Виктор Лопатников - Горчаков

• Название: Горчаков
• Автор: Виктор Лопатников
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2003
• ISBN: 5-235-02611-Х

Среди лицейских товарищей Пушкин недаром особенно ценил юного князя Александра Горчакова. Поэт сумел каким-то образом предугадать его блестящее будущее. Министр иностранных дел, а затем канцлер, Горчаков блестящим умом и поразительной работоспособностью выделялся как среди российских министров, так и среди европейских политиков.

Осуществление либеральной реформаторской политики Александра II стало для Горчакова смыслом жизни и целью государственного служения. Задуманное давалось в сложной борьбе: накал общественных страстей, противостояние политических группировок, провокационные выступления печати, нападки радикалов, сделавших ставку на терроризм… У читателя сами собой возникают сопоставления с современной Россией, неожиданные и весьма любопытные, что придает книге особую актуальность.

---

Для российской политической элиты потеря Польши казалась немыслимой. Значение придавалось не только и не столько прошлым отношениям двух славянских народов, весьма болезненным и драматическим, сколько дню сегодняшнему. На фоне крайне неблагоприятных недавних событий (поражение в Крыму), непрекращающейся Кавказской войны, а также в силу внутренней нестабильности, вызванной началом крестьянской реформы, складывалось впечатление, что отказ от Польши мог повлечь распад самого российского государства.

Польский кризис подверг серьезному испытанию механизм государственного управления Российской империи. В ее правящем эшелоне произошел глубокий раскол. Каким путем урегулировать положение в Польше, как остановить вооруженное восстание — вопросы, которые разделили правящие круги.

Сам Горчаков немало колебался между «полонизмом» и «абсолютизмом». Ему, члену Государственного совета, пришлось участвовать в выборе пути разрешения кризиса. Его либеральные воззрения, которым вполне отвечали демократические меры, предлагаемые польской элите великим князем Константином Николаевичем, все более обнаруживали свою бесперспективность. Нараставшее противостояние в отношениях с европейскими партнерами повлекло за собой «дипломатический поход на Россию». Несмотря на то что польские события происходили в пределах международно признанных границ Российской империи, а возникавшие проблемы всецело относились к разряду внутрироссийских, обозначилась опасность внешнего, в том числе и военного, вмешательства.

В истории дипломатических отношений XIX века, судя по всему, нет более яркого примера столь многоплановой и интенсивной политико-дипломатической деятельности государств. Целью этой деятельности было оказать давление на Россию, вынудить ее принять условия, подрывавшие ее суверенитет.

Исключительную по масштабам работу выполнило в ту пору Министерство иностранных дел России. Кризис, тлевший в условиях безуспешных мер «по умиротворению», достиг к 1863 году своего апогея. Жесткие карательные меры, предпринимавшиеся экспедиционным корпусом в ответ на многочисленные террористические акты, подавление гражданского неповиновения вызывали нараставшую обеспокоенность и противодействие в европейских столицах. Горчаков использовал все доступные дипломатическому искусству средства, стремясь извлечь пользу для России не только из явных противоречий, но и из мельчайших различий в позициях государств-оппонентов. Ключевую роль в этом играли Англия и Франция, избравшие курс на создание коалиции европейских государств. Одной из главных ее целей было навязать России иностранное посредничество, передать рассмотрение польского вопроса на обсуждение общеевропейской конференции… Баланс сил и интересов складывался не в пользу России. По существу, лишь Пруссия оказалась на ее стороне. При этом, разумеется, исходным фактором были далеко идущие политические цели Бисмарка, писавшего впоследствии: «Для германского будущего Пруссии позиция России (по польской проблеме. — В. Л.) была вопросом первостепенного значения. Дружественное полякам направление русской политики благоприятствовало бы оживлению русско-французских связей, к развитию которых стремились при случае со времени Парижского мира и даже раньше <…>. Дружественный полякам русско-французский союз… поставил бы тогдашнюю Пруссию в затруднительное положение»[186].

Противоречия в верхах, жесткие столкновения противников и сторонников крайних мер сказывались и на действиях тех, кто представлял центральную власть на местах. Конфликт в Варшаве двух российских полномочных представителей — варшавского наместника генерала Ламберта и генерал-губернатора Герстенцвейга, назначенных императором урегулировать кризис, — привел к тому, что соперники устроили так называемую американскую рулетку. Жребий выпал Герстенцвейгу, и он вынужден был покончить жизнь самоубийством. На другой день, вне себя от горя, покончил с собой и его отец. Последовали отставки, новые назначения, а за ними — наращивание военного присутствия, карательные акции, вплоть до тотального подавления вооруженных выступлений, высылка их участников в Сибирь…

Международную напряженность вокруг Польши, грозившую военным вмешательством в дела России, министру иностранных дел Горчакову удалось свести к дипломатическому турниру, в который оказались втянуты многие европейские страны. Турнир этот затянулся, достигнув своего апогея к 1863 году, когда и вооруженное восстание в Польше, и противостояние государств, вовлеченных в конфликт, приняли наиболее драматический оборот. На ультимативные требования западных держав к России принять предлагаемые ими условия урегулирования Горчаков отвечал дипломатическими демаршами, в которых сила политических аргументов сочеталась с историко-правовым обоснованием избранной Александром II линии поведения. Суть российских возражений излагалась в серии дипломатических посланий, где приводились убедительные доводы, опровергать которые политическим противникам России было довольно трудно.

«С нашей точки зрения, какому бы то ни было преобразованию Царства Польского должно предшествовать восстановление порядка в стране. Достижение этой цели зависит от условия, на которое мы призывали уже внимание правительства Ее Британского Величества и которое не только не выполнено, но даже и не упомянуто в депеше лорда Росселя: «мы говорим о материальном содействии и о поощрениях, которые восстание черпает извне».

Мы не знаем, на основании каких сведений правительство Ее Британского Величества составило себе понятие о положении дел в Польше. Мы должны предположить, что источник их небеспристрастен. И действительно, мы видим, что лорд Россель придает равную силу известиям, сообщенным в «Journal de S.-Peterbourg» на основании данных, состоящих под контролем, и ответственности должностных лиц, установленных правительством, и известиям всякого рода, которые лондонские журналы заимствуют, без разбора и какого-либо ручательства, из наиболее подозрительных публикаций польской революционной печати.

Если лорд Россель внимательно следит за произведениями печати, преданной интересам польского восстания, то он должен знать, что мятежники не требуют ни амнистии, ни автономии, ни более или менее широкого представительства. Даже безусловная независимость Царства Польского была бы для них не более как ступенью для достижения дальнейшей… цели их стремлений. Цель их — владычество над провинциями, в которых огромное большинство населения русское… словом, распространение пределов Польши до двух морей, после чего они неминуемо потребовали бы себе тех провинций, которые принадлежат другим, соседним державам.

Что же касается мысли о конференции из восьми держав, подписавших Венский трактат, которая занималась бы обсуждением шести пунктов… то мы видим в ней важные неудобства, не будучи в состоянии в то же время извлечь какую-либо пользу.

Если меры, о которых идет речь, достаточны, то они не имели бы цели, если же меры эти долженствовали бы сделаться предметом дальнейших обсуждений, то это повело бы к прямому вмешательству в… домашние подробности администрации, к вмешательству, которого не могла допустить ни одна великая держава и которого Англия, конечно, не потерпела бы.

Польские выходцы, пользуясь своим общественным положением, организовали там (в Париже. — В. Л.) обширный заговор, поставивший себе задачею, с одной стороны, вводить в заблуждение общественное мнение Франции системою беспримерного поношения и клеветы, а с другой — питать беспорядки в Царстве Польском то материальными пособиями, то террором тайного комитета, то, главнейшим образом, распространяя убеждение о деятельном постороннем вмешательстве в пользу самых бессмысленных стремлений восстания.

Это влияние составляет ныне главнейший источник агитации, которая иначе исчезла бы пред действиями закона, пред равнодушием и отвращением масс. В этом надлежит, следовательно, искать нравственную причину, содействующую продолжению бедственного порядка вещей, скорое прекращение которого французское правительство, подобно нам, призывает во имя человеколюбия и мира. Нам приятно думать, что оно не позволит злоупотреблять его именем в интересах революции в России и Европе.

Мы думаем, что французское правительство не менее нас затруднилось бы определить характер, размеры и способ какой бы то ни было сделки, имеющей целью восстановить военное статус-кво, которое очевидно не может существовать между законно установленным правительством… и тайным комитетом, основанным на терроре, действия которого ознаменованы лишь преступлениями и которому служат шайки мятежников, рассыпанных по лесам. Между подобными элементами возможна лишь одна сделка, согласная с требованиями порядка, достоинством Императора и с чувством русского народа и русской армии, а именно покорность мятежников»[187].