Екатерина Вергилесова - Сложная любовь

• Название: Сложная любовь
• Автор: Екатерина Вергилесова
• Издательство: Европресс
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-85743-034-8

---

Галя непроизвольно вспоминала его каждый раз, когда ее называли по имени-отчеству — а с тех пор, как она стала принимать участие в серьезных переговорах, это случалось все чаще и чаще. Как бы ни была она закалена той жизнью, которую ей приходилось теперь вести, каждый раз она вздрагивала, словно опять вернулся тот майский день, когда дядя Витя заехал за ее родителями, чтобы отвезти их на дачу. Была пятница и на следующий день Галя сама собиралась приехать к нему. Вечером она собирала вещи и уже представляла себе начинающие зеленеть лужайки в лесу, костер и жареную картошку ближе к ночи, когда резкий телефонный звонок заставил ее очнуться от задумчивости.

— Галина Андреевна? — спросил незнакомый женский голос.

Ее никогда не называли по имени-отчеству, и она, словно почувствовав, что это не сулит ничего доброго, опустилась на стул и пока эта чужая женщина продолжала говорить, механически перебирала бахрому скатерти, хотя рыдания уже рвались из ее груди. Но только повесив трубку, она дала волю слезам: уронив голову на руки, она рыдала, не в силах поверить, что папы больше нет. Музыка доносилась из открытого окна, весенняя мошка вилась вокруг люстры, но Галя не видела ничего. Мир словно пошатнулся, привычные связи распались, сквозь очертания знакомых предметов проступало что-то ужасное, непривычное, невиданное Галей раньше. Слезы текли по ее лицу и она рыдала, будто предчувствовала, что она уже никогда не сможет так заплакать. Это были ее последние детские слезы, начиналась совсем другая жизнь: в этот день ее детство кончилось навсегда.

Восемь часов назад огромный КаМАЗ столкнулся с машиной дяди Вити на Ярославском шоссе. Маленький «Запорожец», дважды перевернувшись, рухнул и, когда заклинившие двери открыли, дядя Витя и галин отец были уже мертвы. Выжила только мама, но и она уже никогда не стала такой, какой была до аварии. С тех пор Галя никогда не могла спокойно смотреть на мирные деревенские пейзажи — они ей казались ареной возможных катастроф, подобной той, что исковеркала ее жизнь.

Галя никогда не рассказывал об этом — слава богу, никому не приходило в голову спросить, почему из ветеринара в районной лечебнице Галя подалась в мир бизнеса — стала сначала секретаршей, потом референтом, а потом — серьезно вошла в дело. Конечно, всем казалось, что нет ничего естественнее, чем сменить грязную работу на красивую денежную жизнь. Галя вспомнила взгляды ее бывших одноклассниц, сразу оценивших ее неброский, но дорогой итальянский костюм, модельные туфли, ухоженные волосы, превосходную кожу. В ее двадцать пять у нее была фигура восемнадцатилетней девочки и только ледяная искорка, иногда пробегавшая в ее глазах, выдавала в ней ту деловую женщину, с которой вынуждены были считаться не только коллеги, но и конкуренты.

Но если бы кто-нибудь знал о том, как мечтала Галя иногда вернуться к своей прежней, совсем забытой жизни. Тогда она понимала, что по-настоящему нужна кому-то: заплаканной девочке, принесшей заболевшего котенка, псу, вывихнувшему лапу, простудившемуся попугаю, в конце концов. «Впрочем, как я смею так думать? — одергивала она сама себя — разве я не знаю, зачем я вкалываю от зари до зари?» Ведь после смерти отца она осталась единственной кормилицей семьи.

Семьи? Как странно было применять это слово, означавшее троих, к двоим — ей и маме, маме, за которой теперь приходилось ухаживать как за маленьким ребенком: многочисленные переломы сделали ее инвалидом, навсегда прикованным к своему креслу. Поначалу Галя еще надеялась, что где-то — возможно, за большие деньги — могут вернуть ее маме утраченное здоровье. Но после многочисленных консультаций с врачами надежды не осталось; все, что она могла теперь сделать для самого близкого ей человека, — это облегчить ее страдания. Для этого требовался уход, лекарства — то есть деньги, которых в доме и при папиной жизни всегда не хватало.

Когда Галя привезла маму домой из больницы, она уже не колебалась — решение созрело внезапно. На следующий день она позвонила Андрею Владимировичу, собаке которого она несколько раз делала уколы, и попросила помочь с устройством на работу. Так и получилось, что через неделю она уже сидела в офисе «Меркурио-центра» — маленькой посреднической фирмы, торгующей компьютерами и оргтехникой.

Галя припарковала «девятку» у своего подъезда, включила сигнализацию и, взяв с заднего сиденья сумочку, вошла в подъезд. Полутемные подъезды с детства внушали ей страх. Сейчас это казалось немножко смешным — действительно, глупо было бы пострадать от какой-нибудь шпаны, работая с такими серьезными людьми, с которыми ей приходилось работать.

В подъезде, впрочем, никого не было. Галя нажала кнопку лифта и еще раз вспомнила сегодняшний вечер: лица гостей промелькнули перед ней в последний раз. Сегодня она наконец-то рассчиталась со Смирницкой за все школьные обиды. Вспомнить это было немного стыдно: как будто она сыграла не в свою игру, поступила не по тем законам, по которым хотела жить.

Галя открыла дверь и тихонько, чтобы не разбудить маму, вошла в квартиру. Антонина Ивановна сидела на кухне, поджидая Галю.

— Ой, Антонина Ивановна, что же вы меня ждете, я же сказала, что приду поздно!

— Но, Галочка, вашей маме опять было нехорошо, мне пришлось дать ей лекарство и некоторое время посидеть, пока она не уснет окончательно.

— А сейчас…

— Сейчас все уже нормально. Это просто периодические боли, врач же предупреждал о них.

— Спасибо, спасибо вам большое, Антонина Ивановна, я просто не знаю, что бы я делала без вас.

Антонина Ивановна была сиделкой, которую Галя приглашала побыть с мамой, пока бывала на работе или, как сегодня, в гостях. Опытная медсестра с тридцатилетним стажем, за последние два года она стала незаменимой в галином доме во многом благодаря своей честности и добросовестности. Да и сама она полюбила Галю как родную дочь, а Ольгу Николаевну — как заболевшую подругу и выполняла свои обязанности так, будто это были не «клиенты», а ее собственная семья. Часто, глядя на Галю, она думала о тяжелой судьбе этой в общем-то доброй и ранимой девушки, вынужденной от зари до зари пропадать на работе. А ведь какая хорошая хозяйка получилась бы из нее! Антонина Ивановна видела, как любит Галя свою маму, с какой радостью она делает по выходным нехитрую домашнюю работу. Но она понимала, что лекарства для Ольги Николаевны требуют денег — а где их возьмет Галя, если не будет работать! «Найти бы тебе хорошего мужа, — часто мысленно обращалась к ней Антонина Ивановна, — вот бы, дочка, была бы ты тогда счастлива». Но, разумеется, она не рисковала заговорить об этом с Галей, которая ни с кем не делилась подробностями своей жизни.

— Антонина Ивановна, уже поздно, давайте я отвезу вас на машине, — предложила Галя.

— Спасибо, Галочка, не надо, я сама, — и попрощавшись с Галей Антонина Ивановна ушла.

Принимая перед сном душ, Галя продолжала думать о сегодняшнем вечере. В самом деле, зачем она пошла к Ире? Они не виделись столько лет и вряд ли следовало возобновлять знакомство со столь триумфального появления на люди. Было бы лучше, сославшись на занятость, не ездить на день рождения, а скромно заехать к Ирке после работы, познакомиться с ее мужем и ребенком. Посидели бы тихо, поговорили. А то — что за спектакль она устроила?

Выключив воду, Галя посмотрелась в высокое зеркало. Влажные волосы прядями спадали на чуть полноватую грудь, на шелковистой коже которой сверкали капельки воды. Галя провела руками по высоким бедрам, бросила взгляд на длинные загорелые ноги — да, она знала, что она очень красива, но сегодня вечером собственная красота не радовала ее. Вместо того, чтобы весь вечер демонстрировать новый итальянский костюм и безупречную фигуру, лучше бы она посидела вместе с мамой, которую видит так редко. Галя сама боялась себе сознаться в том, что постепенно работа, бывшая изначально только средством для зарабатывания денег, необходимых для маминого лечения, все настойчивее и настойчивее требует себе всю ее. Получался замкнутый круг: чтобы удержаться на работе, Гале нужно было быть «своей в доску» в ее фирме, а это значило — так же хорошо одеваться, как и другие сотрудницы, ходить в дорогие рестораны, иметь свою машину, то есть тратить почти все деньги, которые она зарабатывала, на поддержание своего «имиджа». И потому денег требовалось все больше и больше: ведь в отличие от своих коллег Гале нужно было еще и оплачивать мамино лечение: курсы массажа, бесконечные лекарства, сиделку и визиты врачей. И потому она работала все интенсивнее и интенсивнее, перешла из «Меркурио-центра» в более серьезную «контору» — риэлтерскую фирму «Наш дом», хотя ей и не совсем нравилась специфика их работы. И на старом, и на новом месте коллеги считали Галю карьеристкой; впрочем, они заблуждались. Просто Гале все время не хватало денег и, чем больше она их зарабатывала, тем больше становились «накладные расходы». Сейчас она с ужасом думала, что если ее назначат менеджером по Юго-Восточному округу, то ей придется сменить свою «девятку» на более престижную иномарку и это съест почти весь привесок к зарплате, который она получит от этого перехода на три месяца вперед.