Екатерина Лесина - Райские птицы из прошлого века

• Название: Райские птицы из прошлого века
• Автор: Екатерина Лесина
• Жанр: Детектив
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-91657-228-6

Фантаст Роберт Говард в одном из своих рассказов описал таинственный дом, на крыше которого жило множество голубей. Но их видели лишь те, кто был обречен умереть. Эта мистическая история получила продолжение в наше время, и райские голуби продолжают убивать, совсем как в одноименной книге... Саломея Кейн, специалист-парапсихолог, охотится за призрачными птицами, ставшими причиной смерти более пяти человек. Ее приглашают в дом семьи Булгиных, туда, где самым непостижимых образом постоянно умирают люди. Все они перед гибелью слышали шум голубиных крыльев и птичий клекот. Интуиция подсказывает Саломее, что дело тут не в мистических птицах, а в безжалостном убийце. Именно он пытается воскресить старинную легенду при помощи артефакта, принадлежавшего известному писателю...

---

Тамара закашлялась и похлопала себя по груди.

– Извините, я немного простывшая. Так вот, шло время. И сестры росли-росли, а потом выросли. Заневестились. И отец нашел им женихов, да таких, от которых только на край света и сбежать. Одна сестрица и сбежала, себя не помня. Вторая же осталась, волю отцовскую приняла. Простила ему все.

Голос Тамары упал до шепота, который звучал жутко, и даже шмели притихли, не смея оборвать страшную историю.

– Жила она замужем недолго, а как помер супруг, так и вернулась в поместье. А тут война. И потом революция. Далеко, но близко. И однажды явились в дом люди в кожанках, да не сами – привели их. Вот так и встретились наново родственники, только не было в той встрече радости.

Она выдохнула и снова закашлялась, хватаясь обеими руками за горло.

– Нет-нет… все в порядке… Садись. Дорасскажу.

Лицо Тамары стало бледно, а губы и вовсе обрели лиловый оттенок.

– Первым делом голубятню разрушили. Птиц били так, что лишь перо летело. А как подожгли, то и кинули в огонь и барина, и сына его. Радовалась сестрица, что отомстила и за матушку, и за себя. А вторая все молилась и молилась. Прощения у Господа выпрашивала.

– Но история на том не закончилась?

– Нет, конечно. Это было бы слишком просто для легенды, – Тамара улыбнулась. Десны у нее были синюшными, как и зубы. – В любой приличной легенде невинно убиенные убийцам мстят. Вот и голуби вернулись к законным хозяйкам. Курлыкали, упрекали. Спрашивали: за что барина обидели? За что нас погубили? И гоняла сестрица старшая голубей криками, выстрелами, а младшая – только плакала. В доме же ГПУ обосновалось, а что, места много, хватит всем. И подвалы хорошие, глубокие. Говорят, что если знать секрет, то до самой реки подземными ходами дойти можно. Врут, наверное.

– Наверное, – согласилась Саломея.

– Пытали здесь многих. И расстреливали. Но чем больше крови лилось, тем легче было голубям возвращаться. Вот уже и днем, и ночью не стихало воркование. А по вечерам так и вовсе стая кружила над пепелищем голубятни, да на крышу дома садилась. И старшая сестрица бежала на чердак, чтобы прогнать проклятых птиц. На чердаке ее и нашли повесившейся. Люди-то поговаривали, будто видели, как в тот день вылетали голуби сквозь крышу к самому солнышку. А с крыльев их кровавый дождь на землю летел. И не выдержала земля. Вспыхнула пожаром, который все имение сожрал… кроме дома.

– Занятная история.

– Мне ее Сергей рассказал, – Тамара прижала книгу к животу. – Он из-за нее загорелся дом купить. Чтобы настоящий, древний и с привидениями. Да и дома тут не было. Фундамент и стены только. Мама ругалась. И Танька тоже. Обычно он делал, как Танька хотела, а тут… судьба, наверное.

Сказала она без грусти и слез в глазах, как говорят о факте свершившемся, который эмоции переменить не в силах, а потому не следует на них тратиться.

Саломее тоже хотелось бы не тратиться на эмоции, но не выходило. Часто снилось пожарище или старая ель с обожженными лапами, снег истоптанный и чужие лица. Люди. Тоска. Двор в оконной раме, как будто картина с неизменным сюжетом. И рыжие веснушки, пропадавшие на зиму.

Тогда Саломея лишалась сил.

Но на дворе стоял август, гудели пчелы, одичавшая роза сыпала лепестками на траву.

– Скажите, – спросила она. – А со второй сестрой что случилось?

– Ну… не знаю. Одни говорят, будто она тоже самоубилась. Другие – что это старшая младшую повесила, когда поняла, что ее саму скоро к стенке поставят, и поспешила все подстроить. А сама с награбленным за границу ушла. Есть и третьи, которые думают что второй вовсе никогда не было.

– А Булгин во что верил?

– В деньги.

И Тамара открыла книгу. Она вдруг разом потеряла всякий интерес к происходящему, и Саломее не осталось ничего, кроме как уйти.

Глава 6 Кое-что о сестрах

Тамару назвали в честь бабушки по отцовской линии.

– Тамарой будет. Царицей! – сказал Герман, и матушка его согласилась. Она, уже постаревшая, сумела-таки сохранить осанку и девичью стройность фигуры. Седые волосы Тамара Игоревна зачесывала гладко, скручивая куколь и закрепляя его рожками заколок.

Девочке она заплетала косу, повязывая огромные пышные банты, хотя если бы кто спросил Марию Петровну, она бы сказала, что банты – сущее барство. Тем паче кому такую красоту показывать? Томка часто и подолгу болела, росла диковатой и особого, упрямого норову. Когда что-то было не по ней, Томка не кричала, как делала Танька, но замолкала, поджимала губы и смотрела на мать круглыми коровьими глазами. От взглядов этих Марии Петровне становилось жутко, и, жуть скрывая, она кидалась в крик, а когда и лупила. Потом жалела, гладила, целовала… свое же, родное, хоть бы какое.

Читать Томка выучилась рано, еще до школы. Считала бегло, а к третьему классу с легкостью перемножала в уме двухзначные цифры. Но во всем остальном оставалась прежней – диковатой, необщительной. Держась наособицу, она будто бы наблюдала за людьми, не делая различий меж ними.

– Люди – разные, – говорила ей бабушка, заплетая очередную косу. – Но хотят одного.

– Чего?

– Быть счастливыми. У всех есть желания. Маленькие и большие. И всякий раз, когда желание появляется, человек себе говорит: вот если у меня будет… то я обязательно стану.

– А он не станет?

Бабушкины пальцы разнимали прядки аккуратно, не дергая и не вытягивая до боли, как это случалось с мамой.

– Нет. За первым желанием появится другое. Потом третье. И так до бесконечности. Остается краткий миг радости между желаниями. Его-то и путают со счастьем. Счастье же – понятие безусловное.

– Это как?

– Это так, что ты или счастлив, или нет. И никакие «если» тебе не нужны.

Ленту выбрали синюю, с тонкой серебряной нитью по краю.

– И нельзя сделать другого счастливым? – Тома сидела смирно и спину держала, ей хотелось радовать бабушку.

– Можно исполнить желание. И тогда человек сделает для тебя все.

– Все-все?

– Совершенно верно.

Этот разговор, как и прочие секретные разговоры, прочно засел в Томкиной голове. Теперь она глядела на людей сквозь призму их желаний, порой угадывая, порой – нет. Проще всего было с Танькой. Ее желания обретались на страницах глянцевых журналов, которые Танька крала из библиотеки, а потом, вырезав нужные страницы, подкидывала. Они жили и в маминой косметичке, в шкафу, кутаясь в искусственные шелка платьев и шарфов. Они читались в глазах и Танькином отражении.

– Ты такая красивая! – сказала как-то Томка, пробуя догадку на вкус.

– Ага!

– А я вот нет… – Томка вздохнула, а по Танькиному лицу скользнула улыбка.

– Ну что ты! Вот подрастешь… хочешь шарфик примерить? Его вот бантом можно, а лучше просто обернуть, чтоб свободно был. Вот так… И еще волосы надо зачесать. Косички – это для маленьких. А мы завьем… на бигуди… или вот лучше…

Танька с радостью завивала, заплетала, переплетала, выпрямляла. Делала волной или каскадом, выкладывая крупные, ломкие кудри и прихватывая цементным лаком. Тома терпела.

– У тебя лицо сложное, – сказала она, сдаваясь. И оглянулась на зеркало. Собственное Танькино лицо было совершенно в той мере, чтобы всецело удовлетворять Танькиным желаниям.

Нет, Танька не хотела быть самой красивой, она хотела быть самой-самой.

У нее получалось.

Мисс класса. Мисс школы. Золотая медаль. Первое место на городской олимпиаде по географии. Первое место на областной олимпиаде… первое…

Грамоты за вторые места Татьяна выбрасывала, а Томочка всякий раз уговаривала не делать этого, потому что она, Томочка, совсем не такая умная, как Танька, и ей даже второго места не занять…

На самом деле она давно и прочно заняла второе место и в семье, и в Танькиной жизни, а после и сама поверила, что это место создано для Тамары. Быть в тени удобно, хотя порой утомительно.

Но всегда – безопасно.

Разбудили Тамару голуби.

Ах, как нежно они ворковали. Они уговаривали, ласкали, кланялись, распахивая веера крыльев. Сизые перья вдруг расцветали нежной зеленью, переливчивой лазурью и драгоценным розовым перламутром. Птицы были живыми, но будто разрисованными всеми цветами акварели.

Уж не закат ли тому виной?

Тамара заснула? Точно заснула. Она лежала на лавке, под колючим одеялом шиповника. Медвяный аромат его баюкал, пели колыбельную сверчки, и только голуби звали проснуться.

– Ах, ах, ах… – вздыхала голубка, кокетливо отворачиваясь.

– Да, да, да… – повторял голубь, подходя к ней. Он выставлял то одну, то другую ногу в перьевом венчике, поворачивался боком и хвостом, раздувал зоб, становясь огромным.

– Ты, ты, ты… – подпевал паре голубиный хор.

Птицы сидели на крыше, далеко, но в то же время близко, белыми мазками выделяясь на ночном убранстве дома.