Константин Калбазов - Царство Небесное

• Название: Царство Небесное
• Автор: Константин Калбазов
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-9922-1051-4

Как известно, человека, пережившего удар молнии, она одаривает, вскрывая доселе скрытые возможности. Нашему современнику повезло пережить удар молнии, и она его таки одарила… Теперь он регенерирует со скоростью ящерицы, обладает абсолютной памятью и может вспомнить все, что только видел или слышал с младенческого возраста, а еще… Его выбросило в неизвестный мир, в котором царит Средневековье, но люди не являются хозяевами этого мира, они здесь только гости. Перед Андреем Новаком встает насущный вопрос: как выжить?

---

Вывернув руль, он направил авто к противоположному краю поляны, где в свете фар темным провалом угадывалась яма от бывшего подвала. Он решил доехать до середины поляны и там, остановившись, проверить на надежность дальнейший путь, чтобы как можно ближе подобраться к краю ямы: ящики, что ни говори, были тяжеловаты.

Он уже намеревался остановиться, когда днище машины заскребло по какому-то земляному холму, не иначе кротовой куче, и тут все вокруг озарила голубая вспышка. Андрей успел повернуть голову в сторону бокового окна, стекло которого было опущено, и словно в замедленной съемке увидеть, как к нему приближается ветвистая ломаная голубоватая молния и что главный ствол этой самой молнии направлен ему точно в лоб. Он видел, как одновременно с главным стволом отростки молнии ударили в многострадальную «шестерку». Он даже успел мысленно возопить что-то нецензурное в отношении кавказской погоды, родственников гроз и близких молнии. А потом не осталось ничего. Ни боли, ни света. Ни-че-го.

Глава 2 Другая планета?

В голове стоял сплошной гул, словно кто-то от души саданул по медному колоколу и тот отозвался малиновым звоном на одной тональности, никак не желая утихать и продолжая гудеть, до зубной боли проникая в голову и порождая вибрацию, которая вот-вот разорвет череп.

Не открывая глаз, Андрей припомнил, что так хреново ему было только однажды. Он тогда был командиром роты – весьма молодым, надо заметить. Тогда к нему в роту перевели старого и прожженного прапорщика Бдикова Сигиндыка Усингалиевича на должность командира взвода. Каким старый вояка был командиром, Андрей еще не понял, но сразу осознал, что пить этот казах мог часто и помногу.

Как-то, схлестнувшись в очередной раз со своим взводным, Андрей пошел у него на поводу и стал на равных хлестать неразбавленный спирт; и умудрились они на двоих приговорить ровно два литра популярного в начале девяностых спирта «Рояль». Пили вдумчиво и практически всю ночь, а наутро как ни в чем не бывало заявились на службу и приступили к своим обязанностям. Хотя тем, кто общался с ними, приходилось каждый раз бороться с неодолимым желанием закусить. Что и говорить о том, что молодой лейтенант всячески старался не потерять лица, и это ему вполне удалось, но как же ему тогда было хреново… Ну наверное, как сейчас.

Собравшись с силами, он наконец с большим трудом сумел приоткрыть веки и тут же сильно зажмурился от хлынувшего потока солнечного света, породившего новую волну боли. Из груди вырвался страдальческий стон, а затем, вновь потеряв сознание, он завалился набок.

Когда очнулся, гул в голове несколько поутих, стало немного легче. Он вновь попытался открыть глаза. На этот раз свет не резанул по глазам, но увидеть, кроме мутной пелены, он ничего не сумел. Однако добавилось что-то новое, и это его радовало еще меньше: все тело словно затекло. Состояние было сродни тому, когда руку или ногу хватает судорога, а затем начинает отпускать, причиняя тягучую, ни с чем не сравнимую боль. Вот именно такое ощущение сейчас и охватило Андрея, но только болела не какая-нибудь часть, болело все тело, каждая мышца, каждая жилка, каждая косточка. И тогда он завыл. Завыл на одной ноте, сам страшась своего воя и не в силах остановиться:

– Ы-ы-ы-ы!!!

Наконец его начало отпускать, боль постепенно отступала, а судорога ослабевала, позволяя расслабиться. Пелена с глаз сползла, и он понял, что лежит на боку, завалившись на переднее пассажирское сиденье, упершись головой в обивку двери.

– Су-ука. Твою-у ма-ать. Бо-ольно-о, – роняя на сиденье тягучую слюну и поток слез, сумел простонать он.

Сколько Андрей так пролежал, стеная и проклиная все на свете, определить он не взялся бы, но, как говорится, всему есть свой предел. Постепенно боль отступила и стала вполне терпимой. Во всяком случае, каждое движение не причиняло непередаваемой боли. Взяв наконец себя в руки, Андрей сумел подняться и занять вертикальное положение. В глазах на мгновение потемнело, но тут же отпустило. Он попытался пошевелить рукой, и это не причинило особого дискомфорта, он утер рукавом куртки натекшую на подбородок слюну и слезы. Требовалось выйти из машины, так как боль вроде и поутихла, но онемение никуда не делось: необходимо было срочно размяться.

Потянув за ручку, он услышал привычный, характерный щелчок замка, и дверь легко распахнулась от незначительного толчка. Затем, приложив немалые усилия и опираясь обеими руками на дверцу, он сумел извлечь из кабины свое многострадальное тело и буквально повис на распахнутой двери. Было больно, но терпимо – ничего общего с тем, что он испытывал еще совсем недавно. Вместе с тем он почувствовал, что по мышцам бодро заструилась кровь, вызывая уже только легкое покалывание.

Он простоял так, ни о чем не думая и только прислушиваясь к ощущениям своего тела, несколько минут. С каждым толчком крови, отдающимся в висках, он чувствовал, как начинают оживать разные части тела.

Наконец до него дошло, что он уже вполне способен нести свое тело самостоятельно, и даже начал переминаться на месте. Осознав это, он наконец отпустил дверцу и сделал несколько пробных шажков, двигая руками, плечами, поворачивая и немного наклоняя в стороны, вперед и назад торс, вращая головой, чтобы размять шею.

Примерно через полчаса такой незамысловатой гимнастики Андрей вдруг понял, что тело больше не отзывается болью, куда-то пропала и уже привычная колющая боль в правом колене от начинающего развиваться ревматизма.

Рука сама собой потянулась, чтобы привычно пригладить волосы. Он провел пятерней по голове и тут же отдернул руку, недоумевающе глядя на нее. На ладони осталось несколько скрученных опаленных волосков.

– Твою мать!

Новак резко крутанул боковое зеркало, едва не вырвав его из гнезда, и посмотрел на свое отражение. Да-а, нечего сказать, хорош. Словно кто-то прошелся паяльной лампой по голове и лицу: не было ни бровей, ни ресниц, ни усов. На месте шевелюры имелись только скрюченные останки. Лишь сейчас он вдруг ощутил резкий запах паленых волос, но, как ни странно, ожогов не наблюдал, только на лбу розовое пятно подживающей раны диаметром не больше трех сантиметров.

И тут он вспомнил все. Себя в машине на лесной поляне, резко ухудшившуюся погоду, начинающуюся и столь нехарактерную для этого времени года грозу, молнию с поразительной, завораживающей медлительностью приближающуюся к нему и бьющую его в голову. От воспоминаний его бросило сначала в жар, а затем в холод, и он покрылся липким и противным по́том.

– Это что же получается, меня шандарахнула молния, да еще и точно в лоб. Да мне ведь кранты должны были прийти. Это же какой разряд!

Нет, он, конечно, видел передачу про тех, кого ударила молния, а одного америкоса так и вовсе била на протяжении жизни несколько раз, тот даже переехал куда-то, где осадков практически не бывает, но его и там ударила очередная молния. Еще там говорилось, что всех, кто пережил удар молнии, та словно чем-то одаривала или вскрывала скрытые резервы организма и инициировала необычные способности. Интересно, Андрей теперь будет экстрасенсом, целителем или провидцем? Ага, щаз! Жив – и то слава богу. Кстати, того америкоса молния ничем так и не одарила. А может, она обиделась на то, что не оказалось у него никаких способностей, и продолжала его долбать, чтобы до чего-нибудь достучаться?

Сам того не замечая, он беседовал сам с собой, очищая с помощью носового платка лицо и голову от сгоревших остатков волос; да-а, видок был тот еще. Критически осмотрев корочку ранки на лбу, он подцепил ее ногтем и слегка потянул, та легко подалась и отслоилась от кожи, не причинив ни боли, ни неудобств, оставив после себя молодую розовую кожу, словно с момента получения ожога прошло никак не меньше недели, а то и двух.

– Да-а. Похоже, молния меня все-таки одарила. Вон как на мне все заживает – пожалуй, вскрылись небывалые регенерационные способности. Ну не могло меня шандарахнуть больше суток назад: вон как крутило, когда в себя пришел, – не имея другой аудитории, продолжал он общаться сам с собой. – Ну что же, это, конечно, не экстрасенсорные способности, но тоже хорошо, вон и колено не болит, а уж с этим я в последнее время и просыпался, и спать ложился.

Ухмыльнувшись, он решил наконец заняться тем, для чего, собственно говоря, и отправился в эту проклятую поездку. И тут он вдруг явно почувствовал, что что-то не так. Да что почувствовал – он явно это видел. Ну нет в их регионе таких лесов, на поляне которого он сейчас стоял. У них росли ясень, дуб, осина – в общем, лиственные леса, а стоял он посреди светлого сосняка, какой видел только в Архызе: стройные сосны и ели возносились на высоту в полтора-два десятка метров. В общем, не было такого леса ближе двухсот километров от города. Потом он обратил внимание на сочный зеленый цвет невысокой, только начавшей рост травы, словно и не октябрь был вовсе, а самый разгар весны.