Фулканелли - Философские обители

• Название: Философские обители
• Автор: Фулканелли
• Издательство: Энигма
• Жанр: Культурология
• Год: 2004
• ISBN: 5-94698-033-5

Книга раскрывает секреты алхимии, зашифрованные в памятниках гражданской архитектуры старой Франции. Фулканелли больше, чем кто-либо, уделил внимание практическим вопросам традиционной науки, собрав воедино различные ее части. Автор подробно описал все операции Делания, однако, намеки, а то и прямые советы разбросал по разным главам. Так что разгадывание философской мозаики-ребуса уже само по себе доставит наслаждение читателю.

Предмет книги не сводится исключительно к алхимическим тайнам. Автор предпринимает обширный экскурс в историю, лингвистику, искусствоведение, филологию и краеведение, выказывая феноменальную эрудицию.

Книга снабжена научным аппаратом и иллюстрациями.

http://fb2.traumlibrary.net

---

Кроме того, шутовской жезл (marotte des fous) — это, бесспорно, погремушка (hochet, κρόταλον)[250], забава для младенцев, игрушка для самых маленьких — ничем не отличается от кадуцея. Два эти предмета явно аналогичны друг другу, и шутовской жезл выражает, кроме всего прочего, природную детскую непосредственность, какую требует от Мудрецов знание. И на вид шутовской жезл и кадуцей схожи. У Момоса и Гермеса в руках одно и то же орудие — характерный знак Ртути. Нарисуйте круг на конце вертикального отрезка, прибавьте к кругу два рога, и вы получите тайный знак, каким средневековые алхимики обозначали своё ртутное вещество (matière mercurielle)[251]. А ведь этот знак, достаточно точно воспроизводящий и шутовской жезл, и кадуцей, известен с незапамятных времён. Его обнаружили, в частности, на пунической стеле в Лилибее[252]. В общем, на наш взгляд, шутовской жезл и есть наш кадуцей, и в таком виде его эзотерика даже более доступна для понимания, чем эзотерика змеиного жезла с крылатым петасом (pétase ailé) или без оного. Название шутовского жезла (marotte) — произошедшее от mérotte (petite mère, мамочка), по мнению одних, или от Марии (Marie), всеобщей Матери (mère universelle), по мнению других — подчёркивает женскую природу и порождающую способность герметической ртути — матери и кормилицы нашего царя.

Не так выразительно слово кадуцей (κηρύκειον и κηρύκιον), сохраняющее значение вестник (héraut) или «глашатай». Общий корень κήρυξ, le coq, петух (потому что петух возвещает восход солнца или рассвет, l’aurore), указывает на одно из свойств тайной ртути. По этой причине петух, вестник солнца (le coq, héraut du soleil), был посвящён богу Меркурию и его можно увидеть на наших колокольнях. На тьерском барельефе ничто, казалось бы, не напоминает об этой птице, и всё же в зашифрованном виде она присутствует в названии кадуцея, который двумя руками держит наш вестник, ведь палка или жезл герольдов (officiers de Hérauderie, вестников при дворах феодальных правителей) именовались, как и атрибут Гермеса, кадуцеем. Известно, кроме того, что в обязанности герольда входило сооружать в честь победы (victoire) или счастливого события (heureux événement) памятник, простую горку из камней — так называемую гору радости (Mont-joie). Лесной житель предстаёт перед нами одновременно и олицетворением Ртути или шутом (дураком) естества (fou de nature), и мистическим вестником (héraut mystique), чудесным работником, чью победу знаменует гора радости — символ победы над материей. И если роскошной мантии герольда мастер и победитель предпочитает звериную шкуру, то это потому, что он хочет показать: прямой путь, который он сам для себя избрал, заключается в простоте, благоразумии и равнодушии к земным благам и мирской славе.

Рядом со столь заметным персонажем другие, более мелкие, играют второстепенную роль. Было бы, однако, ошибкой пройти мимо них. В герметических картинах не бывает ничего лишнего, и эти скромные хранители арканов, безыскусные выразители древних идей, вполне заслуживают нашего внимания. Помещены они здесь не столько для украшения, сколько из милосердного желания просветить тех, кто не поленится хорошенько к ним присмотреться. Мы, со своей стороны, никогда не жалели ни времени, ни усилий для разбора подобных иероглифов. Нередко они помогали нам при решении сложных вопросов, а в практической работе приносили успех, на который мы иначе вряд ли могли рассчитывать.

Всего фигурок в нишах над капителями пять. На четырёх плащ философа, который они распахивают, чтобы показать ту или иную эмблему. Дальняя от Лесного жителя фигурка стоит за выступом небольшой современной ниши в готическом стиле, за стёклами которой находится статуэтка Богоматери. Это косматый длиннобородый мужик с книгой в левой руке и то ли с палкой, то ли с копьём в правой. Эти атрибуты вполне определённо указывают на два вещества — активное и пассивное, в результате философского единоборства которых образуется первая субстанция Делания. Некоторые авторы, в частности Николай Фламель и Василий Валентин, условно обозначали эти начала драконами: крылатый небесный дракон олицетворял летучее вещество, земной бескрылый — твёрдое. «Из этих двух драконов или металлических начал (principes mètalliques), — пишет Фламель[253], — как я уже отмечал в приведённом выше кратком изложении (Sommaire), каждый своим жаром возбуждаёт пламя противника, и если внимательно посмотреть, то увидишь в воздухе ядовитый зловонный дым, словно его испускает злобный огнедышащий змей или вавилонский дракон». Обычно под драконом Философы прежде всего подразумевают летучее вещество. Именно этого дракона они советуют убить копьём — на этом построено множество легенд и аллегорий. Реагент, участвующий в процессе, они скрывали под различными именами сходного эзотерического значения: Марс, Марфа, Маркелл, Михаил, Георгий и т. д. В ожесточённой схватке, из которой они неизменно выходили победителями, рыцари священного искусства ранили мифического змея в бок — начинала течь чёрная, густая и вязкая кровь (sang noir, épais et visqueux)[254]. Эту тайную истину возглашает с высоты своей деревянной кафедры древний, застывший в молчании герольд — неотъемлемая часть старинного жилища.

Второй персонаж более сдержан. Он едва приподнимает полу плаща, давая, правда, увидеть толстую закрытую книгу (livre fermé) у пояса. К этой фигуре мы ещё вернёмся.

Следующим идёт бравый рыцарь, сжимающий эфес длинной шпаги. Оружие ему необходимо, ведь им он собирается лишить жизни земного летающего льва (lion terrestre et volant) или грифона (griffon) (иероглиф Ртути, который мы рассмотрели в главе об усадьбе в Лизьё). Мы вновь видим здесь эмблематическое описание основной операции — затвердевания Ртути и её частичного превращения (mutation) в твёрдую Серу. «Ибо стойкая кровь-руда красного Льва, — пишет по этому поводу Василий Валентин[255], — сотворена из нестойкой крови льва зелёного, ведь на самом деле оба льва принадлежат одному и тому же естеству». Заметим, что вариантов описания этой операции не так уж много; часто авторы ограничиваются сражением между рыцарем и львом, что мы видим, в частности, в замке Куси (тимпан двери в главную башню) и на барельефах Золотого Карруара[256] в Роморантине [XXII].

XXII. Роморантен. Золотой Карруар (XV в.)

Точного значения следующей фигурки мы указать не можем. К сожалению, она сильно повреждена, руки отломаны, и неизвестно, что в них было. Из всего символического окружения Лесного жителя явно религиозный характер имеет лишь эта задумчивая молодая женщина с нимбом и в тунике; возможно, девственница (vierge). В таком случае это сведённый к человеческому образу наш первый субъект. Но это лишь предположение, которое ничем не подтверждается. Мы вынуждены оставить повреждённую грациозную женскую фигурку и перейти к последней — к Паломнику (Pèlerin).

Наш путешественник, без сомнения, исходил много дорог, но его улыбка ясно говорит, что он испытывает радость и удовлетворение от выполненного обета. Пустая котомка и посох без калебасы свидетельствуют о том, что достойному сыну Оверни не надо больше заботиться о еде и питье, а раковина на шляпе — особый признак паломников св. Иакова — о том, что он возвращается прямёхонько из Компостелы. Неутомимый путник, он несёт раскрытую книгу с прекрасными картинками, смысл которых не мог объяснить Фламель. Истолковать и использовать книгу в своей работе поможет паломнику таинственное откровение. Эту книгу легко обрести, но открыть её, понять, другими словами, нельзя без откровения свыше. Осеняет лишь Бог при посредничестве «господина святого Иакова», и лишь тех, кого он сочтёт достойным. Книгу Апокалипсиса, скреплённую семью печатями, демонстрируют нам персонажи, на которых возложена миссия излагать высшие истины знания. Никогда не покидает своего Учителя св. Иаков; и калебаса, освящённый посох и раковина — атрибуты последнего, необходимые для передачи тайного учения паломникам Великого Делания. Это первый секрет, который Философы не раскрывают, выражая его загадочными словами: Дорога святого Иакова (Chemin de Saint-Jacques)[257].

Все алхимики обязаны совершить паломничество. Хотя бы в переносном смысле, потому что это путешествие символическое (voyage symbolique), и тот, кто хочет извлечь из него пользу, ни на секунду не покидает лабораторию. Он беспрерывно следит за сосудом, веществом и огнём. День и ночь остаётся на своём посту. Эмблематический город Компостела расположен не в Испании, а в самой земле философского субъекта (sujet philosophique). Туда ведёт тернистый трудный путь, полный неожиданностей и опасностей. Длинная утомительная дорога, где потенциальное становится актуальным, скрытое — явным! Под аллегорией паломничества в Компостелу Мудрецы подразумевали сложный процесс приготовления первой материи (première matière) или обычной ртути (mercure commun).