Марина Серова - Подвенечное платье цвета крови

• Название: Подвенечное платье цвета крови
• Автор: Марина Серова
• Жанр: Детектив
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-55607-6

Весь город в панике – на обычной ничем не примечательной фабрике странным образом пропадают женщины. Совершенно разные по возрасту, внешности, стилю одежды, их объединяло только одно – профессия швей-мотористок. Все они, выйдя вечером с работы, до дома так и не добрались. Но что же с ними случилось? И почему за полгода не было найдено ни тел пропавших, ни абсолютно никаких следов исчезновения? Полиция оказалась в тупике, и пролить свет на загадочные происшествия придется частному детективу Татьяне Ивановой. Единственный способ помочь несчастным и не допустить новых подобных преступлений – это ловить преступника «на живца». Видимо, детективу Ивановой нужно будет войти в роль жертвы, а для этого необходимо научиться… шить.

---

Небритый возмущенно махнул рукой, едва не задев меня.

– Я, конечно, извиняюсь, мадам, – закончил он, заметив, как я на всякий случай отстранилась.

– Да иди уже! Мы разговариваем, не видишь?! – снова рявкнула на Петю Анна Ванна. – Пусть Пашуткина пока за другую машинку пересядет.

– Ага, пересядет! – передразнил мастера небритый. – Она и другую враз сломает. Это же Пашуткина! Мать ее… У нее же руки из жо… я извиняюсь, конечно… не оттуда растут…

– Поругайся мне здесь еще! – рявкнула Лукошкина, недовольно покосившись на меня. – Не видишь – у меня человек из полиции.

– А мне хоть из ФСБ! Я, может, за свою работу сильно радею. А это не преступление… Я, конечно, извиняюсь, мадам, – добавил Петя, снова окинув меня оценивающим взглядом.

Лукошкина перехватила этот взгляд и начала активно выпроваживать Петю из своей конторки:

– Иди, Петр Семенович, работай, нечего мне тут… Потом подойду к тебе, и мы вместе разберемся с Пашуткиной…

Петр Семенович, ворча, вышел в коридор, на прощание еще раз окинув меня внимательным взглядом.

– Наш мастер-наладчик швейного оборудования, – запоздало представила его Лукошкина, – хороший мастер, не смотрите, что ворчит и матом ругается. Зато за дело действительно радеет. А Пашуткина у нас и вправду – сплошное недоразумение. Молодая, всего второй год как из колледжа легкой промышленности к нам пришла. А уж недотепа! Ломает и ломает машинку! Ломает и ломает… Ну что мне с ней делать?!

– Анна Ивановна, давайте вернемся к пропавшим женщинам, – предложила я.

– Давайте, – согласилась Лукошкина. – Только к тому, что я вам сказала, мне добавить нечего. И Королькова, и Овчаренко работали хорошо, брака в работе не допускали, на смену не опаздывали, никогда не прогуливали…

Все это я уже слышала, и ничего нового мне, Анна Ивановна, похоже, сообщать не собиралась. Или действительно ничего больше про пропавших не знала?

Я посмотрела на часы: время приближалось к обеду. Я сказала Лукошкиной, что надеюсь еще увидеться с ней, и вышла из ее каморки. Я направилась в современную пристройку с вывеской «Столовая».

При входе мне в нос ударили запахи мясных щей и жареных котлет. Народа в столовой пока не было, очевидно, здесь ходили на обед строго по расписанию. Я взяла на раздаче порцию второго – кучку сероватой, расползающейся по тарелке массы, именуемую в меню приятным на слух словосочетанием «картофельное пюре», и неопределенного цвета и формы лепешку, именуемую там же «котлета свиноговяжья». Стакан с бесцветной жидкостью – яблочным компотом, если верить тому же меню, – и сахарное кольцо должны были завершить мою нехитрую трапезу. Я выбрала самый дальний стол и поставила на него поднос.

Буквально через пару минут в помещение начали заходить женщины. Все они были в косынках, с кошельками руках. Они быстро прибывали в обеденный зал, выстраиваясь в очередь к раздаточному столу. Вот и моя знакомая девочка Люба впорхнула с прижатым к уху телефоном. Когда с подносом в руках она отошла от кассы, я окликнула ее. Девушка подошла ко мне.

– Присаживайтесь, Люба. Я думаю, здесь нам удобно будет поговорить.

Она села и принялась уминать свои щи, не убирая тарелки с подноса. Девушка с шумом втягивала в себя жидкость с ложки, чавкая, как маленький ребенок. Я посмотрела на ее руки: ногти носили следы давно облупившегося лака, при этом не было намека на маникюр. Похоже, она из деревни, подумала я и, чтобы проверить свою догадку, спросила:

– Люба, а вы давно переехали жить в город?

Девушка даже перестала есть от удивления. Она подняла голову от тарелки и посмотрела на меня:

– А вы откуда знаете, что я из деревни?

– Нет, я только предположила… Но, если хотите, можете не отвечать, это я просто так спросила… чтобы как-то начать разговор. На самом деле меня интересуют женщины, работавшие на вашей фабрике и пропавшие загадочным образом.

– Да уж, темная история! Мамка, как только узнала, что тетьки эти у нас попропадали, велела мне немедленно возвращаться домой, в Гороховку.

– И что же вы не поехали?

– А на кой? Я тут колледж закончила, шить научилась, профессия, она всегда кусок хлеба человеку дает. А что я буду в Гороховке делать? Колхоз давно развалился, огородом сейчас не проживешь…

– Нравится вам в городе?

– А че, прикольно! Я тут и парня себе завела, – не без гордости выдала девчонка и шмыгнула веснушчатым носом.

– Молодец! – похвалила я собеседницу. – Шустрая вы! А что, те тетеньки, которые пропали, они как, нормальные были или с прибабахом?

– Дуры они были, – шепотом сообщила мне Люба.

– Это почему? – опешила я.

Девчонка оглянулась на своих подруг, которые ели за соседними столами, непринужденно болтая, но поглядывая в нашу сторону. Всем было интересно, что это за фифа разговаривает с их сотрудницей.

– А потому и дуры, – так же тихо ответила Люба. – Одна все песенки на праздниках распевала, тоже мне Алла Пугачева! Песни-то все неинтересные, несовременные. Такие только моя мамка в деревне поет, когда корову доит или когда гости придут и самогонки нажрутся. А другая и того дурей: взяла да и увела у Кошелки ейного хахаля!

Люба продолжила хлебать щи, а я почувствовала, что просто выпала в осадок. Во-первых, оказывается, не всем нравилось, как пела Королькова. Ну, это-то понятно: вкус – дело сугубо индивидуальное. А во-вторых, Алла Овчаренко увела у какой-то тетки по кличке Кошелка ухажера. Интересно, у кого? Я внимательно посмотрела на Любу. Она с упоением обсасывала мосол, с которого только что съела мясо.

– Эх, жалко, разбить нечем, – сокрушалась она, – там же мозг – он такой вкусный, зараза!..

Девушка с сожалением положила кость в пустую тарелку, поставила прямо в нее второе блюдо, которое в меню значилось как «картофельное пюре», и принялась за него. Я в это время уже покончила со своим вторым.

– Люба, а кого вы называете Кошелкой? – поинтересовалась я как бы между прочим.

Она посмотрела на меня, как на деревенскую дурочку.

– Как это кого? – изогнула Люба свои выщипанные брови. – Знамо кого: мастерицу нашу, Лукошкину.

Она снова с удовольствием принялась за пюре, а я почувствовала, как стул качнулся подо мной. Что я слышу? Овчаренко увела у Лукошкиной «ейного хахаля»? Та самая некрасивая девчонка, про которую Андрей сказал, что ей только Бабу Ягу в театре играть без грима?

– Люба, расскажите мне об этом поподробнее, – попросила я, принимаясь за компот и сахарное кольцо.

Девушка проглотила кусок «свиноговяжьей» котлеты и откусила хлеб. Она тщательно прожевала, прежде чем проглотить, и ответила мне:

– Вы нашу мастерицу видели?

– Анну Ивановну? – уточнила я.

Люба кивнула.

– Видела.

– Так вот, ей, чтоб вы знали, тридцать девять лет, она разведена и имеет детей-близняшек – сына и дочь, им по четырнадцать лет. Пять лет назад муж бросил нашу Анну Иванну ради молодой бабенки…

– А вы, Люба, откуда это знаете?

– Что ей тридцать девять?

– Нет, что муж от нее ушел?

– Ну вы даете! Так про это весь цех знает! Да что там цех, вся фабрика. Ага… Так вот, она начала завлекать наладчика нашего, Огурцова Петра Семеныча по кличке Огурец. Если вы его еще не видели, то сходите и поглядите, не пожалеете.

– А зачем она его начала завлекать?

– Как зачем? Ну вы даете! Она разведена, он разведен… Говорят, жена выгнала его за постоянные измены.

– И он тоже холостяк? – уточнила я.

– Ага. Ну вот, два одиноких сердца и все такое… Только он ведь на три года моложе ее. Или на четыре?.. А она все равно с ним упорно заигрывала. Говорят, они встречаться начали и все такое… Короче, Огурец к нашей Лукошкиной частенько захаживал после работы и даже оставался ночевать. Я его понимаю: милая его хоть и старше, а все лучше дома, чем на съемной-то квартире! А тут вдруг в нашем цехе появилась Алла Овчаренко. Девка-то хоть и дурнушка, но все-таки ей тридцать, а не почти сорок, как Лукошкиной. И довеска в виде двух детей-подростков у нее нет. А еще Огурец узнал, что Алла наследует квартиру своей бабки…

– Что вы говорите? – ахнула я.

– Ага. Бабке-то уже восемьдесят, она живет в центре, в старом, но очень хорошем доме…

Я посмотрела на чересчур осведомленную Любу. Просто ходячий справочник! Все знает…

Девушка между тем продолжала:

– Так вот. Наш Огурец бросил Анну Иванну и стал увиваться вокруг Аллы. А Кошелка пришла в негодование: как же, посмел променять ее на какую-то конопатую носатую страшилку!..

Тут одна из девушек, сидящих за соседним столом, встала и крикнула моей собеседнице:

– Любка! Кончай трепаться! Обеденный перерыв кончился. Пошли работать, и так отстаешь. Пока ты в сортир бегала, я тебя рукавами завалила, теперь до вечера не разгребешь…

– Видели? – кивнула Люба в сторону подруги. – Вот так мы и работаем: по нужде не отойдешь, не то что пожрать… Ага. Так что вы это… извиняйте, я пошла…