь показался орел, бьющийся о кристальную стену. Его медные крылья трепыхались настойчивее, чем когда–либо прежде, яростные его когти тянулись вперед и судорожно сжимались.

Мы с Либуссой приблизились к дымящемуся плавильному тиглю. Пепел шевелился у нас под ногами, пропитанный жаром.

— Пойдемте, сударь, — голос ее снова стал нежен и кроток, — на этой свадьбе не нужен священник. Вместе мы уже обладаем силой большей, чем у кого–либо из ныне живущих, и вскоре мы насладимся всесилием.

И хотя я не мог ничего иного — только повиноваться ей, радость куда–то исчезла. Остались трепетное предвкушение наивысшего наслаждения, удовлетворенность тем фактом, что уже близится наш союз, стремление изведать, что ожидает нас по завершении ритуала… но она отказалась отвергнуть Зверя, и церемония для меня чистоту утратила.

— Мы стоим у Тангенциального Ядра, — возвестила она. — Ни одно из смертных созданий не занимало еще этого места в пространстве. Тот, кто удерживает его, претворит все мечтания свои в жизнь и сможет влиять на любой из грядущих моментов истории человечества. Мы сами определим все условия, фон Бек. Даже сам Господь Бог вряд ли смог бы просить больше. Мы установим условия, на которых будет строиться жизнь человечества!

Сверху донесся рев, словно океан разорвал небеса и хлынул на землю, чтобы нас поглотить. Этот могучий грохот исходил от самих звезд, движущихся в заключительных тактах грандиозного танца. Каждый оттенок цвета, когда–либо существовавшего во вселенной, теперь был представлен на небосводе: точки интенсивного света, клубящиеся вихри мягкого свечения — точно пристальные глаза за исполинскими боевыми знаменами, рвущимися на ветру. Но танец уже замедлялся.