Палладий Еленопольский - Лавсаик, или повествование о жизни святых и блаженных отцов

• Название: Лавсаик, или повествование о жизни святых и блаженных отцов
• Автор: Палладий Еленопольский
• Издательство: Крон-Пресс
• Жанр: Религия
• Год: 1992

В книге описано подвижничество и образ жизни блаженных и святых отцов–монахов и пустынных отшельников. Также описаны воспоминания о женах–старицах и богоугодных матерях. Описанное относится к 388–404 годам от Рождества Христова и составлено Палладием, который путешествовал несколько лет по Египту, Палестине, имел близкое общение со святым Иоанном Златоустым.

---

Вся братия свидетельствует о его великих добродетелях, а особенно раба Божия Мелания, прежде меня приходившая в сию Гору. Сам я не застал его в живых. Рассказывая о великих совершенствах сего мужа, она говорила, что он не лгал и не божился, никого не злословил и без нужды никогда не говорил.

О Памво

В Нитрийской же горе жил блаженный Памво, учитель епископа Диоскора, Аммония и братьев Евсевия и Евфимия, также Оригена, племянника Драконтия, славного и дивного мужа. Множеством великих совершенств и доблестей украшался этот Памво. Но венцом великих совершенств его было такое презрение к золоту и серебру, какого требует слово Господне. Блаженная Мелания рассказывала мне, что она вскоре по прибытии из Рима в Александрию, услышав от блаженного пресвитера Исидора–странноприимца о добродетельном житии Памво, в сопутствии самого Исидора отправилась к нему в пустыню. «Принесла я с собой, — говорила она, — ящичек с тремястами литр [5] серебра и просила его принять это приношение от моих стяжаний. Он сидел и плел ветви и, не оставляя своей работы, дал мне только словесное благословение, сказав: «Бог наградит тебя». Потом сказал эконому Оригену: «Возьми это и употреби на нужды братии, живущей в Ливии и по островам: сии монастыри скуднее прочих». а из живущих в Египте братий никому не велел давать из этих денег, потому что страна сия, говорил он, плодороднее других».

«Я стояла, — говорит Мелания, — и ждала, что он почтит меня благословением или хотя слово скажет в похвалу за такое приношение, но, ничего не слыша от него, сама сказала ему: «Господин мой, да будет тебе известно, что серебра здесь триста литр». Он и при этом не показал никакого внимания и отвечал мне, даже не взглянув на ящичек: «Дочь моя! Кому ты принесла это, Тому не нужно сказывать, сколько тут весу: Он взвесил горы и холмы поставил весом, тем паче знает вес твоего серебра. Если бы ты отдала его мне, то хорошо было бы сказать и о его количестве, но если ты принесла его Богу, Который не отвергнул и двух лепт [6], но ещё оценил их дороже всех других приношений, то молчи и будь спокойна».

«Так домостроительствовала благодать Господня, — говорила блаженная, — когда пришла я в Гору! По малом времени раб Божий почил без болезни и без всякого страдания телесного. Он плел корзину и послал за мною. Когда вплетен был уже последний прут, он сказал мне: "Возьми эту корзину из моих рук на память обо мне — другого ничего не могу оставить тебе". Он отошел, предав дух свой Господу, без болезни семидесяти лет от роду. Обвив тело святого тонким полотном и положив его во гроб, я оставила пустыню, а корзину ту буду беречь у себя до самой смерти».

Говорят также, что Памво пред своею смертию, в самый час преставления, сказал стоявшим при одре его пресвитеру и эконому, Оригену и Аммонию, мужам известным по жизни: «С того времени, как, пришедши в эту пустыню, построил я себе келлию и стал жить в ней, не провел я ни одного дня без рукоделия; не помню, чтобы когда–нибудь съел кусок хлеба, данный кем–нибудь даром; до сего часа не раскаиваюсь ни в одном слове, которое сказал я; и теперь отхожу к Богу так, как бы ещё не начинал служить Ему». Рабы Христовы Ориген и Аммоний точно подтверждали это и сказывали нам ещё, что, когда спрашивали Памво о чем–либо из Писания или касательно жизни, он никогда не отвечал на вопрос тотчас, но говорил, что ещё не нашел ответа. Часто проходило месяца три, а он не давал ответа, говоря, что ещё не знает, что отвечать. Памво из страха Божия был весьма осмотрителен в своих ответах, так что их принимали с благоговением, как бы изречения Самого Бога. Этою добродетелию, то есть осмотрительностию в слове, говорят, он превосходил даже Антония Великого и всех святых.

О Пиоре

Между прочими деяниями святого Памво рассказывают ещё следующее. Однажды блаженный Пиор, подвижник, пришел в его келлию со своим хлебом. Когда Памво упрекнул его, для чего он так сделал, Пиор отвечал ему: «Для того, чтобы тебе не быть в тягость». Памво молча отпустил его. Спустя несколько времени приходит Великий Памво в келлию Пиора также со своим хлебом, который был уже и размочен у него. На вопрос Пиора, зачем он принес хлеб размоченный, Памво отвечал: «Чтобы и мне не быть тебе в тягость, я сам размочил хлеб».

Об Аммонии

Аммоний, бывший учеником Великого Памво, вместе с тремя другими братиями и двумя сестрами, достигши самой высокой степени боголюбия, поселились в пустыне и построили два особых монастыря: братья — мужской, а сестры — женский, на довольном расстоянии один от другого. Между тем Аммония в одном городе пожелали иметь епископом, ибо великий сей муж обладал ученостию необыкновенною. Посланные от города пришли к блаженному епископу Тимофею и просили его рукоположить им Аммония во епископа. «Приведите его ко мне, — отвечал епископ, — и я рукоположу вам его». Взяв с собою довольно людей, они пошли за ним. Но Аммоний бежал. Видя наконец, что его догоняют, он остановился и стал их упрашивать. Когда же те не слушали, он поклялся им, что не примет сана и не может оставить пустыню. Когда и это не подействовало, он при всех взял ножницы и совсем отрезал у себя левое ухо до корня, сказав: «Теперь вы должны увериться, что мне нельзя принять сана, к которому меня принуждаете, ибо закон повелевает не допускать того к священству, у кого отрезано ухо». После сего они, оставив его, ушли и, пришедши к епископу, рассказали об этом. Тот им говорит: «Закон этот пусть наблюдают иудеи, а ко мне ежели приведете хотя и безносого, только достойного по жизни, я рукоположу его». Граждане пошли опять упрашивать Аммония. Когда святой муж стал отказываться, они хотели было вести его насильно. Но он поклялся отрезать и язык у себя, если станут принуждать его. После этого его отпустили и ушли.

Пищу Аммония с молодых лет до самой кончины составляли сырые овощи: он не ел ничего готовленного на огне, кроме хлеба. Знал он все книги Ветхого и Нового Завета наизусть и многократно перечитал писания знаменитых мужей — Оригена, Дидима, Пиерия и Стефана. Об этом свидетельствуют и великие отцы пустыни. Рассказывают и о его пророчествах. Назидательнее его никто другой не был для братий, живших в пустыне. Блаженный Евагрий, муж духоносный и строгий в суждении, так отзывался о нем: «Не видывал я человека бесстрастнее его». Во время отбытия Великого Аммония в Константинополь по нуждам пустынножителей сей блаженный (Евагрий) по убеждению святых епископов, пришедших из разных областей, и здешних пустынников восприял от купели Святого Крещёния Руфина, тогдашнего преторианского префекта, который сам много раз просил его об этом. Крещёние совершено было в присутствии сих епископов в той церкви, которую построил сам Руфин для положения в ней святых, на самых гробницах. Во всем послушный преподобному Аммонию, Руфин почтил Евагрия достойно его святой жизни. Аммоний спустя немного времени почил и положен в храме, называемом Руфиновым. Его гробница, говорят, исцеляет от простуды.

О Вениамине

В той же горе Нитрийской был один чудный муж, по имени Вениамин. Его добродетельная жизнь продолжалась восемьдесят лет. За высокие подвиги в добродетели он удостоился дара исцелений, так что только возлагал на болящего руки или давал ему елея, им благословенного, и тот выздоравливал совершенно. И, несмотря на такой дар, за восемь месяцев до успения своего он сделался болен водянкою. Тело его так распухло, что по страданиям он был другим Иовом в наши времена. Епископ Диоскор, бывший тогда пресвитером горы Нитрийской, взявши нас, меня и блаженного Евагрия, сказал нам: «Подите посмотрите на нового Иова, который при такой болезни неисцельной сохраняет необыкновенное благодушие». Пришедши, мы взглянули на его тело — оно так опухло, что кистями обеих рук нельзя было охватить его мизинца. Не в силах будучи смотреть на такую страшную болезнь, мы отвратили от него глаза свои. Тогда блаженный Вениамин сказал нам: «Помолитесь, чада, чтобы не сделался болен мой внутренний человек. А от тела этого и когда был я здоров, не видел пользы, и, когда болен, не вижу вреда». В те восемь месяцев он постоянно сидел в стуле огромной широты, потому что лечь в постель не мог. И в таком неисцелимом недуге он ещё врачевал других от различных болезней.

Я нарочно рассказал о болезни сего святого, чтобы нам не казалось странным, если видим, что и праведных мужей постигает иногда бедствие. Когда сей великий муж скончался, то вынули порог и косяки у дверей, чтобы можно было вынести тело из келлии — так опухло тело блаженного и досточтимого отца Вениамина.

Об Аполлонии

Некто именем Аполлоний, из купцов, отрекшись мира, поселился в горе Нитрийской. Так как по преклонности лет он уже не мог выучиться ни ремеслу, ни чтению, то в продолжение двадцатипятилетнего пребывания в горе подвизался таким образом: покупая в Александрии на свои деньги, приобретенные собственными трудами, всякие врачебные и келейные потребности, он снабжал ими всю братию во время болезни. Бывало, с раннего утра до девятого часа дня ходит около обителей и монастырей по всем кущам, отворяет двери и смотрит, не лежит ли кто. С собою он носил изюм, гранатовые яблоки, яйца, пшеничный хлеб — все, что бывает нужно больному. Такой полезный образ жизни вел раб Христов до глубокой старости. Перед смертию он передал все свои вещи другому, подобному себе, упросив его проходить это служение. Так как в горе той живет до пяти тысяч монахов, то подобный присмотр и нужен в такой пустыне.