Фулканелли - Философские обители

• Название: Философские обители
• Автор: Фулканелли
• Издательство: Энигма
• Жанр: Культурология
• Год: 2004
• ISBN: 5-94698-033-5

Книга раскрывает секреты алхимии, зашифрованные в памятниках гражданской архитектуры старой Франции. Фулканелли больше, чем кто-либо, уделил внимание практическим вопросам традиционной науки, собрав воедино различные ее части. Автор подробно описал все операции Делания, однако, намеки, а то и прямые советы разбросал по разным главам. Так что разгадывание философской мозаики-ребуса уже само по себе доставит наслаждение читателю.

Предмет книги не сводится исключительно к алхимическим тайнам. Автор предпринимает обширный экскурс в историю, лингвистику, искусствоведение, филологию и краеведение, выказывая феноменальную эрудицию.

Книга снабжена научным аппаратом и иллюстрациями.

http://fb2.traumlibrary.net

---

Из сказанного вытекает, что философский камень или универсальное лекарство, несмотря на своё неоспоримое металлическое происхождение, состоит не только из металла. Если бы это было не так, камень подчинялся бы законам, определённым природой минерала, и для проведения трансмутации отпадала бы необходимость в ферментации. Также это противоречило бы основному алхимическому постулату, гласящему, что тело на тело не действует (les corps n'ont point d’action sur les corps). Попробуйте поэкспериментировать сами и вы лично убедитесь, что металлы не реагируют друг с другом. Если вы превратите металлы в соли, золу, стекло, коллоид, природа их сохранится, и регенерироваться они будут, не утеряв своих характерных свойств.

Способность изменять (dénaturer) металлы, придавать им другую природу обладают лишь духи металлов. Именно они — истинные активаторы всех метаморфоз, которые случаются с веществами. Но эти разреженные духи, очень лёгкие и летучие, нуждаются в носителе, в некоей оболочке, способной их удержать. Носитель должен быть чист, чтобы дух мог в нём обитать, и совершенно нелетуч, чтобы дух не испарился. Плавкость носителя обеспечит высокую проникающую (ingrès) способность. Необходимо также придать носителю большую стойкость к восстановителям. Отсюда неминуемо вытекает, что эта материя не может быть отнесена только к металлам. Поэтому Василий Валентин советует получать дух из корня (racine) металлов, а Бернар Тревизанский запрещает при изготовлении данного вещества (construction du corps) использовать металлы, минералы и соли. Причина тут простая и сразу бросается в глаза. Если камень состоит из металла и закреплённого на нём духа, последний воздействует на металл, будучи одной с ним природы, и всё вместе приобретает характерные металлические свойства. В этом случае можно получить золото или серебро, или какой-нибудь неизвестный металл, но ничего больше, что всегда и делали алхимики, не представляющие себе универсальности и природы искомого агента. Мы же вместе с Философами призываем не соединять вещество с духом металла, а конденсировать его внутри прочной и стойкой оболочки, способной пропитать всю себя духом и обеспечить ему эффективную защиту. Именно эту душу, дух, огонь, собранный, сконцентрированный, сгущённый в самой чистой, самой стойкой, самой совершенной из земных субстанций, мы называем нашим камнем. И мы заверяем, что любое предприятие, которое не руководствуется этим духом и не основывается на этой субстанции, обречено на провал.

IV

На втором этаже усадьбы в Лизьё, на левом столбе фасада изображён человек явно первобытного вида, который поднимает, собираясь унести, довольно большой обрубок ствола с остатками сучьев [VII].

Этот образ, на первый взгляд, довольно замысловатый, таит в себе самую важную из тайн второго ряда. Заметим даже, что, не зная этой стороны учения, а также слишком буквально следуя старым мастерам, многие неплохие экспериментаторы потерпели крах. Да и сегодня ложные умствования служат преградой для немалого числа исследователей, которые с увлечением берутся за дело, не обладая, к сожалению, должной прозорливостью. Поостережёмся слишком доверять человеческой логике, часто вступающей в противоречие с простотой и естественностью. Если бы мы могли не мудрствуя лукаво наблюдать за природными явлениями, если бы экспериментальные результаты мы поверяли лишь естеством, если бы изучение тайных причин, а также их правдоподобное, возможное и гипотетическое объяснение ставили в зависимость от наблюдаемых фактов, многие неизвестные до сих пор истины давно были бы открыты. Не примешивайте к своим наблюдениям то, что вы якобы знаете, ибо вы скоро убедитесь: лучше ничего не знать, чем потом переучиваться.

Возможно, наши советы излишни, поскольку следование им предполагает сильную волю, которой лишены люди посредственные. Нам известно, чего стоит пожертвовать дипломами, печатями, грамотами ради скромного плаща Философа. Нам пришлось испить эту чашу до дна в двадцать четыре года. С разбитым сердцем, стыдясь ошибок молодости, мы сожгли свои книги и тетради и, признавшись в своём невежестве, скромным неофитом начали с нуля изучать другую науку уже на других школьных скамьях. Именно для тех, кто не страшится забыть прежние знания, мы взяли на себя труд истолковать эзотерическую символику.

На первый взгляд, обрубок ствола в руках первобытного человека годен лишь для хозяйственных нужд. А между тем это не что иное, как наше сухое древо (arbre sec), которое, прокрасовавшись долгое время на знаменитой вывеске, дало имя одной из старейших парижских улиц. Эдуар Фурнье[134] утверждаёт со ссылкой на Соваля (т. I, с. 109), что ещё в 1660 г. вывеска существовала. Она указывала, что это постоялый двор, о котором «упоминал Монстреле» (т. I, гл. CXXVII). Вывеска очень подходила к этому жилищу, начиная с 1300 г. служившему кровом для паломников в Святую Землю. Сухое древо напоминало о Палестине. Оно было посажено недалеко от Хеврона[135] и с допотопных времён было «зелёным и раскидистым», но засохло в день, когда Христос умер на кресте. Дерево должно было зазеленеть вновь, «когда под ним распорядится отслужить мессу прибывший вместе с другими христианами в землю обетованную властелин, князь (prince) Запада»[136].

Это сухое древо, вырастающее из твёрдой скалы, изображено на последней иллюстрации к Искусству горшечника[137]; там на нём листья, плоды и лента с надписью: Sic in sterile[138]. Это же древо вырезано на прекрасных воротах лиможского собора, а также на четырёхлистном орнаменте нижней части стены в Амьене. В бретонской церкви в Гимильо (департамент Финистер) каменный священник поднимает два обрубка такого же древа над кропильницей в виде большой раковины. Наконец, мы встречаем сухое древо на стенах некоторых светских зданий XV в. Так, в Авиньоне оно возвышается над коробовой аркой старого Рурского коллежа, а в Каоре обрамляет два окна в доме Вердье на Бульварной улице и небольшую дверь в коллеже Пеллегри [XI].

XI. Каор. Коллеж Пеллегри. Дверь XV в. Сухое дерево.

Сухое древо — иероглиф, которым Философы выражали инертность металлов, то есть то особое состояние, в какое в процессе своей работы человек приводит их регенирированные расплавы. Герметическое эзотерическое учение утверждаёт, что металл в руде живой и обладает вегетативными свойствами. В руде металлы связаны с особым агентом (agent spécifique) или минеральным духом, который обеспечивает их жизнедеятельность, питание и развитие в пределах срока, назначенного природой, после чего металлы приобретают внешний вид и характеристики самородного серебра и золота. Затем агент отделяется от вещества, чьи жизненные функции больше не проявляются, оно становится устойчивым и теряет способность изменяться. Даже если теперь вещество пробудет в земле несколько столетий, оно само уже не сможет перейти в другое состояние и лишиться тех характеристик, которые отличают металл от минерального агрегата.

На самом деле, однако, процессы, протекающие внутри месторождения, не так просты. Несовершенство нашего переходного мира налагает свои ограничения, и естественное развитие минералов прекращается по целому ряду подспудных причин: из-за нехватки питательных элементов, недостатка кристаллических отложений, отсутствия нужного давления, температуры и т. д. Причины могут быть и внешние: образование трещин, приток воды, раскрытие пласта. В таком случае металлы затвердевают, остаются в виде минералов с определёнными свойствами и не в состоянии преступить достигнутую ими эволюционную стадию. Другие металлы, более молодые, в ожидании агента, который придал бы им твёрдость и прочность, продолжают пребывать жидкостью. Так бывает с ртутью, которую часто находят в самородном виде или в виде соединения с серой (киновари), причём и в самом карьере, и вне его.

В самородном виде (forme native), даже без металлургической обработки, металлы так же инертны, как и в рудах, подвергнутых обжигу или плавлению. В обоих случаях металлы не содержат жизнетворного начала. Мудрецы говорят, что эти металлы мертвы (morts), по крайней мере внешне, так как нам не под силу пробудить в них жизнь, скрыто присутствующую в твёрдой кристаллической массе. Это мёртвые деревья (arbres morts), хотя и содержащие в себе остатки влаги, но уже не дающие ни листьев, ни плодов, ни, тем более, семян.

Поэтому совершенно обоснованно многие авторы утверждают, что золото и ртуть ни частично, ни целиком нельзя использовать в Великом Делании. Золото нельзя, говорят они, потому что собственный агент покинул его в процессе его образования, а ртуть — потому что она изначально лишена жизненной силы. Впрочем, некоторые Философы заявляют, что золото, бесплодное в твёрдом состоянии, способно вновь обрести утерянную жизненную силу и возобновить эволюционный цикл, если суметь «вернуть его в изначальное состояние» («remettre dans sa matière première»). Однако эта теория несколько сомнительна, и её ни в коем случае не следует понимать в прямом смысле. Остановимся ненадолго на этом спорном вопросе, не забывая о естественных возможностях (possibilité de la nature) того или иного процесса. Это единственный способ не сбиться с пути в этом запутанном лабиринте. Большинство герметических философов под термином реинкрудация (réincrudation) подразумевают именно возвращение в изначальное состояние. Они ссылаются на строение самого слова, означающего делать сырым (rendre cru), двигаться в обратном направлении (rétrograder). Это неверная точка зрения. Природа, а тем более Искусство не уничтожит результат работы многих веков. Что свершено, то свершено. По этой причине старые Мастера утверждали, что изготовить золото легче, чем его разрушить. Никто не может похвастаться, что вернул жареному мясу или варёным овощам вид и свойства, какие те имели до обработки. И здесь аналогия и естественная возможность — лучшие и самые надёжные ориентиры. Между тем в природе нельзя подыскать ни одного из примеров движения вспять.