Петр Межирицкий - Товарищ майор

• Название: Товарищ майор
• Автор: Петр Межирицкий
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Когда задание было выполнено, В. С. Богословскому с двумя катерами было приказано срочно идти к Таганрогу.

У самого выхода из Таганрогского порта была потоплена канонерская лодка "Кренкель". Лодка села на мель и переломилась. На ее борту оставался раненый командир Ейской военно-морской базы капитан 1-го ранга С. Ф. Белоусов. Дело было ночью, но и ночью крупные суда не имели шансов незаметно приблизиться к затонувшей канлодке и снять раненего командира. Задача эта была возложена на катера Богословского.

Подошли к Таганрогу. В городе полыхали пожары. Маневрируя так, чтобы оставить зарево между собой и противником, катера приблизились к почти полностью погруженному в воду судну. В это время они заметили лодку с двумя гребцами, они изо всех сил гребли по направлению к выходу из порта. С берега по беглецам открыли огонь немецкие танки. Третий снаряд угодил прямо в лодчонку. Тем не менее Богословский направил катер к месту катастрофы. Там моряки вытащили из воды раненого первого секретаря Таганрогского горкома.

Все так же, прикрываясь заревом пожаров, моряки приняли на борт С.Ф.Белоусова и перенесли с "Кренкеля" эвакуированный запас денег. На море был шторм 4 байла, а рассвет в виду берега сулил верную гибель. Казалось, крохотные суденышки обречены. Однако они преодолели шторм и благополучно вернулись на базу. Сказались выучка и умелое, твердое командование, не оставлявшее места сомнениям и боязни.

В тылу противника начинали дерзкие операции партизанские отряды. С 14-м ОВЗ поддерживал тесную связь отряд "Отважный-1" (командир Н. П. Рыбальченко, комиссар А. П. Даниловский). Партизаны наблюдали за перемещениями противника и указывали наиболее удобные для нанесения ударов пункты.

В районе станции Синявская железная дорога Таганрог - Ростов ближе всего подходит к плавням. Чтобы нарушить движение на важнейшей коммуникации войск противника, наступавших на Ростов, моряки вместе с партизанами не раз били в эту уязвимую точку. Удары всякий раз оказывались неожиданными для гитлеровцев.

В ночь на 26 октября все 7 катеров куниковского отряда с помощью партизан проникли через плавни в Мертвый Донец и прицельным пулемётным огнем уничтожили около 200 гитлеровцев.

16 ноября отряд снова появился в Синявской. Диверсия и на этот раз готовилась с помощью партизан. Тщательная разведка путей подхода и отхода наблюдение за противником, фиксация его огневыз точек, основные и запасные сигналы связи и команды - все было подготовлено скрупулезно. Катера, маскируясь в высоких камышах, еще засветло скрытно подошли к станции и заняли исходные позиции. Партизанские разведчики Котенко и Ищенко уточнили нахождение эшелонов с техникой. В 24.00 взвилась красная ракета - и на врага обрушился шквал огня. Вспыхнули пожары. Целеуказание корректировалось трассирующими, очередями с командирского катера. Затем взвилась зеленая ракета - и разом наступила тишина, только полыхали вагоны на путях. Лишь теперь фашисты опомнились. Началась беспорядочная стрельба. Куниковцы отошли, не потеряв ни одного человека.

В результате ночных боев корабли Отдельного Донского отряда, в состав которого входило и подразделение Куникова, с 13 по 16 ноября уничтожили эшелон с танками, 10 автомашин с грузами, убили и ранили около 500 солдат и офицеров противника.

21 ноября, имея подавляющее преимущество в живой силе и особенно в танках, несмотря на упорное сопротивление советских войск, гитлеровские дивизии заняли Ростов. Однако удары 9-й и 37-й армий севернее Ростова вынудили фашистское командование перебросить на север 1-ю танковую армию. Это создало благоприятные условия для контрнаступления в районе Ростова, и Верховное Главнокомандование поставило перед 56-й армией задачу - вернуть город. В связи с началом ледостава катера с их деревянными корпусами уже не могли действовать у побережья. Поэтому командующий Азовской флотилией контр-адмирал С. Г. Горшков решил создать отряд морской пехоты из моряков-добровольцев. Командовать отрядом было поручено Куникову. В общем плане наступления на Ростов отряду надлежало дезорганизовать и нарушить коммуникации противника вдоль побережья.

"27 ноября отряды моряков, которыми командовали старший политрук Ц.Л.Куников и старший политрук Н.Я.Шкляр, переправились по льду через Дон и завязали ночной бой с гитлеровцами, стремясь пресечь их движение в районе хутора Синявский... В течение всей ночи моряки удерживали станцию и поселок, разрушили два железнодорожных моста, взорвали полотно железной дороги и линии связи противника. Выполнив боевую задачу, отряд моряков отошел на хутор Рогожкино.

В ночь на 28 ноября части 56-й армии по тонкому льду перешли Дон и ворвались в Ростов. 30 ноября отряд моряков, пройдя по молодому льду и студеной воде более 20 километров, вместе с партизанами и подразделениями 62-й кавалерийской дивизии вторично заняли хутор и станцию Синявская, оседлали железную и шоссейную дороги, не дав врагу отступать по этому пути".'

Письма:

"Азов, 22. XII-41. Дорогая моя Лена, милая моя сестра!

Вот уже 2 месяца как находимся почти в непрерывных боях. Писать тебе, рассказывать о них весьма трудно. Это когда-нибудь после. Имеют место все элементы для новелл и трагедий. Основные боевые действия ведем ночью: отряд, которым я командую, диверсионного характера. Было все - ночные походы в тыл противника, взрывы, поджоги, ледовые походы по нескольку суток без сна, тепла и пищи.

Фашисты - редкая сволочь. В каждом их шаге зверь.

Я видел в отбитом нами Ростове кварталы, население которых - старики, женщины, дети - целиком было расстреляно, невинно и бессмысленно. Пепел сожженных стучит в наши сердца... Иногда мне непонятно, почему развитие мировой культуры и человеческого разума вдруг дали такой уродливый, звериный, первобытный крен в целом поколении.

События на Ростовском фронте тебе уже известны из газет. Я участвовал в разгроме группы Клейста как командир сводной морской роты. Были успехи, были неудачи, но я счастлив, что дожил до дня, когда наши печально привыкшие к обороне дивизии наконец получили приказ наступать и разгромили врага. Моральное значение этого факта, на мой взгляд, выше стратегических успехов. Это страшная вещь - отступать и отступать. Теперь мы знаем, что и наступать умеем!

Крепко целую и обнимаю вас всех. Помните, что все ваши страдания и муки будут отомщены нами - армией! Твой брат Цезарь".

"Южфронт, 6. I-42. Дорогая моя сестра! Шлю тебе запоздалый новогодний привет из рядов героических армий Южфронта, нанесших не один славный удар по проклятым. Не один такой удар на их головы будет еще нами нанесен. Все это ты знаешь из газет, но я не могу теперь писать семейным языком, потому что семьи наши сломаны, а Родина залита кровью...

Я не могу назвать себя героем и не совсем понимаю, что это такое. Подозреваю, что это занятие, на которое способны все. Главное - суметь себя внутренне мобилизовать. Я видел, как немецкая мотоциклетная колонна шла, не сгибаясь и не теряя равнения, под близким ураганным огнем. Признаюсь, это произвело на меня впечатление. Я вспомнил конницу Мюрата. А потом я увидел, как они драпали, бросая все,- эти же моточасти. Это был несмываемый позор. И я вспомнил конец конницы Мюрата. А морозов-то еще не было!

Сейчас, когда мы познали радость первых побед, мы испытали чувство, сильнее того, что называют "первой любовью", и это чувство бережно храним в себе. Я не плакал, когда умер отец, но у меня текли слезы от непонятных чувств, когда, возвращаясь после двухсуточного без сна и тепла ледового похода в тыл врага, я узнал от прискакавшего связиста, что над Ростовом опять наше знамя.

Наша армия выдержала морально и физически гнет поражений и отступлений, выдержала с чисто русским{10} спокойствием и выносливостью. Пусть немцы натянут теперь свои тевтонские нервы, - я уверен, что не выдержат раньше, чем иссякнут прочие резервы. Крепко целую. Цезарь".

"Южный фронт, Н-ское направление, командный пункт. 2. Ш-42. Дорогая моя сестра Леночка! Почти одновременно получил от тебя телеграмму, открытку и письмо. Трудно передать, что значит на фронте получать письма.

Я помню глубину своих переживаний в Москве в первые дни войны, я не мог спать, все думал о ползущих немецких танках, которых не могли остановить, я рвался на фронт, чтобы хоть на секунду задержать эту лавину. Но жить больше 2-3 недель я не собирался и смирился с этим. Когда я закупал в дорогу лезвия для бритья, то, несмотря на уговоры продавщицы - "Берите больше!" - взял два десятка, прикинув, что это на сорок дней, а больше не потребуется. Все это было глупо. Конечно, меня могли ухлопать еще в эшелоне, когда шли на фронт, сто раз уже на фронте, но исходить из этого в своих поступках и жить с постным лицом подвижника, делая лишь трагические жесты, ты понимаешь - нельзя.

Из этого не следует, что все у нас веселье и война опереточная. Фашистов мы ненавидим с каждым днем все больше и больше, и я рад, когда вижу у рядовых бойцов проявление этой злобы вместе с ростом национальной{10А} гордости.