Коллектив авторов - Полдень, XXI век (май 2012)

• Название: Полдень, XXI век (май 2012)
• Автор: Коллектив авторов
• Издательство: Вокруг света
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-98652-404-7

В номер включены фантастические произведения: «Кунсткамера» Александра Тюрина, Александра Щёголева, «Залитый солнцем весенний перрон» Марины и Сергея Дяченко, «Куры для восьмого» Михаила Успенского, Сергея Швецова, «Призраки» Евгения Лукина, «Воскресенье» Святослава Логинова, «Неопалео» Андрея Хуснутдинова, «Родительский день» Олега Кожина, «Без передышки» Константина Ситникова, «Мне это не по зубам…» Антона Горина.

---

Поэтому при прочих равных более дееспособным и перспективным на любой стадии исторического развития всегда оказывается то общество, которое сумеет предоставить своим подданным максимально возможное (разумеется – при данном общественном строе) количество демократических свобод, то есть, другими словами, невозбранных возможностей есть друг друга пусть хоть и в рамках закона, но – без посредников, напрямую, один на один.

Выбор способов, какими человек старается заявить о себе, зависит от тех ценностей, которые он впитал из культуры. Иногда в силу жизненных случайностей, иногда – более или менее осознано отдавая себе отчет в том, к чему его тянет, что у него лучше получается, человек для возвещения миру о себе всегда подбирает из предложенного его культурой набора тот рупор, тот иерихонский шофар, который ему ловчее всего держать в руках. Любая культура многогранна, и в зависимости от своих склонностей и возможностей человек выбирает с лотка, на котором жизнь раскладывает перед ним методики престижного самоутверждения, те, что наиболее отвечают его природным склонностям.

Один кичится бессребреничеством, другой – богатством. Один на каждом шагу старается подчеркивать, какой он бесхитростный, другой – какой он хитрый. Но есть еще и фактор сравнительной социальной полезности инструментов возвещения о себе городу и миру, фактор того, какие из них облегчают человеческое взаимодействие, а какие – затрудняют и разрушают.

Скажем, если престижно быть честным – обществу легче делать коллективные дела. А если престижно быть подлым – общество разваливается на бесконечно враждующие друг с другом группки обманщиков и подонков. Если престижно быть ироничным резонером и вечно недовольным созерцателем, общество обессилит и его съедят те, кто взращен культурой, в которой наиболее почетно самоутверждаться страстью к великим свершениям. Если престижно относительное манкирование материальным достатком – конкуренция выводится в сферы духовные, интеллектуальные, созидательные, люди начинают легко рисковать личным успехом ради успешного реального дела. А если престижно сидеть на деньгах – все примутся рвать друг у друга уже кем-то что-то сделанное, и энергия общества уйдет исключительно на силовое перераспределение, тогда как создавать перераспределяемое будут где-то в иных градах и весях.

Проследив, какие поля, способы и коды конкурентной самореализации предлагает та или иная культура в качестве наиболее престижных и выгодных, очень легко понять ее сущность и предсказать ее судьбу.

Весьма существенно то, что у любой культуры перечень доступных методик индивидуального самоутверждения ограничен, и вне его действовать невозможно.

Все культуры мира спокон веку заняты, по сути дела, тем, что неустанно пытаются предложить человеку достаточно для него привлекательные, достаточно выгодные и престижные и в то же время – общественно полезные области и виды конкуренции. Те, что наилучшим образом могли бы перенаправлять конкурентную энергетику человека из деструктивных сфер в конструктивные. Чтобы человек, пусть и побеждая в соревновании других членов своей общности, той же самой своей деятельностью, благодаря которой он оказывается победителем, приносил всем побежденным (или хотя бы статистически доминирующей их части) какую-то пользу, способствуя уже их коллективной победе в борьбе либо с вызовами природы, либо с соседними конкурирующими общностями.

Поиск таких областей и видов соревнования, равно как и поиск способов их по возможности ненасильственного, но в то же время эффективного навязывания человеку есть одна из основных функций (даже боюсь, что – основная) любой культуры. Любая культура, от неолитической до евроатлантической, озабочена тем, чтобы агрессивность человека выражалась скорее в защите от чужих, нежели в истреблении своих. Чтобы стремление воздействовать на окружающий мир и оставить в нем свои след выражалось скорее в строительстве полезных сооружений, нежели в разрушении уже построенных. Чтобы познавательный инстинкт приводил скорее к развитию знаний и умений, улучшающих жизнь общности, нежели ее ухудшающих.

Именно от культуры зависит, чтобы благородная ярость как можно реже оборачивалась бесчеловечной злобой, чистота помыслов – наивным бессилием, нетерпимость к недостаткам – завистливой сварливостью. Насколько успешно удается данной культуре неизбывные и неизбывно двойственные свойства человеческой натуры реализовывать более в качестве достоинств, нежели в качестве недостатков – ровно настолько и сама эта культура может считаться успешной. Насколько ей удается сделать для самого же человека более заманчивым, славным, интересным и выгодным конкурировать с соперниками в какой-либо конструктивной, общественно полезной области и общественно полезным же образом, нежели в какой-либо деструктивной и с помощью действий деструктивных – настолько и сама культура может похвастаться жизнеспособностью.

К слову можно заметить, что чем разнообразнее активность общества, тем оно устойчивее, ибо чем больше предлагается населению конкурентных полей, тем меньше на каждом поле задействовано игроков и тем больше оказывается в обществе людей, чувствующих себя в той или иной сфере победителями – а благодаря этому и сторонниками существования данного общества в данном его состоянии.

Но все хорошо в меру; чем шире спектр видов конкуренции, тем труднее сплотить всех конкурентов вокруг неких немногочисленных, но базовых, общих для всех идей, целей и мотиваций. Для решения этого противоречия существует иерархия ценностей. Второстепенные, частные создают разнообразие конкурентных полей, тогда как главные, всеобщие обеспечивают сплочение игроков со всех многочисленных мелких полей на некоем огромном поле, жизненно важном для всех. Способность или неспособность обеспечивать живучесть интегративных ценностей где-то в величавой глубине, под суетой и мельтешением ценностей частных и преходящих есть серьезнейшая проблема выживания культуры.

Все культуры мира во все эпохи вынуждены решать, по сути дела, одну и ту же великую и до конца так никогда и не решаемую задачу.

С той или иной степенью успешности применяясь к быстролетной исторической конкретике – к теократии и демократии, к обсидиановым ножам и боеголовкам с обедненным ураном, гаданию на черепашьих панцирях и метеоспутникам, королевским глашатаям и интернет-блогам, взаимному присмотру друг за другом членов соседской пятидворки и понатыканным на всех углах видеокамерам наблюдения – они по мере сил облагораживают и обуздывают ровно одни и те же свойства человеческой натуры, из века в век стараясь сделать их как можно более достоинствами и как можно менее недостатками.

История, подобно тому, что перипетии личной жизни творят с каждым отдельным человеком, кидает культуры то в ситуации, где блистательно проявляются их лучшие стороны, то отвратительно выпирают пороки; но в целом именно и только культуры во всех предлагаемых коллизиях заняты тем, что в меру своих сил и возможностей помогают людям оставаться людьми, как бы ни била их судьба. И у каждой из них есть и свои достижения, и свои заблуждения в великом и нескончаемом, в определенном смысле безнадежном и в то же время жизненно необходимом каждому из поколений деле очеловечивания человека.

2

Еще Рэй Бредбери произнес знаменитую фразу: фантасты не предсказывают будущее, они его предотвращают. Надо полагать, он имел в виду, что если написать о чем-то вероятном и при том пугающем автора так, чтобы достаточно напугать многочисленных читателей, вероятность данного нежелательного развития событий будет резко снижена, а то и ликвидирована вовсе. Но, значит, верно и обратное: если написать о чем-то кажущемся автору заманчивым так, чтобы достаточно широкие круги читателей тоже в это заманились, вероятность наступления желательных событий и состояний будет увеличена.

В статьях «Фантастика как религиозная литература» и «Какое время – таковы пророки» мне уже приходилось писать о религиозной роли и функции научной фантастики[1]. Я старался показать, что художественное описание желательных и нежелательных миров есть не что иное, как молитва о ниспослании чего-то или обережении от чего-то. Эмоции читателей здесь сходны с эмоциями прихожан во время коллективного богослужения. Серьезная фантастика есть шапка-невидимка, в которой религия проникла в мир атеистов, при всем своем атеизме нуждающихся в объединительной вере и получающих ее в виде вариантов будущего, которого МЫ хотим и которого МЫ не хотим.

Не стоит преуменьшать эффективности подобных молитв.

Взять, скажем, советскую научную фантастику конца пятидесятых – первой половины шестидесятых годов прошлого века.