Рахим Эсенов - Слёзы Турана

• Название: Слёзы Турана
• Автор: Рахим Эсенов
• Издательство: Издательство «Туркменистан»
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1970

По своей занимательности, романтической остроте и сюжетному построению роман «Слезы Турана» Р. Эсенова, А. Шалашова, пожалуй, нельзя назвать историческим в полном смысле.

И все же это крупное и многоплановое художественное произведение имеет прочную историческую основу, достоверность и повествует о годах владычества грозного султана Санджара, о жизни и борьбе туркмен XII века за свою свободу и независимость.

---

— О величайший, ты не веришь мне, твоему атабеку. Тогда заставь составить свой гороскоп и твои светлейшие глаза увидят, что последние события, предначертаны волей аллаха: мятеж в Самарканде, послы из Бухары и непокорность огузов… Даже поступок этого презренного обрезка, Каймаза, это ли не плоды твоей добросердечности! Скажу и так: отец любит сына, но ради этой любви он и наказывает его, заботясь о чести своего потомства.

Эмир Кумач хорошо знал своего султана. Он видел, как дернулось правое веко высочайшего. Легкая и торжественная улыбка тронула его лицо, но на этот раз Кумач ошибся. Не голос эмира задел душу Санджара. Перед грозным оком владыки снова, вот уже в который раз, вставали видения святого жертвоприношения, день, когда его уши пронзил, точно кинжалом, вырвавшийся случайно на праздничном ристалище возглас юного воина в барсовой шкуре… Рябое лицо снова напряглось.

— Ты, как всегда, прав, мой верный атабек Кумач! Отец любит сына, но он его и наказывает, как повелевает нам всевышнее небо. Ты правду говоришь. Иди!

Низко кланяясь, Кумач вышел из зала. Не сразу покинул он покои султана. Остановившись у двери, Кумач пристально посмотрел сквозь прищуренные веки в сторону своего воспитанника. Крепкая, корявая пятерня с силой сжала рукоятку кинжала, волосатые пальцы крепко стиснули холодное серебро. Но в тот же миг другая рука осторожно нащупала за парчевым поясом раздавленные лепестки нарцисса…

Я — БЫК!

События, всколыхнувшие огузские племена, заставили султана Санджара направить войска в верховья Аму-Дарьи. Возглавил их второй сын эмира Кумача. Эмир думал подавить возмущенных огузов без вмешательства Мерва. Но случилось так, что степняки разбили армию эмира Кумача и в одной битве убили второго сына эмира.

Известие настолько поразило и потрясло правителя Балха, что в народе пошел слух, будто Кумач, беседуя по ночам с джинами, перенимает их образ, пытаясь превратиться в быка…

На базарах Мерва шли толки о том, что в Балхе настоятели мечети объявили религиозный спор о различиях сун-нета — заповедей, данных аллахом через своего пророка и исходящих от пророка. Столько жить, ходить по грешной земле и не побывать на этом великом споре абу Муслим не мог.

Распрощавшись с собратьями своего ордена в караван-сарае, на базаре, абу Муслим раздал сбереженные за время пребывания в Мерве деньги и отправился с попутным караваном в далекий Балх. На всем пути через сыпучие пески дервиш старался помогать караванщикам на стоянках. В часы длинных привалов, когда погонщики верблюдов давали уставшим животным отдохнуть и подкреплялись сами, он на память читал им целые страницы из Корана. От добродушных степняков старец получал не только похвалу, они подкладывали на его черствый чурек жирные куски мяса.

Дорогу одолеет идущий. Ясным солнечным утром в дали, залитой багряным румянцем, показались очертания города. Караван остановили. И воины, и погонщики долго молились, благодаря судьбу за удачную дорогу. Переодевшись в праздничные платья, украсив верблюдов колокольчиками ковровыми подвесками, они направились на площади города. Вслед за ними, опираясь на палку и выкрикивая суфии из Корана, шел абу Муслим с большим кокосовым орехом для подаяния.

Весь следующий день в кругу собратьев абу Муслим кружился в неистовой пляске вокруг одной из мечетей. Войдя в раж, дервиши кричали:

— Яху-яхак!

Многие падали. Но поднявшись, снова на всю площадь кричали:

— Яху-яхак!

И снова ломались и корчились, выгибались и крутились на месте, как волчки.

* * *

…Новые события происходили и во дворце. После тайного убийства сына, эмир Кумач совсем опустился и уверял, что он — бык… и его надо убить, как убили его сына, ножом под левый сосок груди…

Придворные врачи предлагали множество испытанных средств для лечения, но эмир не принимал ни одного из них, настаивая, чтобы его закололи как быка. Кумач требовал, грозил наказать за ослушание…

Черные одичавшие глаза безумно шарили по разрисованным стенам дворца, искали одно и то же… Эмир осматривал колонны, взглядывал в самые отдаленные уголки и, не найдя сына, начинал снова и снова убеждать двух огромных мамлюков, сопровождавших его, выполнить его просьбу— заколоть… Во дворце говорили шепотом, ходили на цыпочках. По ночам не слышно было окриков стражи, — пароль передавался шепотом.

Кумач лежал в большой комнате дворца под покрывалом из собольих шкур. Длинный, мосластый, как верблюд, он тихо шевелил губами, и его большие опухшие глаза блу-ждали без всяких мыслей. Иногда он вздрагивал и, казалось, что-то вспоминал, пытаясь отбросить покрывало, но бессильная рука тяжело опускалась на тахту. Очнувшись от забытья, Кумач бросался к оружию, висевшему на стенах, и прежним зычным голосом призывал немедленно отомстить за сына. Но крепкие и настороженные телохранители осторожно укладывали тут же слабеющее тело на груду шелковых одеял. И могучий Кумач становился кротким и беспомощным.

Радостную весть во дворец принес художник. Днем, вместе со слугами он развешивал новый приказ для мукомолов, перерисованный на сорока листах плотной шелковой самаркандской бумаги, и вдруг услышал, что в Балх, на спор великих имамов, едет звездочет, лекарь, философ и мыслитель — абу Муслим.

Тут же навстречу каравану были высланы слуги с лошадью, украшенной дорогой сбруей и редким седлом. Но шейх сошел с верблюда перед крепостными воротами, и караванщики не могли найти его. И напрасно стражники строго предупреждали всех чайханщиков, купцов, владельцев караван-сараев найти шейха. Слух о том, что абу Муслима ищет эмирская стража, быстро облетел город. Дервиши вывели собрата через тайный ход за ворота и спрятали в ближайшем поселении до того дня, пока через верных людей не узнали об истинной причине поисков.

И тогда братья позволили ему объявиться. Во дворце абу Муслим долго выслушивал лекарей о симптомах и течении болезни, внимательно рассматривая слезы и мочу эмира…

По его требованию с базара принесли два больших, забрызганных кровью ножа и кожаный фартук. Четыре нукера, переодевшись в платья базарных оборванцев, запаслись веревками. Подготовившись к операции, абу Муслим приказал постельничьему:

— Сообщите своему эмиру радостную весть: к его светлости идет с базара лучший мясник, который готов выполнить просьбу эмира — зарезать быка!..

Слуги бросились в покои эмира. Кумач, тихо шевеля губами, ходил по комнате, расписанной золотыми красками. Облаченный в парчевый халат, туго перетянутый бархатным поясом, он ладонью ловил перед собой невидимое и боязливо оглядывался на нукеров, стоявших у дверей спальни. Вошел постельничий. Кланяясь и улыбаясь, он заговорил голосом, напоминающим жужжание пчелы:

— Долож-жить осмелюсь, наш свет и наша радость! Твоя сердечная просьба дошла до аллаха и сотворитель земли помог. Идет мясник, чтобы зарезать тебя, как быка, в левую часть груди. Ты об этом просил и людей, и аллаха.

Эмир с выпученными глазами остановился, прикрылся халатом и упал на колени. По его крупному исхудавшему лицу потекли слезы.

— О великий аллах, я знал, что ты услышишь мою молитву. Эй, кто там! Несите мяснику кишап (Кишап — напиток, приготовленный из ячменя). Пусть освежится после ходьбы от далекого базара. Точнее будет его рука. — Эмир покорно опустился на колени, вручая свою душу в руки аллаха.

Абу Муслим шумно вошел со своими помощниками в комнату. Послышался стук ножей. Остановившись у дверей спальни, лекарь крикнул так громко и неожиданно, что эмир вздрогнул:

— Будь я проклят до седьмого колена, если эта работа мне не противна! Где этот глупый баран, которого я должен прикончить ударом ножа!

В ответ из спальни послышался голос эмира:

— Я здесь, войди скорее и сделай из меня харвар (Харвар — мясное блюдо)…

Абу Муслим снова ударил ножом о нож и переступил порог.

Эмир приподнялся с ковра, протягивая ему дрожащие руки.

— Отведите его во внутренние покои, свяжите покрепче и ждите меня, — приказал абу Муслим переодетым стражникам.

Рослые джигиты туго опоясали эмира шерстяной веревкой и поволокли в соседнюю комнату. Здесь повалили его на ковер и положили головой к Востоку, как это делали в Средней Азии со скотиной, приготовленной к забою. Абу Муслим наклонился над эмиром, ощупал левый бок, как это делают заправские мясники, и занес тесак над головой…

Из-за дверей с осторожным любопытством выглядывала придворная прислуга, стража и сановники. Виднелся белоснежный тюрбан эмирского лекаря.

— Спаси и помилуй, аллах, нашего мудрейшего эмира, отданного в руки этого недостойного дервиша! — неожиданно вскричал лекарь. — Что же мы стоим? Стража, разве вы не видите, что этот бродяга подослан сторонниками эмира Зенги. Стража, хватай его! Сейчас он сотворит непоправимое!