Андрей Ланьков - Северная Корея: вчера и сегодня

• Название: Северная Корея: вчера и сегодня
• Автор: Андрей Ланьков
• Жанр: История

Что мы знаем о Северной Корее? Что знает подавляющее большинство российских граждан об этой стране, которая расположена по соседству и даже имеет с нами небольшую общую сухопутную границу? Пожалуй, не будет преувеличением сказать, что почти ничего.

Несмотря на известные трудности, автору удалось побывать в КНДР и провести там без малого год. Объединив полученные впечатления от поездки и результаты работы с обширными архивными материалами по истории Северной Кореи, автор написал книгу, в которой читатель впервые может познакомиться с непредвзятой историей КНДР.

(Примечание составителя файла: обложка взята из издания 2005 года.)

---

Тем не менее, с началом войны репутация «непролетарских» партий как не слишком надежных подтвердилась. Это было неизбежно, ибо вступление в какую-либо из этих партий, с одной стороны, показывало, что человеку отнюдь не безразлична политика, а с другой — ясно говорило, что он отнюдь не согласен с линией властей и правящей Трудовой партии. Разумеется, центральные органы обеих партий во время осеннего отступления были эвакуированы на север, в район китайской границы (штаб-квартира Демократической партии располагалась в г. Канге) и там принимали некоторое участие в пропагандистских акциях пхеньянских властей, но вот рядовые члены и, особенно, низовые активисты этих партий очень часто выступали на стороне Сеула. В результате значительная их часть во время отступления южнокорейских войск зимой 1950-51 гг. ушла на юг. Кроме того, когда на территории, вновь оказавшейся под контролем Севера, в 1951 г. была проведена перерегистрация членов Демократической партии, многие из них больше не встали на учет. В результате численность партии существенно сократилась и к концу войны не превышала 10 тысяч человек. Абсолютно аналогичная картина наблюдалась и в партии Чхонъуданъ. [167]

Воздушная тревога в Пхеньяне. 1951 г.

После окончания войны ситуация, в которой действовали обе некоммунистические партии, существенно изменилась. Пхеньянский режим вышел из войны экономически ослабленным, но политически — неизмеримо усилившимся. Отныне власть опиралась на сильную армию и полицию, куда менее зависела от прямой иностранной политической поддержки, и, наконец, действовала в новой социально-психологической атмосфере, когда большинство населения либо искренне поддерживало существующий строй, либо уже набралось достаточно опыта для того, чтобы вести себя тихо. Укреплению режима способствовало и то, что во время войны практически вся территория страны побывала сначала под северокорейской, а потом под южнокорейской оккупацией, так что сторонники обоих режимов могли попросту уйти в ту часть страны, порядки которой были им больше по сердцу. Оппозиция фактически сама себя отправила в изгнание.

После войны пхеньянский режим более не нуждался в декоративных «непролетарских» партиях. Косвенный контроль над потенциальной оппозицией был заменен прямым. Задача объединения страны, в выполнении которой обе партии должны были играть особую роль, была на неопределенное время снята с повестки дня. Наконец, в отличие от стран Восточной Европы, Северная Корея не привлекала к себе особого внимания международного сообщества, и в силу этого, равно как и в силу отсутствия демократических традиций, перед ней не стояла та задача сохранения демократического фасада, которая вынуждала многие социалистические страны Восточной Европы достаточно бережно относиться к символической многопартийности. Наконец, руководство КНДР, воспитанное в духе догматического советского марксизма 1940-50-х гг., воспринимало наличие у себя в стране нескольких партий как показатель определенной «незрелости» социальной структуры. Они считали, что в «настоящей» социалистической стране может быть только одна партия — пролетарская (то есть коммунистическая), так как там не осталось непролетарских классов. Поэтому первые послевоенные годы стали временем наступления на «непролетарские» партии и окончательного их превращения в эфемерные структуры, в вывески. Надо отметить, что этот подход встретил определенные, хотя и очень робкие, протесты со стороны советских дипломатов, которые иногда советовали своим северокорейским собеседникам проводить более острожную в отношении «непролетарских» партий и не стремиться к их скорейшей ликвидации.

Сельский рынок. Середина 1950-х годов.

Около 1954 г. была прекращена выплата государственных дотаций партии Чхонъуданъ, в то время как Демократическая партия тогда еще продолжала получать государственную материальную поддержку. [168] Этот избирательный подход был, как представляется, вызван, во-первых, тем, что Демократическая партия воспринималась как партия торговцев, кустарей и христиан (преимущественно — католиков), которых тогда было еще довольно много и которые пользовались некоторым влиянием, в то время как партия Чхонъуданъ состояла в основном из крестьян сравнительно отсталых районов. Вторая причина, как кажется автору, была связана с тем, что обе партии с точки зрения северокорейского руководства были важны в основном как каналы, по которым можно было поддерживать связи с Югом, а 1950-е гг. в Южной Корее стали эпохой быстрой христианизации и заметного сокращения влияния религии Чхондоге. Поэтому Демократическая партия, формально прохристианская, была важнее для Пхеньяна, нежели партия Чхонъуданъ.

Разумеется, численность обеих партий быстро сокращалась. Этому способствовала политика, которую по распоряжению ЦК ТПК проводило их руководство. Считалось, что Демократическая партия — эта партия «мелкобуржуазных элементов» предпринимателей, торговцев, кустарей и работников культа, главным образом, католиков. Представители трудящегося населения, рабочие и крестьяне, в соответствии с официальными представлениями, никак не могли быть членами этой партии. Поэтому, как в мае 1956 г. рассказывал советскому дипломату председатель Пхеньянского городского комитета Демократической Партии Северной Кореи Ким Сен Юр: «Как только член Демократической партии поступает на завод или вступает в сельскохозяйственный кооператив, то с ним проводится работа, чтобы он вышел из партии». [169] Отметим, что «работу» эту проводили сами же деятели Демократической партии, которые, таким образом, боролись за ослабление своего влияния, создавая ситуацию, в своем роде уникальную в мировой политической истории. Разумеется, в послевоенный период прием в партию более не проводился. На вопрос советского дипломата о том, наблюдается ли рост численности организации Демократической партии в Пхеньяне, Ким Сен Юр ответил, что они принимают в партию только наиболее влиятельных людей, из числа торговцев, промышленников и работников культа, чтобы «через них проводить свое влияние на неорганизованные мелкобуржуазные и религиозные массы». [170] Проще говоря, партия продолжала служить своего рода приманкой для потенциальных недовольных, которые, вступив в ее ряды, оказывались под контролем властей.

Важным показателем того, что значение Демократической партии в глазах властей существенно снизилось, стал уход Цой Ен Гена из ее руководства. В конца 1955 г. этот проверенный соратник Ким Ир Сена один из тех немногих, кому доверял будущий Великий Вождь, покинул свой пост руководителя Демократической партии и открыто вошел в состав руководства ТПК. Пикантность ситуации заключалась в том, что бывший руководитель «буржуазной партии» сразу стал одним из высших коммунистических руководителей. Это обстоятельство не укрылось от внимания современников и некоторые из лидеров ТПК, являвшиеся противниками Цой Ен Гена, попытались протестовать против его внезапного перехода в ТПК, но без особого успеха — соответствующе решение было принято самим Ким Ир Сеном. Переход Цой Ен Гена в высшие органы ТПК показывал, что с точки зрения северокорейского руководства роль Демократической партии к тому времени была уже столь мала, что держать там политического деятеля серьезного калибра более не следовало.

О том, что представляла из себя Демократическая партия в середине 1950-х гг., достаточно ясно свидетельствует такой красноречивый факт. В ноябре 1957 г. сотрудник советского посольства встретился с Нам Он Еном (Нам Семен Тимофеевич), который в то время был заместителем начальника управления информации при Кабинете министров, то есть заместителем руководителя одной из северокорейских разведывательных служб. Он сообщил о реорганизации северокорейской разведки и рассказал, что планируется создать Главное разведывательное управление при Кабинете министров, в состав которого должны были войти действовавшие до этого разрознено северокорейские разведывательные службы. Из беседы выяснилось, что в тот момент главой одной из северокорейских разведывательных служб — Управления информации был Тен Сон Он, который официально считался заместителем председателя ЦК Демократической партии Северной Кореи. Он же должен был стать и вторым лицом в новом разведывательном органе. На недоуменный вопрос советского дипломата Нам Он Ен ответил: «[Тен Сон Он] был раньше заместителем Цой Ен Гена в Демократической партии, но сейчас он там фактически не работает, да и не имеет ничего общего с Демократической партией, т. к. он старый коммунист и так же, как и Цой Ен Ген был в Демократической партии по заданию ЦК Трудовой партии Кореи». [172] Весьма характерно и это объяснение, и то, что один из лидеров псевдопартии на деле был высокопоставленным сотрудником спецслужб.