Андрей Ланьков - Северная Корея: вчера и сегодня

• Название: Северная Корея: вчера и сегодня
• Автор: Андрей Ланьков
• Жанр: История

Что мы знаем о Северной Корее? Что знает подавляющее большинство российских граждан об этой стране, которая расположена по соседству и даже имеет с нами небольшую общую сухопутную границу? Пожалуй, не будет преувеличением сказать, что почти ничего.

Несмотря на известные трудности, автору удалось побывать в КНДР и провести там без малого год. Объединив полученные впечатления от поездки и результаты работы с обширными архивными материалами по истории Северной Кореи, автор написал книгу, в которой читатель впервые может познакомиться с непредвзятой историей КНДР.

(Примечание составителя файла: обложка взята из издания 2005 года.)

---

3 августа 1953 г., всего через неделю после подписания перемирия, которое положило конец Корейской войне, в Пхеньяне открылся первый в истории КНДР крупный политический процесс. Впрочем, ему суждено было стать и последним таким процессом, так как суд над Пак Хон Еном носил полузакрытый характер, а впоследствии северокорейский режим вообще отказался от организации пышных судебных спектаклей.

Процесс продолжался 4 дня. Перед Верховным судом КНДР предстали 12 человек во главе с Ли Сын Епом, бывшим секретарем ЦК ТПК. Все обвиняемые были ветеранами коммунистического движения, после Освобождения входили в высшее руководство Трудовой Партии Южной Кореи, а к моменту ареста находились на весьма заметных постах в КНДР, занимаясь главным образом руководством деятельностью подполья и партизанских отрядов на юге страны. Кроме Ли Сын Епа, среди обвиняемых выделялись Пэ Чхоль, бывший заведующий так называемым «отделом связи» ЦК ТПК — специальным подразделением, которое занималось организацией нелегальной деятельности в Южной Корее, его заместители Пак Сын Вон и Юн Сун Даль, заместитель министра пропаганды Чо Иль Мен. Против них было выдвинуто четыре основных обвинения: подготовка государственного переворота; подрыв коммунистического движения на юге страны; сотрудничество с японской полицией в годы оккупации; шпионаж в пользу США. [206]

Кроме того, инкриминировалась подсудимым и подготовка прямых подрывных акций. Так, обвиняемый No. 1 — Ли Сын Еп заявил, что еще в июле 1950 г. Нобл сообщил ему, что американцы намечают на конец сентября 1950 г. высадку крупного десанта в Корее и последующее наступление до корейско-китайской границы. По словам Ли Сын Епа, Нобл потребовал организовать в Пхеньяне восстание в поддержку наступающих американо-южнокорейских войск. [207] Пожалуй, вот тут чувство меры определенно изменило организаторам процесса. Даже если отвлечься от того обстоятельства, что, как нам сейчас хорошо известно, само планирование Инчхонской операции началось только в конце июля [208], и что само решение пересечь 38-ю параллель было принято уже в ходе боевых действий, весьма странной выглядит мысль о том, что американцы сообщили своему агенту столь секретную информацию как конкретную дату высадки, да еще за 2 месяца до самой операции!

Однако главным из выдвинутых было обвинение в подготовке военного переворота. Как было заявлено на суде и послушно подтверждено подсудимыми, подготовка этого переворота началась еще в сентябре 1951 г., причем дата его неоднократно переносилась и в конце концов он был, дескать, намечен на первый выходной сентября 1952 г. [209] Заговорщики якобы собирались сместить Ким Ир Сена и людей из его ближайшего окружения и сформировать новое правительство. На суде был даже сообщен его примерный состав: премьер-министр Пак Хон Ен, его заместители — Чан Си У и Чу Ен Ха, первый секретарь ЦК ТПК — Ли Сын Еп. [210] Переворот должен был, как утверждалось, произведен силами подчинявшихся обвиняемым отрядов Кымгансанского училища — центра по подготовке партизанских и разведывательно-диверсионных формирований для действий на Юге. Разумеется, прозвучала (хотя как-то робко, неохотно и малодетализировано) также и неизбежная тема планировавшейся американской поддержки: дескать, в случае переворота американцы собирались высадить десант в Вонсане и Анчжу.

Обвинение это было достаточно фантастичным, так как подчинявшиеся «заговорщикам» военные силы состояли лишь из нескольких рот, вооруженных только легким оружием. В то же время в стране находились китайские войска, которые едва ли бы смирились с подобной попыткой, да и советское влияние оставалось еще огромным. [211] Еще более далеки от реальности были заявления о том, что некоторые обвиняемые с давнего времени были агентами японской полиции, а потом перешли на службу к американцам, что они систематически предавали южнокорейское подполье, участвовали в диверсионно-вредительской деятельности против КНДР.

Надо сказать, что у обвинения не сходились концы с концами. Американскими исследователями (в первую очередь Со Дэ Суком) в обвинительных документах был обнаружен целый ряд убийственных противоречий. Так, один из обвиняемых показал, что летом 1950 г. получал инструкции о ведении подрывной деятельности от американского дипломата А. Нобла, которого в действительности в это время вообще не было в Корее. [212]

Обвиняемые, как уже говорилось, охотно каялись и подтверждали показания друг друга. Ничего подобного известному выступлению Райчо Костова, который на аналогичном процессе в Софии в последний момент отказался от всех предъявленных ему обвинений и фактически сорвал столь хорошо задуманный спектакль, или даже уклончиво-неопределенному поведению Бухарина (впоследствии, как мы увидим, повторенному Пак Хон Еном), на процессе Ли Сын Епа не произошло. Все обвиняемые приняли активное участие в этом спектакле. Конечно, можно гадать на тему того, как организаторам процесса удалось добиться такого пассивно-покорного поведения от обвиняемых, некоторые из которых ранее не раз имели случаи проявить немалое мужество. Разнообразных предположений на этот счет как в связи с московскими процессами, так и в связи с их позднейшими копиями пятидесятых годов в странах Восточной Европы, высказывалось, как известно, немало. Как бы то ни было, обвиняемые играли свои роли без запинок. Например, Ли Кан Гук (к моменту ареста — высокопоставленный сотрудник Минвнешторга) начал свое выступление с заявления:»Я — добровольный цепной пес американского империализма!» и впоследствии не раз повторял эту самохарактеристику.

Особенно ярко выразился весь характер процесса в его последний день (6 августа 1953 г.), когда перед вынесением приговора слово было предоставлено адвокатам, а потом — и самим подсудимым. Симптоматично, что защитники даже не попытались поставить под сомнение ни один из эпизодов обвинения (это могло бы нарушить стройный замысел процесса), а, наоборот, все как один начинали свои речи с признания безусловной доказанности всех обвинений. Впрочем, во многих случаях речь защитников по своему тону не слишком отличалась от прокурорской. Так, адвокат Ли Сын Епа заявил: «Если говорить о Ли Сын Епе, то он, хотя и называл себя коммунистом, был носителем мелкобуржуазной идеологии, человеком, который так и не смог преодолеть влияния отсталого и реакционного буржуазного национализма». [213] В таком же духе высказались и остальные защитники, речи которых были построены по одному стандартному шаблону: признание бесспорной и полной доказанности обвинения, рассуждения о социальном происхождении и биографии, которая делала подзащитных носителями реакционной идеологии как бы помимо их воли и, наконец, просьба о снисхождении. Ходатайствуя о смягчении приговора, адвокаты обычно призывали суд учесть непролетарское происхождение подсудимых, вызванную этим склонность к «мелкобуржуазному национализму», и искреннее раскаяние, выразившееся, в частности, в активном сотрудничестве с судом и следствием.

Когда подсудимым было предоставлено последнее слово, все они каялись и говорили о готовности принять любое наказание. Вообще по стандартности своей структуры последние слова всех подсудимых не уступали речам адвокатов. Создается впечатление, что кто-то из высших организаторов процесса (шеф тайной полиции Пан Хак Се? сам Ким Ир Сен? кто-нибудь еще, но весьма заметного ранга?) сначала указал, о чем должны примерно говорить подсудимые в своем последнем слове, а уж потом их речи были составлены в соответствии с этой схемой. Сам Ли Сын Еп сказал: «Я благодарен за то, что мне предоставили защитника и возможность свободно высказываться в течение 4 дней этого суда. Какое бы суровое наказание мне не определил суд, я приму его с радостью. Если бы у меня было две жизни, то отнять их обе — и то мало было бы!» Ли Кан Гук заявил: «Я глубоко благодарен Родине и народу за то, что мне предоставлена возможность умереть порядочным человеком, который открытым покаянием в совершенных преступлениях очистился перед народом!» Чо Ен Бок попросил у суда разрешения обратиться к детям со следующим предсмертное призывом: «Изо всех сил боритесь с американским империализмом, который сделал Вашего отца злобным врагом Родины!». В таком духе высказались и все остальные. Пытавшийся покончить с собой в тюрьме писатель Лим Хва выразил свое раскаяние и по этому поводу, сказав, что «желание умереть в страхе перед судом народа делает преступления еще гнуснее и отвратительнее», и затем, как и многие подсудимые, поблагодарил за предоставленную ему возможность умереть после покаяния на суде. Судебный фарс заканчивался трагикомедией. [214]

После этого суд удалился на совещание. Продолжалось оно около часа (надо было соблюсти проформу!). По его окончании был, наконец, объявлен и приговор. Все подсудимые были признаны виновными по всем предъявленным им обвинениям. Приговор практически точно соответствовал тому, на котором настаивал в своей речи прокурор: 10 человек были приговорены к смертной казни, а двое — к продолжительным срокам тюремного заключения. [215]