Гарольд Гринвальд - Знаменитые случаи из практики психоанализа

• Название: Знаменитые случаи из практики психоанализа
• Автор: Гарольд Гринвальд
• Жанр: Психология

---

После того как она закончила эти два рассказа, она остановилась. Казалось, ее вид переменился. Угрюмые, пол­ные страдания черты стали более живыми, она выглядела жизнерадостной и явно была в более светлом и приподнятом настроении. Между тем на меня сошло понимание того, что с ней произошло; рассказанное ею в последнюю очередь и, по-видимому, без всякого плана прекрасно объясняет ее поведение в сцене, которая нанесла ей травму. В то время в ней жили как бы две группы переживаний, которые она не могла понять и относительно которых не могла прийти ни к какому выводу. При виде пары, выполняющей акт коитуса, она немедленно связала новое впечатление с этими двумя группами воспоминаний, придя, наконец, к пони­манию их и в то же время их отвергая. За этим последовал короткий период переработки, «инкубации», после чего по­явились преобразованные симптомы - рвота как замена мо­рального и физического отвращения. Тем самым загадка была разрешена. Не зрелище двоих вызвало у нее отвра­щение, но те воспоминания, которые оно пробудило в ней и все ей объяснило. Это могла быть только память о ночных приставаниях, когда она почувствовала тело своего дяди.

После этого признания я сказал ей:

—Теперь вы знаете, что вы подумали в тот момент, когда заглянули в комнату. Вы думали: «Теперь он делает с ней то, что он хотел сделать со мной в ту ночь и еще в другое время». Это вызвало у вас отвращение, потому что напомнило вам то чувство, которое вы испытали ночью по пробуждении, когда почувствовали его тело.

Она ответила:

— Да, скорее всего, что именно это и вызвало у меня отвращение и что об этом я подумала в тот момент.

— Ну, а теперь, когда вы уже взрослая девушка и все знаете...

— Теперь, конечно, я думаю так.

— Попробуйте теперь точно припомнить и сказать мне, что вы чувствовали в ту ночь при прикосновении его тела.

Но она не смогла дать никакого определенного ответа. Она только смущенно улыбалась, как если бы была убеждена в том, что мы уже добрались до конца истории и к этому уже нечего добавить. Я могу представить себе то тактильное ощущение, которое она позднее научилась описывать. И мне казалось, что ее черты выражали согласие с моим предположением. Но я не мог ни на шаг проникнуть глубже в ее переживания. Во всяком случае я был благодарен ей за то, что говорить с ней было намного легче, чем с пури­тански настроенными дамами, с которыми мне доводилось сталкиваться во время моей практики в городе и для которых всякое naturalia непременно означало turpia[2].

Можно было бы считать случай объясненным, но откуда взялась галлюцинация головы, которая повторялась при каждом приступе и которая вызывала страх? Я спросил ее об этом. Она тут же ответила так, словно бы наш разговор расширил ее способность понимания:

— Да, теперь я знаю откуда. Это голова моего дяди. Теперь я узнаю ее. Позже, когда начались все эти ссоры, дядя страшно сердился на меня, хотя в этом не было ника­кого смысла. Он часто говорил, что это все случилось из-за меня. Если бы я не болтала, дело бы не дошло до развода. Он всегда угрожал, что что-нибудь сделает со мной, и когда он видел меня издалека, его лицо искажалось от гнева и он подбегал ко мне с поднятой рукой. Я всегда убегала от него и всегда мучалась тревогой, боясь, что он может схва­тить меня, когда я не буду его видеть. Так что лицо, которое я всегда видела, было его лицом, искаженным яростью.

Эта информация напомнила мне о том, что первый симптом истерии -рвота - исчез, но приступ тревоги остался и наполнился новым содержанием. Это значило, что мы имели дело с истерией, которая была большей частью отре- агирована. Поскольку вскоре она сообщила тете о том, что узнала.

- Рассказывали ли вы тете и другие истории так, как вы их понимали?

- Да, но не сразу, а немного позже, когда речь уже шла о разводе. Моя тетя тогда сказала: «Пусть это останется между нами. А если он станет чинить какие-то препятствия при разводе, тогда мы припомним ему все это».

Как я понимаю, с того времени один скандал в доме громоздился на другой, и недомогание Катарины перестало привлекать интерес ее тети, которая была теперь полностью поглощена своими ссорами — именно с того времени на­копления и сохранения и закрепился в памяти этот символ.

Надеюсь, что наш разговор принес пользу этой девушке, сексуальная чувствительность которой была столь преждев­ременно травмирована. Больше мне не приходилось ее видеть. Я не буду возражать, если кто-нибудь усмотрит в разрешении этого случая истерии, как он здесь описан, скорее разгадывание, чем анализ. Разумеется, пациентка принимала как вероятные все те вставки, которые я сделал в ее рассказ, но, тем не менее, ей не удалось идентифицировать их со своими прошлыми переживаниями. Случай Катарины ти­пичен в этом отношении, так как во всякой истерии, вы­званной сексуальными травмами, можно обнаружить те пе­реживания предсексуального периода, которые на ребенка не оказали никакого воздействия, но позднее, когда к де­вушке или молодой женщине пришло понимание ее сек­суальной жизни, приобрели травмирующую силу в качестве воспоминаний. Таким образом, отщепление групп психи­ческих переживаний представляет собой нормальный про­цесс в развитии подростка, и вполне понятно, что их пос­ледующее соприкосновение с «Я» создает благоприятные условия для психологических нарушений. Более того, мне кажется уместным выразить в данном случае определенное сомнение: действительно ли расщепление сознания вследст- вие незнания отличается от того, которое вызвано созна­тельным неприятием, и не обладают ли подростки более обширными познаниями в сексуальной сфере, чем им при­писывают или чем они сами в себе предполагают.

Дальнейшее отклонение в развитии психического меха­низма в данном случае определяет тот факт, что сцена открытия, которую мы обозначили как «вспомогательную», заслуживает также названия «травматической». Ее воздейст­вие определяется не только пробуждением предшествующего травматического опыта, но и собственным содержанием; поэтому ей можно приписывать характер и «вспомогатель­ного», и «травматического» фактора. Однако я не вижу причины, по которой следовало бы отказаться от этого абстрактного различения (хотя в данном случае эти факторы совпадают), поскольку в других случаях этому различению может соответствовать расхождение во времени. Другая осо­бенность случая Катарины, которая, однако, некоторое вре­мя уже была известна, обнаруживается в том, что в процессе конверсии образование феномена истерии не следует не­посредственно во времени за травмой, но проявляется толь­ко после короткого периода инкубации. Шарко считает подходящим для этого отрезка времени название «период психической переработки».

Тревога, проявлявшаяся у Катарины во время присту­пов, имела истерическое происхождение, т.е. она воспроиз­водила то чувство тревоги, которое возникало при каждой сексуально-психической травме. Я также воздержусь здесь от освещения процесса, который мне регулярно приходилось наблюдать в большом числе случаев; я имею в виду то, что уже простое наблюдение сексуальных отношений вызывает у девственниц аффект тревоги.

ЗИГМУНД ФРЕЙД

В данном случае ярко проявились тонкость Фрейда в толковании характерных деталей, умение проследить их происхождение, а также его осторожность в том, что касается некритического принятия каких бы то ни было элементов поведения или рассказа пациента. Мы находим здесь блестящий пример применения Фрейдом своего метода исследования и неутомимого поиска психических механизмов, детер­минирующих установки и поведение пациента.

Хотя процесс лечения как таковой в данном случае не происходил, в описании представлен проницательный анализ одного из наиболее загадочных и разрушительных человеческих недугов - паранойи, пси­хического заболевания, для которого характерны устойчивые мании навязчивой подозрительности. Этот случай представлял особый интерес для Фрейда как ученого, поскольку казалось, что происходящее про­тиворечит психоаналитической теории, а именно, тому положению, что паранойя является результатом борьбы пациента с усилением его гомосексуальных наклонностей. Не отваживаясь на любовные отно­шения с человеком своего же пола, параноик преобразует любовь в ненависть и подозрительность. В данном случае молодая женщина, как это очевидно, перешла от любви к ненависти в своем отношении к молодому человеку. Задача, которую поставил Фрейд, сводилась к тому, чтобы выяснить, не скрывал ли за собой этот по видимости гетеросексуальный конфликт гомосексуальную проблему.

Многие описываемые в газетах случаи вспышек агрессивного на­строения у вполне миролюбивых до этого людей представляют собой проявления параноидных маний. Если бы паранойя была так же легко различима для некомпетентного в области психологии человека, как, скажем, обыкновенная простуда, это избавило бы от ненужных стра­даний множество людей.