Нэнси Холдер - Антология «Дракула»

• Название: Антология «Дракула»
• Автор: Нэнси Холдер
• Издательство: Азбука, Азбука-Аттикус
• Жанр: Городское фэнтези
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-389-01560-9

Наступило новое тысячелетие, и королю вампиров приходится приспосабливаться к новым социальным и технологическим реалиям. Какие-то новшества представляют серьезную опасность для графа, а какие-то — расцвечивают его не-жизнь новыми красками. А вдруг достижения современной медицины способны избавить Дракулу от неудобств, проистекающих из ночного образа жизни и потребности пить кровь окружающих? А что, если открывающиеся возможности приведут его на вершины власти? А может, мифология, литература и кинематограф дадут величайшему вампиру возможность воплотиться в новом, неожиданном облике? Более тридцати рассказов, принадлежащих перу истинных мастеров жанра, предлагают самые разнообразные версии существования графа Дракулы в наше время. А предваряет это пиршество фантазии ранее не публиковавшаяся пьеса самого Брэма Стокера. Итак, встречайте — граф Дракула вступает в двадцать первый век!

---

День был душным. Наим потирала руки, пересекая посыпанную гравием площадку на пути к воротам. У ворот стояли еще два охранника, каждый со штурмовой винтовкой на плече; один из них поглаживал ствол, глядя, как Наим приближается. Автомобиль, который следовал за ней по всему Бедфорширу, начиная с того момента, когда у Аспли-Гуиз она съехала с автострады М1, припарковался неподалеку от ее машины; бесцветные лица пялились на нее с передних сидений. Тут и мышь не проскочит!

Наим попыталась переключиться: необходимо было сохранять спокойствие настолько, насколько это было возможно, если она хочет получить интервью с хорошим материалом. Мыслями она вернулась в прошлое, в события тех пяти кровавых лет, во время которых Салавария держал в ужасе всех и вся, прежде чем был пойман на заброшенной железнодорожной станции в Северном Йоркшире прошлой зимой.

Она думала о Салавария. О фотографиях судмедэкспертизы. О том, как полицейские с собаками шли за ним по следу в глубоком снегу до разрушенного перрона, где нашли его пытающимся проглотить сердце десятилетней Мелани Картледж, тело которой лежало тут же в снегу, в омерзительной луже крови и экскрементов. Он пытался поджечь труп, но одежда слишком отсырела. От опаленных волос в небо поднималась тоненькая струйка дыма.

О том, как он умолял застрелить его.

И о том, что один констебль йоркширской полиции был на полгода отстранен от службы за попытку размозжить голову задержанного.

— Доброе утро, госпожа Фоксли.

Голос неестественно хрипловатый кольнул ее из-за стальных дверей. Окон здесь не было.

— Доброе! — отозвалась она. — Я пришла на встречу с…

— Гиорси Салавария. Да-да, нам это известно. Позвольте указать вам на пункт генетического контроля.

Она приложила тыльную сторону ладони к матовой пластине на двери. Пластина тихо загудела, когда сканер считал ее ДНК. Еще не умолк зуммер, а спрей-автомат, очистив линзы, уже скрылся в нише и дверь начала открываться, превратившись в спуск в подвальный этаж.

Три вооруженных охранника выросли перед ней из мрака и жестом приказали забраться на мотоцикл. Миновав в режиме «пуск — остановка» несколько внутренних пропускных пунктов, они заскользили в полной тишине вдоль невыразительных черных стен, которые, казалось, и вверху и внизу уходили в бесконечность. Огромные красные цифры на стенах мелькали с завидной периодичностью, между ними подсветка — облако тусклого света в столь же тусклом отблеске металла. Там, внутри, было холодно. Наим показалось, что кто-то стонет.

— Это камеры? — спросила она.

Один из охранников взглянул на нее сквозь черное пластмассовое забрало шлема, в отблеске которого она разглядела свое собственное отражение, уменьшенное и деформированное, Он кивнул и посмотрел вперед. Она последовала его примеру, и взгляд ее упал на шофера, который, купаясь в зеленых лучах подсветки приборов, слился с кабиной так, будто был ее частью. Когда они наконец прибыли на место, она думала о насекомых.

Наим ступила на площадку, покрытую решеткой из оргстекла. Площадка была подсвечена белым. Как только ее глаза привыкли к ослепляющему свету, Наим разглядела под решеткой провал в сотни футов глубиной. Там, внизу, было множество коридоров, по которым бродили охранники, — отсюда, сверху, казалось, что это муравьи снуют по внутренним ходам муравейника.

— Сюда! — указал охранник.

Ее завели в какой-то проход в темноте, откуда начиналась крытая галерея с заполненными водой бассейнами и растениями в горшках. Человек в красном одеянии помахал ей с другого конца. Стекла его очков посверкивали, как будто он пытался послать ей тайное сообщение.

— Мисс Фоксли! — воскликнул он. — Концы не близкие, не так ли? Полагаю, мы должны быть открыты для публики.

— Профессор Нейман? — Она протянула руку.

— Боюсь, что так! — улыбнулся он и взял ее под руку. — Сюда.

В его кабинет можно было добраться исключительно на лифте. Профессор уселся за массивный письменный стол, на котором были лишь обгрызенный карандаш, кружка с надписью «У меня ПМС» и декоративная грифельная доска с гравировкой «Профессор К. Нейман».

— Позвольте предложить вам что-нибудь? Кофе, чай… Есть у меня и легенький экстези…

Он потеребил завитушки бакенбардов.

— Нет, спасибо.

Было ли это предвкушением предстоящей встречи с Салавария, или же спартанский характер кабинета так повлиял на нее, но она не могла унять дрожь.

— Камера шесть! — воскликнул Нейман, поглаживая свои стянутые в хвостик волосы. Экран, занимающий всю дальнюю стену, вдруг ожил. — Я буду смотреть интервью, разумеется, — сказал профессор. — Вы будете в полной безопасности. Если Гиорси попытается встать со стула, он автоматически получит инъекцию фентанила.

Она едва слышала его. Ее глаза замерли на Салавария. Он уже не был тем жирным напыщенным монстром, который пялился со всех первых полос в утро своего ареста; это был жалкий кусок плоти, одежда висела на нем, подобно гигантским складкам болтающейся кожи. Волосы то ли выпали, то ли были очень коротко острижены: каждый бугорок на голове был открыт взору — удручающее зрелище.

— Что с ним случилось? — спросила Наим, приближаясь к экрану.

— Осознание вины, полагаю. Хотя, возможно, ваши, равно как и все иные, предположения смогут найти подтверждение через час или около того. Никому из нас не удалось вытянуть из него ни слова.

— Что? Ни единого слова?

Нейман покачал головой:

— Хотя он разговаривает во сне. Мы установили микрофон в его камере. Если хотите, можете послушать записи.

— Не сейчас. Мне не хотелось бы стеснять себя какой-либо информацией, которая может повлиять на ход беседы.

Она подумала о судебных фотографиях Лизы Четгл, первой жертвы, чьи останки свисали с веток дерева, подобно лоскутам ткани.

— Ну, хотя бы попытаться не стеснять.

Нейман подошел к ней, стоящей перед экраном. От него пахло сладким дорогим одеколоном, который, видимо, вызвал красноватое раздражение на коже. Профессор снова заговорил, заговорщицким шепотом, как будто его кабинет — это «окно в мир Салавария» — прослушивался. Вероятно, так оно и было.

— Прежде чем вы уйдете, позвольте показать вам мои апартаменты. Это занятно.

Наим взглянула на его пунцовое лицо и почувствовала, как тошнота подходит к горлу. Она догадывалась, что это будет не просто занятно.

Он слегка оживился при ее появлении, но не более того.

— Гиорси? Здравствуйте. Меня зовут Наим Фоксли. Ух, можно называть вас Гиорси? Вы ведь согласились поговорить со мной?

— Не надо разговаривать со мной как с идиотом. Я знаю, кто вы. С головой у меня все в порядке. Садитесь.

— Спасибо. Я… Видите ли, я не умею притворяться. Я немного взволнована. Я очень взволнована. Мне еще никогда не приходилось…

— Не приходилось что? Коротать время с серийным убийцей? Вы это собирались сказать? Или что-нибудь еще более экспрессивное? С извращенцем? Или еще лучше: с психом. С чокнутым гребаным психом.

— Заключенный два — четыреста тридцать три — двести сорок девять! Это нарушение! Еще одна такая выходка, Салли, и ты у меня будешь сидеть на хлебе и воде целую неделю.

Он взглянул вверх, затем закрыл глаза и улыбнулся:

— Прошу прощения, профессор. Вырвалось.

Их глаза снова встретились. Она с некоторой неловкостью отметила, что ей отнюдь не было это неприятно.

— И прошу прощения у вас, госпожа Фоксли… Хлеб с водой, однако, ради вашего блага. Тюремный произвол никуда не делся, знаете ли. День еще не кончится, а на мне будет рубцов — не сосчитать. Дубинка все так же популярна, даже на исходе столетия. Можно было бы ожидать, что они изобретут что-нибудь более современное. Поближе к «Звездным войнам». — Он указал рукой на стул напротив. — Я мог бы угостить вас чаем, но мне нельзя приближаться к чайнику, — сказал он.

Некая властность, которой ей не хватало в его облике, слышалась в его голосе.

— Я не хочу пить, — произнесла она пересохшими губами.

Они посидели в тишине, его глаза были печальны, без тени насмешки над ее неуклюжей возней с заготовками для интервью.

— Откуда вы родом?

— Из Кушмира, к югу от Мехединти, это в Румынии. Хотя я провел большую часть жизни в Венгрии, прежде чем перебрался сюда. В деревеньке Битче, с дедом и бабкой.

У нее наготове было множество вопросов, которые должны были разговорить его. Разговорить? Он знал, почему она здесь, — блеск его глаз говорил об этом. Эти вопросы были важны скорее для нее. Они были разминкой перед стартом. Но теперь ей стало ясно, что они не нужны. Ее «зачем?» было лишь беззвучным движением губ.

— Вы знаете, каково это — лежать в ванной, полной крови? — прошептал он. — Спать в кровати с трупами, которые не могут сомкнуть глаз? Вам знакомо чувство, когда вы берете самое неоспоримое — саму жизнь и своими собственными руками выворачиваете наизнанку, невзирая ни на то, что заложено в ней, ни на волю природы?