Ганс Краузе - Али-баба и Куриная Фея

• Название: Али-баба и Куриная Фея
• Автор: Ганс Краузе
• Издательство: Детгиз
• Жанр: Детская проза
• Год: 1958

В этой книге Али-бабой зовут не героя старинной арабской сказки, а обыкновенного пятнадцатилетнего паренька Хорста Эппке. Хорст Эппке учится в школе-интернате при народном имении (так в Германской Демократической Республике называются государственные сельскохозяйственные предприятия).

Надо сказать прямо, что более несносного, дерзкого и неряшливого парня, чем Хорст Эппке, сыскать невозможно. Несколько раз Али-бабу едва не исключают из интерната. Об этом мечтают многие, особенно рассудительная девушка Рената, по прозвищу Куриная Фея, — главный враг Али-бабы. Но потом всё меняется… В интернат приезжает новый воспитатель. Учиться там становится намного интересней. И Али-баба, который был скорее похож не на Али-бабу, а на всех сорок разбойников из сказки «Али-баба и сорок разбойников», становится совсем другим… Но обо всём этом вы прочтёте сами в книге немецкого писателя Ганса Краузе «Али-баба и Куриная Фея».

---

— Ты одна? — удивилась Инга Стефани. Рената вздрогнула от неожиданности.

— Я не хотела тебя напугать. Пожалуйста, продолжай писать. — Инга Стефани остановилась в дверях. — Позднее, если у тебя будет время и желание, заходи ко мне. Я купила на днях банку абрикосов. Можно открыть её… Но это не к спеху!

Инга уже намеревалась тихо выйти из комнаты и продолжать обход интерната, но Рената быстро собрала со стола свои бумаги.

— Фрейлейн Стефани…

— Да…

— Фрейлейн Стефани, моё письмо может подождать. Я иду с вами, — сказала она.

Комната заведующей находилась на втором этаже. Она была не больше других и обставлена очень скромно. По мнению Ренаты, даже чересчур скромно. Ренате очень нравилась Стефани. Ей хотелось, чтобы у заведующей в комнате было уютней. Почему бы Стефани не поставить себе диван, столик и пару мягких кресел?

Но Инга Стефани была непритязательна; заведующую вполне устраивала её обстановка: металлическая кровать, тумбочка, шкаф, похожий на ящик, три стула, письменный стол и шаткая этажерка с книгами. Кроме того, у Инги Стефани стояли горшки с цветами и настольная лампа с пёстрым бумажным абажуром, а на стене висела репродукция с картины Людвига Рихтера. Все эти вещи, придававшие комнате жилой вид, принадлежали лично Стефани, так же, впрочем, как и кинокалендарь, висевший над письменным столом. Инга Стефани была страстной любительницей кинематографа. В августе, когда ей исполнилось двадцать три года, брат подарил ей книжку о Чарли Чаплине. На книжке было написано: «Моей киске с наилучшими пожеланиями». Инга Стефани прятала эту книгу от учеников. Безобразие, что брат называет её киской! Хотя нельзя сказать, чтобы это прозвище ей не шло. Инга Стефани весила сорок девять килограммов, да и то в одежде. Сильной её никак нельзя было назвать. Она казалась маленькой и хрупкой; губы у неё были бледные, как у всех малокровных людей. Она любила жаркое лето; уже с осени, когда над полями дул ветер, её начинало познабливать. Вот и сейчас — только начало октября, но Инга так натопила свою кафельную печку, что в комнате стало жарко, как в духовке.

Рената рассмеялась.

— Да тут можно печь картошку! — сказала она.

— За тепло я готова отдать полжизни, — ответила Инга Стефани, ставя на стол вазочку с печеньем и уже открытую банку с абрикосами. — Вот ложки, угощайся. Тарелочек у меня нет.

Они принялись по очереди выуживать из банки золотистые абрикосы.

— Мы как дети, — рассмеялась Инга Стефани. — Ну что, вкусно?

— Очень! — ответила Рената в полном восторге.

На Инге Стефани был новый джемпер, в котором она казалась ещё стройнее. Рената с восхищением рассматривала вязку.

— Вы сами вязали?

— Да, но это было очень давно.

— Мне бы хотелось иметь такие ловкие руки.

Инга Стефани еле заметно покачала головой:

— А что толку, если всё равно не хватает времени? Разве у меня бывает когда-нибудь свободная минута? Заштопать чулки и то некогда.

Инга говорила с горечью. Когда она прибыла в народное имение, чтобы стать заведующей интернатом, всё представлялось ей в розовом свете. Теперь она была разочарована, недовольна собой и своей работой.

Заведующая показала Ренате анкету для поступления на курсы преподавателей. Анкета уже три дня лежала на столе незаполненной. Что ей делать? Инга Стефани стала рассказывать о своих сомнениях. Она чувствовала потребность излить перед кем-нибудь свою душу. Конечно, ей надо учиться, обязательно надо. Инге не хватало знаний. Ведь ещё полгода назад она работала сварщицей на заводе, а теперь ей приходится руководить интернатом и воспитывать тридцать подростков — юношей и девушек, таких разных, со всеми их недостатками, проказами и капризами. От всего этого у молодой заведующей голова шла кругом. Утром она первой поднималась с постели, чтобы разбудить учеников, а вечером не ложилась до тех пор, пока не заснёт последний скандалист. А днём надо было наблюдать за поварихой, за уборщицами, составлять меню, заботиться об угле, картошке и чистом белье, писать отчёты, оплачивать счета, проверять бухгалтерские книги и без конца напоминать некоторым ученикам о правилах внутреннего распорядка. Одному человеку, да к тому же по прозвищу «киска», всё это было не под силу. Из-за малейшего пустяка она выходила из себя и кричала на ребят. Её нервы явно сдавали, а ученики, из-за которых она так мучилась, делали её жизнь ещё более тяжёлой. Нет, всё это бесполезно. Инга Стефани потеряла желание работать в интернате. Внутренний голос подсказывал ей, что лучше всего вернуться на завод и опять стать сварщицей.

Рената испуганно подняла голову. Как, Инга Стефани хочет уйти?

Странно, раньше она никогда не задумывалась над тем, что сейчас услышала. Она принимала как должное то, что в интернате всегда чистое постельное бельё, что еда подаётся вовремя. Ей и в голову не приходило выразить свою радость или благодарность за всё то хорошее, что она видела. А иногда, когда что-нибудь не ладилось, Рената бежала к заведующей и жаловалась на неполадки. Девушке стало стыдно.

— Ах, фрейлейн Стефани, — начала она решительно, — оставайтесь у нас, ведь вы нам нужны! Не все такие, как Али-баба. Скажите, чтоб его выгнали. Тогда, конечно, всё будет лучше.

— Не знаю… — Инга Стефани нерешительно водила пальцами по скатерти, чертя какие-то узоры. — К сожалению, всё это не так просто, как тебе кажется. — Её взгляд упал на часы. — Давай быстрее доедим абрикосы.

Они вытащили из банки последние фрукты. Было уже без четверти десять.

Для тех, кому в десять часов надо быть дома, воскресный вечер слишком короток. Не успеешь оглянуться, как уже пора в интернат. А если опоздаешь, окажешься перед запертой дверью. На стук выходит заведующая интернатом и произносит соответствующую «приветственную речь», которую она сама называет «разносной». Опоздавшие назначаются на дополнительные дежурства или лишаются отпусков. Поэтому лучше приходить вовремя.

— Который час?

— Пора кончать, уже без пяти десять.

Ученики, танцевавшие в деревенском клубе, поспешили домой. Они бежали по тёмным, узким деревенским улицам; во дворах лаяли собаки. Только в немногих домах был ещё виден свет…

Бритту провожает её партнёр по танцам. Недалеко от дома девушка замедляет шаги.

— Не беги так, а то у меня колет в сердце. Пусть остальные пройдут вперёд, — шепчет она на ухо Феликсу Кабулке.

У входа в интернат толпится народ. Тут собрались деревенские ребята, они поджидают учеников.

— Бегите скорей, уже десять часов! Малышам пора спать! — вопили они.

— Поторапливайтесь, детки, в детский сад. Няня ждёт вас за дверью, — издевался Франц Наситка, семнадцатилетний парень, который не мог удержаться ни на одной работе больше месяца.

Ученики сжали кулаки. Насмешки поразили их в самоё сердце. Порядки в интернате казались им сейчас верхом несправедливости. Почему они должны ложиться спать в десять часов, когда другие ребята ещё гуляют и делают всё, что им хочется?

— Давайте дадим этим болтунам как следует! — раздражённо ворчали ребята.

Но часы пробили десять, и ученики с тяжёлым сердцем исчезли за дверьми интерната.

Дежурная по дому Рози уже собиралась запереть дверь, когда прибежала Бритта с Феликсом Кабулке.

— Привет влюблённой парочке! — раздался восторженный рёв.

Феликс смущённо улыбнулся; красная как рак Бритта скользнула в дверь.

— Спокойной ночи! — крикнула она Феликсу, ещё раз кивнув ему головой.

— Спокойной ночи, куколка! — ответил ей хор насмешников.

Рози заперла дверь. Она дважды повернула ключ в замочной скважине, замок дважды щёлкнул.

Феликс Кабулке присоединился к деревенским ребятам. Ему незачем было спешить домой. Его отец играл в карты в пивной, а мать уже давно легла спать. Фрау Кабулке спала крепко. Она не замечала, когда возвращался домой её сыночек — в десять или в одиннадцать. Феликс всегда этим пользовался. Через месяц ему исполнится шестнадцать лет, а в будущем году заканчивается его ученичество. Феликс учился в народном имении, где работал его отец. Старшего скотника. Эмиля Кабулке в имении знали все. Пожилые работники звали его «Кабулке-коровник».

Феликс думал о Бритте. Она поцеловала его, а он от смущения не знал, куда ему деваться… Феликс посмотрел на маленькое окошко под крышей. Там было темно. Неужели Бритта уже спит?

— Где живёт твоя подружка? — спросил Франц Наситка таким тоном, будто он угадал мысли Феликса. — Мы хотим устроить девушкам фейерверк.

Феликс увидел в руках у сорванцов карманные фонарики и догадался, что означает «фейерверк». Они хотят осветить комнату девушек. Их затея ему понравилась. Может быть, Бритта выглянет в окошко. Он с удовольствием увидел бы её снова.