Теренс Стронг - Смерч над Багдадом

• Название: Смерч над Багдадом
• Автор: Теренс Стронг
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Триллер
• Год: 1997
• ISBN: 5-218-00390-5

Все силы британских и американских спецслужб брошены на предотвращение террористических актов в связи с агрессией Ирака в Кувейте. Профессионалы ЦРУ и Интеллидженс сервис разработали изощренный план под кодовым названием «Лошадь в бизоньей шкуре», предусмотрев, кажется, все мелочи и детали…

Внедренный в сверхсекретную террористическую организацию, лучший английский летчик Макс Эвери обречен стать двойным агентом в родной стране.

А что занесло в Ирландию американца Лу Корригана? Жажда приключений? Ведь ирландские террористы готовы помочь иракским применить химическое оружие. Но рядовым агентам приключения выпадают не часто. Их повседневное существование заключается в бесконечном терпении и ежеминутной настороженности…

Когда же наступает час испытаний, политикам и стратегам нет дела до исполнителей, и те вынуждены, не забывая о долге, взять собственные судьбы и судьбы товарищей в свои руки, решаясь на невероятное и невозможное — на штурм личного бункера Саддама Хусейна.

---

Мойлан вдруг понял, что София не собирается сопровождать их.

— Вы не с нами?

Она отрицательно покачала головой, но не стала ничего объяснять. Прежде чем он успел сказать еще что-нибудь, за кормой забурлила вода, София сбросила канат и растаяла в ночи, а катер заколыхался на небольших пенных волнах, выходя в море под широкое темное небо. Ожерелье портовых огней медленно тонуло за горизонтом.

Эвери усомнился, что люди Ханта найдут возможность следовать за ними, они остались в полной изоляции и одиночестве, погруженные во мрак, как астронавты, дрейфующие в космическом пространстве. Успокаивало лишь мерное пыхтение мотора суденышка.

Корриган первым заметил огни, многоцветную цепочку, которая обрисовывала контуры яхты, мягко покачивающейся средь моря на якоре.

Из морского тумана вырастало судно: белоснежный корпус высотой в семьдесят футов. Владелец, должно быть, выложил за него не один миллион. Под льющуюся откуда-то сверху музыку Вивальди они подплыли к шлюпбалке кормовой палубы, где двое матросов в белой форме ждали, чтобы помочь им подняться на борт.

— На каком языке они говорят? — спросил Мойлан, когда они осторожно укладывали Мегги на подъемник и пристегивали ее ремнями.

— На арабском, — коротко ответил Эвери.

— Совершенно верно, — раздался голос из открытых дверей салона. — Вы знаете наш язык?

Эвери прищурился, пытаясь разглядеть говорящего, но источник света был у того за спиной, и он различил только силуэт.

— Немного.

Человек легко причмокнул губами.

— Значит, нам придется выбирать выражения.

— Моя жена… — начал Эвери.

— Ваша жена в надежных руках. У нас на борту квалифицированный хирург и операционная.

— Это ваше судно? — спросил Корриган.

— Увы, нет. Яхта принадлежит одному из высших чинов иракской партии Баас. Зарегистрирована в Панаме и имеет счастье оставаться одним из немногих достояний нашей страны, которые не попали под нескончаемый поток запретов и санкций.

— Мне бы хотелось быть рядом с женой, — заявил Эвери, пока матросы выкатывали носилки через салон в главный коридор.

Незнакомец впустил их внутрь и закрыл двери.

— Как только операция закончится, вас, разумеется, пустят к ней. Будьте уверены, хирург — из числа лучших в Ираке специалистов, учился в Лондоне. Он уже готов, друзья из Афин предупредили нас по телефону.

— Вы Профессор? — спросил Мойлан.

В освещенном канделябрами салоне с пышным убранством они впервые смогли хорошо разглядеть незнакомца. Он недотягивал нескольких дюймов до шести футов, плотное тело облачено в белый льняной костюм с рубашкой-поло винного цвета, на ногах сандалии. Лицо загорелое, с тяжелыми чертами и густыми бровями. Судя по седине в прямых волосах, он перешагнул пятидесятилетний рубеж. Человек поднял палец к своему носу картошкой, многозначительно похлопал по ноздре, мелодично позвякивая золотой цепью на запястье.

— Это загадка, а разгадка известна только мне. Можете называть меня, скажем, Георгос. Да, именно так, мне всегда нравилось это имя.

Корриган внимательно посмотрел на него.

— Ладно, Георгос, я, наверное, скажу за всех, что нас начинает тошнить от игры в гангстеров. С кем мы имеем дело? С «Семнадцатым ноября», с иракцами, с чертом, с дьяволом?

Георгос указал на два полосатых дивана, стоявших углом у камина:

— Располагайтесь поудобней, — и, когда мужчины уселись, продолжил: — Вы по акценту могли догадаться, что я — грек. Да, вы имеете дело с «Семнадцатым ноября». Я отвечаю за надежную и безопасную связь с Эстикбарой. В сущности, разговаривая со мной, вы разговариваете с богом. — На его губах мелькнула легкая улыбка. — Я, конечно, имею в виду президента Саддама Хусейна. Пользуюсь этой яхтой, пока ее владелец вновь не обретет возможность выезжать за пределы своей страны. В команде иракцы из преторианской гвардии Хусейна, так что верность их гарантирована. Однако разумнее ничего в их присутствии не обсуждать. — Он дотянулся до старинного красочного глобуса, открыл потайную дверцу, за которой оказался бар. — Пожалуй, вам всем следует подкрепиться после тяжелых переживаний.

Налив три порции виски, а себе узо,[45] Георгос поднял бокал:

— За новый крепкий союз великой ИРА, «Семнадцатого ноября» и Республики Ирак, поднявшихся вместе на борьбу с общим врагом, с двумя буржуазными империалистическими державами, Великобританией и Соединенными Штатами!

Эта риторика вызвала у Мойлана не меньшее отвращение, чем у Эвери с Корриганом.

— Давайте к делу, — сказал он. — Мы хотим предложить Саддаму Хусейну план. Организовать нападение с целью убийства британского премьер-министра и членов кабинета. Интересует это Ирак или нет?

Тонкие губы Георгоса растянулись в улыбке.

— Разумеется. Иначе бы мы здесь не сидели. Скажите, когда можно провести операцию?

Мойлан уставился в свой бокал.

— Реально, если все делать как следует — наблюдение, обеспечение, отход без потерь и прочее, — примерно в середине или в конце января.

— Может случиться так, что будет уже поздно. Срок ультиматума ООН истекает пятнадцатого января, после этого надо в любой момент ждать начала военных действий на суше. Возможно, даже семнадцатого.

— Почему вы так думаете? — спросил Мойлан.

— По сообщениям иракской военной разведки, остается окно в четыре дня — с семнадцатого по двадцатое, — когда луна в ущербе и высокий прилив облегчает высадку на берег. Американцы, несомненно, решат атаковать с флангов силами своих знаменитых морских пехотинцев.

Корриган покачал головой.

— Они не станут спешить. Старичок Джорджи Буш не рискнет жизнью американских парней, не подстелив сначала соломки. Пентагон страшно боится снова вляпаться во вьетнамский сценарий.

Георгос поднял мохнатую бровь.

— Вы так уверенно говорите…

— А я уверен. Я много лет был в «зеленых беретах». Знаю, как рассуждают военные. Перед высадкой и началом сухопутных операций обязательно отведут несколько дней или даже недель на артиллерийский обстрел и воздушные бомбардировки.

— Следующий период высокого прилива и безлунных ночей приходится на середину февраля, — сказал Георгос.

— Значит, у нас есть время, — быстро заметил Мойлан.

— Неизвестно, — возразил Георгос. — В любом случае Саддам не собирается торопить события. Он нанесет удар, только если дело дойдет до войны. Он все еще верит, что у американцев не хватит духу. — Грек отхлебнул из бокала. — Но сначала поговорим о финансах. Как я понимаю, вы здесь главным образом из-за этого. Печально, но факт, что наши организации преследуют в этом случае разные цели.

— Георгос, — сказал Мойлан, бросая взгляд на Эвери и Корригана, — этот вопрос мы с вами обсудим наедине. Надеюсь, никто не обидится.

— Конечно. Джентльмены, — с чрезвычайной любезностью произнес грек, — вас проводят в каюты. Мистер Эвери, вам немедленно сообщат, когда ваша жена покинет операционную.

Появился стюард, и двое мужчин неохотно вышли из салона.

Георгос налил себе и Мойлану еще.

— Весьма разумная предосторожность. Секретность — наш главный козырь. Именно поэтому «Семнадцатое ноября» так долго держится. Если не хочешь, чтоб люди знали, так ничего им не говори. — По его лицу прошла тень улыбки. — Мы, греки, известны своей философией, а люди нашей профессии должны принять одну непреложную философскую истину — женщины гораздо лучше умеют хранить свои тайны. Мужчина же часто не в силах носить в себе то, о чем невозможно поведать другой душе — исповеднику, другу, возлюбленной.

Мойлан чувствовал, как убаюкивает его спокойная речь грека, и гадал, кто он такой на самом деле. Кажется человеком образованным и состоятельным, можно представить его кем угодно — адвокатом, политиком, — только не анархистом. Усмехнувшись, ирландец спросил:

— А кому вы поверяете свои тайны, Георгос?

В ответ прозвучал мягкий смешок.

— Своей кошке, мистер Мойлан, только своей кошке.

Кажется, они нашли общий язык.

— Пожалуй, вернувшись домой, я посоветую нашим ребятам завести себе кошек.

— Вы доверяете этим двоим, что приехали с вами?

— Конечно.

— Но все же, надеюсь, не до конца? Что касается денег, я уполномочен предложить вам миллион долларов. Треть по заключении соглашения, треть, когда все будет готово, и треть после удачного завершения операции.

Мойлан заулыбался. Солидный доход за работу, которую они все равно собирались сделать.

— А расходы? Транспорт, надежная крыша и прочее обойдется не дешево.

Георгос кивнул. Все эти двусмысленные эвфемизмы были ему хорошо знакомы.

— Расходы, естественно, будут покрыты.

— В таком случае, я полагаю, мы договорились.

Грек долго задумчиво смотрел на своего собеседника. И наконец проговорил: