Игорь Михайлов - Аська

• Название: Аська
• Автор: Игорь Михайлов
• Жанр: Эротика, Секс

---

Короче, с Аськой - все. Свершилась кара.

Открытие такое - камень в темя!

Судите сами: будешь тут угрюм

он столько горьких передумал дум,

страданий выстрадал за это время!

Ведь не случайно, только он войдет,

она вдруг - как слепая и немая,

его речам елейным не внимает,

не травит анекдотов, не поет...

Презрительна и явно холодна,

коль обратится - разве лишь по делу...

Увы, как видно, Аська неверна,

увы, как видно, Аська охладела! 40)

Прости-прощай, блаженная страна,

где берега кисельные и млеко!

Так, хоть не в пушкинские времена,

стал прорезаться в Скорине Алеко.

Вдруг прояснилось: с самого начала

она его всерьез не принимала.

(Он был от скуки, так - дружок чудной,

пока получше нету под рукой.

Теперь другой, по-видимому, есть

он побоку: по нужности и честь!)

То тайным мыслям улыбнется знойно,

то удовлетворенно гладит грудь,

и вроде стала как-то поспокойней,

и пополнела вроде бы чуть-чуть...

Теперь вернемся, так сказать, к истокам:

все началось с того, что - полный сил

Васек, наш повар, как-то ненароком

ему такую сделку предложил:

- "Ты не уступишь мне свою красючку?

Тебе ж не по зубам такая штучка!

Пока не поздно, брось ее, паскуду!

Ведь я добра тебе хочу, не зла...

Притом учти, что всю дорогу буду

тебя кормить с четвертого котла! 41)

Ты с нею - курва буду! - пропадешь...

Ты сам шакалишь... Чем ее прокормишь?

Ну что, лады? Давай подумай, кореш...

Ведь ты не враг себе? А враг - ну что ж..."

Он опахнул его теплынью сытной

и в котелок авансом (ешь, чудак!)

не жижицы плеснул стыдливо-скрытной

густой баланды вывернул черпак!

Забывший од звучания святые,

найду ль подбор тебя достойных слов ,

о, чудо лагерной кулинарии

похлебка из селедочных голов!

Они на вас потусторонне-тупо

из мутноватого взирают супа:

мол, мы мертвы, нам ничего не надо,

нам все равно, нам нет пути назад...

Так тени грешников в каком-то круге ада

на Данте проходящего глядят.

В голодный час нам час полуголодный

отрадно вспомнить... С волчьим блеском глаз

ремень подтягивая чересчур свободный

о, головы! - благословляю вас!

Давно прошла счастливая пора,

когда, от радости дорог не различая,

стыдливо вас рукою прикрывая,

я с мискою проскакивал в барак!

С каким, бывало, трепетом в крови

к вам, головы, предмет моей любви,

я, сладостно приникнув, как вампир,

высасывал в костях сокрытый жир!

Осиротела с той поры больница

ушла селедка и пришла пшеница,

молок не стало, и голов уж нет

безжирен и бессолен мой обед.

Отечественным бедствиям сродни,

нисколько не нуждаясь в оправданье,

но как бы платоническим в те дни

умеренное сделалось питанье,

и мясо (уж не говоря про сало)

желудки наши не отягощало:

оно, конечно, в кухню попадало,

но только для четвертого котла!

Трем прочим - супчик с крупкою пшеничной,

где от мясца присутствовал цинично

лишь запах - в концентрации различной!

да кости, что обглоданы дотла...

Увы, я вновь поддался увлеченью!

На ниве лагерной с долготерпеньем

не лирику, поэт, сатиру сей!

И вам, свои вручая извиненья,

вновь от лирического отступленья

я ухожу в сюжет немудрый сей.

Так вот, пришла пора хоть как-нибудь

обрисовать соперника лепилы.

Васек имел лет двадцать пять от силы.

Как шарик, круглый. Колоколом грудь.

Он был приземист, куц, коротконог,

что щедро возместил Васятке бог.

Хоть и не собирался я касаться

барковских тем, но как тут умолчать:

дай бог нам всем подобных компенсаций

за малый рост иль нелихую стать!

Васек шутил: на бога он не зол,

что слеплен из особенного теста,

что, видимо, весь рост его ушел

в причинное, как говорится, место.

Васек-то и сидел за изнасилованье

(узнав о том, впал Скорин в вящий страх!),

но где б шальные судьбы ни носили его,

всегда, как спец, ходил он в поварах!

Лицом Васек похож был на кота,

и были масляны его уста

и хитрые прищуренные глазки.

Он был упитан (стало быть, игрив),

сластолюбив (тире - женолюбив)

и постоянно жаждал женской ласки.

Последнею победою Васька

была дочурка нашего стрелка.

Невинность на лагпункте? Разве просто

ему стерпеть нелепый факт такой?

Четырнадцатилетний переросток,

устроенный по блату медсестрой,

она (о, Муза, мы с тобой не часто

душой кривили: полно, не молчи!)

страдала недержанием мочи,

была коса, глупа, но так сисяста!

Он, дочке вохровца любовь даря

или меняя сало на махорку,

и к месту, и не к месту повторял

свою излюбленную поговорку:

"Всяку тварь

на хуйпяль!

Бог увидит, пожалеет

и хорошую пошлет!"

Вот, видимо, такую-то хорошую

подругу дней суровых смуглокожую

Васек приобрести и захотел

(он в Аське, может, божий перст узрел!).

Придуркам двум не столковаться, что ли?

Обычный лагерный обмен, не боле:

ты - мне, а я - тебе, без ссор, без склок...

В двух направленьях действовал Васек:

зачем с лепилой ссориться бесцельно?

Будь дипломатом, но и целься в лоб!

И Васька к Аське, как бы параллельно

переговорам, вел прямой подкоп.

Он знал, Васек, как влезть цыганке в душу:

прием, что без осечки бьет в упор!

Недавно Скорин невзначай подслушал

их тайный подзаборный разговор.

Торговля? Не-ет: волненья и сомненья...

Ее взволнованное: "Блинчики? Когда ж?"

И Васькино, без всякого волненья,

спокойное, конкретное: "Как дашь."

Кто-кто, а сей циничный индивид

знал: коли голод не изжит покуда,

путь к сердцу женскому всегда лежит

через соседствующий с ним желудок.

Любовь, конечно, сила - елки-палки!

и кто в нее не верит, тот не прав:

ведь даже вот коблы и ковырялки

и те друг друга режут, взревновав!

Не сахар, ясно, расставаться с милой,

но горький опыт всех нас убедил:

из тех двух сил, что властно правят миром,

любовь плетется все же позади...

Васек, себя ужасно уважая,

считал, что действует, как джентльмен:

ведь он не просто Аську отнимает

он одаряет сытостью взамен!

Трави ему баланду про невест

и про любовь по дотюремной норме,

а этот Васька слушает да ест,

и всех своих подруг от пуза кормит!

Он Скорину мозги давно бы вправил,

не стал вести с ним праздный разговор,

пронюхай он, что, как последний фраер,

не тронул Скорин Аську до сих пор!

Ему и в голову не приходило,

что нашлепила был такой мудила!

Мудила, фраер иль совсем дурак

но это было так! Ох, было так!

Увы, интеллигентская натура

его лишала пламенных утех:

не мог, как пес, он бешеным аллюром

совокупляться на глазах у всех...

В барак к ней пробираться тише мыши...

Расталкивая женщин остальных,

ее наебывать, всей кожей слыша,

как с верхних нар клопы летят на них,

и трепетать: вот-вот нагрянет вохра,

с позором стянет с Аськи - и в кандей!

Не вечно ж бдит, не вечно смотрит в окна

наш Полтора Ивана, хитрый змей!

Когда ж остались только две бабенки

на всю ораву лютых мужиков,

не скрыли б их любые похоронки

от чуткой бдительности наглых псов.

Охране стало чем-то вроде спорта

вылавливать их. Спросите, зачем?

А надо ж разрешить им давний спор-то:

с кем подживает Зайчик? Аська - с кем?

К тому ж, застукав в роковую ночь,

любой цыганку трахнуть был непрочь...

И от штрафной не упасет ничто,

и вообще не надо профанаций...

Ах, это все не то, не то, не то!

Зачем перед собою притворяться?

Пред ним однажды верный шанс возник...

Все разом изменилось бы в тот миг!

В кабинку, где порой за спирт бои

велись с блатными (каждый бой - упорен!),

где калики-моргалики свои

раскладывал для доходяжек Скорин,

похныкав где-то там, еще за стенкой,

явилась санитарка пациенткой.

При явной инфантильности цыганки,

бог ведает откуда взявшись, к ней

все приставали разные ветрянки,

крапивницы, болячки всех мастей.

Премудрый врач, здоровье обеспечь,

протри, чтоб зуда как и не бывало!

Торжественно она спустила с плеч

рубашку, что к ногам ее упала.

Был "кабинет санчасти" отделен

от лазарета только одеялом,

но это было все ж таки немало

для тех, кто пылкостью вооружен,

решительностью и железной хваткой

и действует умело и с оглядкой.

Но, растирая уксусным раствором

все эти ведьминские чудеса,

их платонически ласкал он взором,

как будто мраморна сия краса.

И ни на миг не ощутил желанья

телесно-мертвый зритель тех грудей:

тюремное калечит воздержанье